Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Тяжелые, словно литые,
Метнув за раскатом раскат,
Балтийские волны седые
Летят далеко за Кронштадт

И русские наши твердыни,
За грозный кронштадтский гранит,
Который и раньше и ныне
Матросскую доблесть хранит.

Она поднялась на просторе,
На яром таком рубеже…
Бушует Балтийское море,
И ветер ему по душе,

Что ходит хозяином полным,
В пучину тряхнув серебро.
Летите, балтийские волны,
Кронштадт говорит вам: «Добро!»

Как расцвели на Марсовом цветы,
Как засверкало всё, затрепетало.
Такой непобедимой красоты
Не знало это поле, не видало.

До плит гранитных катится прибой.
Там братья спят, что волю отстояли.
Положено великою борьбой,
Чтобы цветы гранит здесь обрамляли.

Цветы у нашей родины в чести.
Положено священным нашим правом:
Не умирать им, а цвести, цвести,
Как розам, у подножья нашей славы!

Я иду по дороге от моря до моря,
Я иду по дороге, купаясь в просторе,
В том, что снится ночами,
                                    что вижу воочью:
В тополиных,
                  сосновых,
                                 березовых рощах,
В тех, что гаем зовут на моей Украине
И которые встали при широкой долине.
«При широкой долине» — многих песен начало,
Что раздольно, по-русски звучит и звучало.
«При широкой долине», — я пою на дороге,
Замирает душа от чудесной тревоги,
От просторов, которым нет края, нет края,
От такого,
                   чему и названья не знаю!
Я иду по дороге, захваченный синью,
Я иду по дороге
и вижу Россию!

Скажу, что я высказать вправе
О матери милой своей:
Я знаю Россию по славе
Геройских ее сыновей,

Что в битвах, которым нет равных,
Прошли до великих морей…
Я знаю Россию по правде
Геройских ее дочерей.

Я знаю Россию по песням,
По тем, что народ сберегал,
Из слов-самоцветов, кудесник,
Что день, то и строчка, —
                                         слагал.

Я знаю Россию по сказкам,
Где рядом леса и луга
И где на тропиночке вязкой
Яга — Костяная нога.

Я знаю Россию по сказам,
Которые с детства слыхал,
В которых ни разу, ни разу
Великий народ не солгал.

Я знаю Россию по воле,
Мне нет этой воли милей,
Как нет мне ни света, ни доли
Нигде
                 без России моей!

В ярком солнечном блеске
Иль в тумане глухом
Залегли перелески,
Сплошь заросшие мхом.

Мелколесье-крушина,
Мелколесье-коса,
Дальше круто вершины
Поднимали леса.

За лесами поляны,
Разнотравья настой,
С земляникой румяной
Под ракиткой густой,

Да цветов узорочье
По заречным лугам,
Тополиные рощи
Подошли к берегам.

Тополиных пушинок
Ветром поднятый рой,
Трепет белых кувшинок
Предзакатной порой.

Всхлип гармоники венской
У тесовых ворот…
Наш народ деревенский,
Мореходный народ.

Смех девчонок курносых
У рыбацкой реки,
Их далеко за плесы
Уводили дружки.

Там и смех, там
                         и слезы,
А вблизи и вдали
Красовались березы
И рябины цвели.

Били ливни косые,
Жгла жарою страда,
И входила Россия
В грудь мою навсегда:

В ситце синеньком
                               грустном,
С дальней стежкой витой,
В сказе дедовском устном,
С песней русской простой;

С песней русской обрядной,
С вековечной мечтой
И с родной, ненаглядной,
Молодой красотой;

С деревушкой рыбацкой,
Половодьем реки,
С тихой, светлою лаской
Материнской руки;

С первым словом певучим,
С глухоманью лесной,
С уходящей под тучи
Корабельной сосной…

Поднимается солнце над степью широкой
И повсюду кидает лучи.
Над дорогою ближней, над стежкой далекой
Золотые забили ключи.

А дороги идут,
А дороги бегут,
Все туда, где нас любят
И ждут.

Где нас любят и ждут, где на вольном просторе
Наши думы-мечты расцвели,
Где зеленые волны шумят, словно в море,
Словно там пропадают вдали.

А дороги идут,
А дороги бегут,
Все туда, где нас любят
И ждут.

Февраль — кривые дороги,
А нет на него обид.
Весна на моем пороге
В зеленый рожок трубит.

И сразу стихает вьюга,
Алмазы в лугах горят,
И птицы с дальнего юга
В Заречье мое летят.

Я в первый денек весенний
Тебе порученье дам:
Давай справляй новоселье
Синицам, скворцам, дроздам!

Стало солнце в роще тополиной
Золотые ленты распускать.
Тополиный пух летит в долину,
Если травы лягут — мягче спать.

Грозовое нынче будет лето,
Вон какие дни гормя горят.
Мир тебе, зеленая планета,
Пусть лишь эти грозы говорят

С тополиной рощей, с новым домом,
С пашнями на сотни верст подряд,
Языком дождя,
Наречьем грома,
Так, как лишь с друзьями говорят!

Мне июнь запомнился садами,
Летних яблонь белою волной
И стихами о Прекрасной Даме,
Белой ночью читанными мной.
Памятен открытием пригорка
Мне июнь.
                Там на исходе дня
Крепкой кременчугскою махоркой
Угостили плотники меня.
В новом доме настежь были двери,
И, должно быть, в этот поздний час
Он смотрел, глазам своим не веря,
На родную землю в первый раз!

Звенят ручьи отрадные,
Звенят леса прохладные,
Капель на землю падает,
Звенит и сердце радует.

Река, звеня осокою,
Бежит, переливается,
Сосна стоит высокая
И звоном отзывается.

Звенит волна хрустальная,
Сверкает, словно молния,
Моя сторонка дальняя
Вся звоном переполнена.

Там в бурю волны в инее
То вскинутся, то валятся…
Я всё зову по имени,
И всё мне отзывается.

Земля начинает работать,
Да так, что еще до рассвета
Уже задымилась от пота
Рубашка защитного цвета.

Долины, леса и пригорки
И горы труда не боятся…
Ну что ж, и у нас гимнастерки
От жаркого пота дымятся.

Не о звездах на небе,
А о хлебе,
О хлебе:
О родном, неразлучном,
И так без конца,
Всё о том, о насущном,
Что в поте лица…
Хлеб целинный,
Глубинный,
Хлеб предгорный,
Долинный;
Хлеб тамбовский,
Кубанский,
Хлеб
Рабоче-крестьянский;
Хлеб
Державного плана,
Хлеб
Степей Казахстана;
Хлеб орловский,
Елецкий,
Хлеб
Республик Советских;
Хлеб отменный,
С Алтая,
Хлеб —
Стена золотая.
Ты стоишь,
Словно войско,
Боевой,
Комсомольский;
Ты стоишь,
Словно войско,
Каждый колос —
Геройский!