Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Там, где две тропы
                              встречаются,
Где речной прохладой бьет,
Я иду, сирень качается,
Земли не достает.

Я иду, а ветер кружится,
Пролетает тут и там
И, сорвав с березки кружевце,
Бросил к розовым цветам.

Ой ты, ветер, ветерок,
Что трубишь ты в звонкий
                                              рог,
Что трубишь ты, что летаешь
Над простором двух дорог?

И заречных чаек стая
Принесла такой ответ:
«Я летаю, заметаю
На тропинках легкий след».

Там, где две тропы встречаются,
Где речной прохладой бьет,
Я иду, сирень качается,
Земли не достает.

Пруд заглохший весь в зеленой ряске,
В ней тростник качается, шумит,
А на берегу, совсем как в сказке,
Милая Аленушка сидит.

Прост венок, а нет его красивей,
Красен от гвоздик, от лилий бел,
Тополиный пух на платье синем,
С тополиных рощ он прилетел.

С берега трава, врываясь буйно,
Знать не хочет, что мертва вода,
И цветет дурман-цветком багульник
Рядом, у заглохшего пруда.

Но кукушка на сосне кукует
И тропинка к берегу ведет,
Солнце щедро на воду такую
Золотые обручи кладет.

Не стихая несколько недель,
Ходит, ходит по земле метель.

Золотая — лютики горят —
Налетает пять недель подряд!

Голубая с белою вдвоем
Ходят вместе на лугу моем,

Там, где крылья вольно распростер
Иван-чая розовый костер,

Там, где ты стоишь среди травы,
Вся в метели, с ног до головы.

Поднимался, опускался,
Всё закрыл туман.
Целый вечер заливался
Про любовь баян.

Песни, вырвавшись из плена,
Заняли сады,
Баянист самозабвенно
Трогал все лады.

Разломала все преграды
Вешняя вода.
Мне не надо бы, не надо
Приходить сюда.

Мне бы эту непогоду
Дома переждать
Иль поодаль бы, поодаль
От баяна стать.

Ходят волны по реке,
Темные, свинцовые,
А рябины вдалеке
Будто нарисованы.

Будто пламенный плакат
Над землей раскинулся,
Будто сел на них закат
И не может сдвинуться.

В ягодах рябиновых
Листья подорожника…
Лишь бакан да киноварь
Были у художника.

С Ленинградом столько в жизни связано!
Все к нему сошлись мои пути.
Столько слов о нем хороших сказано,
Что не знаю, где еще найти.

Может, на путях, клюкой промеренных,
Встретятся слова такие мне?
Может, в сердце, где они потеряны,
Поискать —
Опять на самом дне?

От солнца будто плавишься
В своей ограде каменной,
Ты всей России нравишься,
Что совершенно правильно!

Волною громко хрустнула,
Тряхнув другой, победною,
Красавица ты русская,
Бедовая,
Наследная.

Наверно, есть красивее,
Но правда не кончается:
Такие очи синие
Не каждый день встречаются.

Ты жемчугами славишься,
Ты нижешь их, искусная,—
И всей России нравишься,
Красавица ты русская!

На Пулковских высотах догорает,
Уходит старый день в небытие.
Стояла насмерть здесь Сорок вторая,
Железные дивизии ее,
Полки ее и маршевые роты,
Что осенили славою редут…
И если посмотреть вполоборота,
Мгновенно, как бойцы глядели тут,
То сразу, друг мой, встретишься со взглядом
Солдата, ветерана одного,—
Он назван, он зовется Ленинградом,
Отсюда путь бессмертия его!

Всё видел город наш бессмертный,
Сжимал оружие герой,
Его враги из тьмы несметной
Лежат за Пулковской горой.

Они повержены в бесславье,
И снят жестокий след врагов
Зеленой вьюгой разнотравья,
Холодным бешенством снегов.

И вновь тропинок вьется много.
За их стоцветную кайму
На Пушкин торная дорога
Спешит к Лицею самому…

Гремела вкруг тебя война,
Была страда солдатская,
Ой, сторона ты, сторона,
Сторонка ленинградская!

Лесов, лугов в помине нет,
Земля снарядом вспахана,
Но всё ж струился тихий свет
Из глаз твоих заплаканных.

И мы покончили с войной —
Реке опять звенеть волной.
Звени, звени, звени, река,
Мани подружку иль дружка.

Течет речонка по́ полю,
Идет девчонка к тополю,
Где нет конца свиданию,
Цветению,
Страданию…

Сурово Балтийское море,
Стою на родном берегу.
Волна за волной на просторе
Трясут башлыками в снегу.

Вон вздыбились плотной стеною,
Вон рушат мгновенно ее,
А с этою грозной волною
Уносится сердце мое

Туда, где прибрежные сосны
Шутя обнимает закат,
Туда, где стоит звездоносный
Героев герой Ленинград!

Ветры встречные, попутные
То стихают, то шумят.
Мелководье. Волны мутные.
Виден с берега Кронштадт.

Он по молоду, по холоду
Вышел что-то приказать.
Он ведь брат такого города,
Что и в сказке не сказать!

Старший — сердце ленинградское
Всем друзьям отдать готов,
А под каскою солдатскою
Скроет двадцать городов,

Под пехотою зеленою,
Что отчизною дана…
Ой, балтийская, соленая,
Рядом бьющая волна!

Они никак не постарели.
Задора буйного полна,
Шумит свинцовая,
                          в апреле
Помолодевшая волна.

Другие мчатся с нею рядом,
И так большой судьбой дано,
Что к морю сердце Ленинграда
На все века устремлено,

К раздолью вольному такому,
К балтийской яростной волне,
К тому могуществу морскому,
Что неподвластно тишине,

Что в старом споре с тишиною
Растет,
              добившись одного:
Греметь суровою волною
В честь Ленинграда моего!

Кажется, что всё вблизи просмотрено,
Но глядит на запад Ленинград,
В сторону фортов родного Котлина, —
Как там поживает младший брат?

Младший брат, неся давно сверхсрочную,
Не в обиде на свою судьбу.
Он сейчас ведет предельно точную
И предельно грозную стрельбу.

Знает он: кто сунется — поплатится.
И не вызов это, а ответ…
За мишени гулко эхо катится,
А мишеней и в помине нет!