Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Крепитесь, дети! Недолго до срока!
Уже вдали побледнел небосклон,
И скоро миру, по благости Рока,
Дарован будет Единства Закон:
Во имя ваше исполнится он!

Родитель ваш, в заветный час объятья,
Скрепившего любви его обет,
Просил у Неба милости зачатья,
Мечтанием о первенце согрет.

И, как мираж оазиса в пустыне
Цветет пред тем, кто жаждою томим,
Так въявь царю предстала мысль о сыне,
Видением явившись перед ним:

Ваш лик двойной, единый первобытно,
Увидел царь, и той мечте живой
Нарек он имя истинное скрытно,
Вдохнув ваш облик в образ звуковой.

Так в цепь бессмертья всё новые звенья
Ввожу я властно. Родник откровенья
Обильней, глубже; и светятся в нем
Слова спокойным творящим огнем,
Как ровным тленьем горящего трута.
А грозной Силы Великий Дракон
Во мне клубится; то сердце мне он
Сжимает больно, как в щупальцах спрута,
То вьется в теле, как жгучий циклон…

Но твердой волей, к усильям привычной,
Веду с природой глубинной я спор,
Смиряя мощно стихии первичной
Слепой, могучий и страшный напор.

Чудно ваше имя запрещенное,
В тишине украдкой возвещенное,
Никогда не сказанное вслух:
Бытие в нем дышит воплощенное,
В миг рожденья членом разобщенное,
Но единое для двух!

Царевна снова вздохнула со стоном,
Томясь ознобом в тяжелом жару;
В бреду бессвязном царевич сестру
Любовно кличет… С престола беру
Я чашу крови с уставным поклоном:
Над ней лучится сиянья венец.
И крепким белым пером лебединым,
В крови смочив очиненный конец
Двойное имя я знаком единым
Сестре и брату черчу на челе.
И тверд мой голос: «Как был на земле,
Так в небе будь их удел одинаков!
Великим Словом зарок мой заклят!..»
В тиши, печати начертанных знаков
При робком свете, как язвы, горят.

Ваше имя, в образ звука влитое,
Тайною мистической повитое,
Не доверив в миру никому,
Воплощу я в написанье скрытой,
Вашей кровью жертвенной омытое,
Недоступное уму!

Полны величья и страха минуты
Последних таинств в преддверьи конца…
Беру я жезл свой и меч — атрибуты
Священной власти и силы жреца.
Пора деянье, какого анналы
Земных судеб не хранят, совершить
И, в бой со смертью вступив небывалый,
Пресечь двух жизней единую нить.

Днесь, сжигая знаки потаенные,
Истреблю я звуки оживленные,
Имя вновь беззвучности верну
И развею образы смятенные:
В бытии своем одноименные,
Смерть вы примите одну!

Но я хотел, чтоб небесным обетом,
Им смерть вещая, звучал приговор;
И мир страдальцам открыл, до сих пор
Для них незримый за вечным запретом…

Как темной ночью над мраком морским
Парят к востоку две смелые птицы,
Так две души над косненьем мирским
Взвились, встречая рожденье денницы
Полет стирал за пределом предел:
Менялось чудно вселенной обличье,
Глаза влекло мирозданья величье,
Манили дали… А сумрак редел,
И звал всё дальше от смертной темницы
Живой простор без конца и границы.

Внизу глубоко луны и земли
Темнели пятна, как мертвые мели;
Несметный сонм метеоров вдали
Кружился вихрем могучей метели;
Созвездья, чисты, как льдов хрустали,
В недвижном вечном огне пламенели;
Планет бегущих вращались шары;
Безмерно множась, рождались миры,
И, в стройном ходе, светил мириады
Сплетали сеть огненосных орбит.
И, всё венчая, как вечный зенит,
Великий Трон Светозарной Триады
Блистал, как солнце: мерцание лун
И трепет радуг в надзвездном пространстве
Звенели, громче ликующих струн,
Хвалой, предвечной в ее постоянстве…
И Лев, Телец, Серафим и Орел
Несли послушно Великий Престол.

Теперь, нарушив борьбы равновесье,
Я дал свободу Змее огневой;
Преград не зная, она в поднебесье
Взошла спиралью, как смерч волевой.
Был грозен в вихре мгновенного взлета
Ее стихийный безудержный рост:
Метнулся пламень столпом огнемета,
Смыкая небо с землею, как мост.
Как бьется голубь, попавший в тенета,
Царевич бился; в забвеньи звала
Царевна брата… Кровавые знаки
Имен их рдели, как яркие маки.
Тогда, концами меча и жезла
На них с заклятьем глухим указуя,
Незримый пламень с верховных небес
Опять на землю низвел, как грозу, я:
В моей ладони крыжатый эфес
Меча нагрелся, меж стиснутых пальцев
Прорвался белый светящийся пар…
Беззвучно грянул громовый удар,
И вмиг сразил истомленных страдальцев
Двух тайных молний смертельный ожог…
Согнув колени ослабнувших ног,
Царевны мертвой бессильное тело
Обвисло мягко, чуть-чуть трепеща;
Склонилась вбок голова до плеча,
Глаза сомкнулись, лицо побелело…
Царевич был бездыханен; слегка,
В последнем, слабом усильи, рука
Рвалась из петли; и низко поникла,
Рассыпав кудри, на грудь голова…
Великий миг! Завершение цикла:
Две смерти — смерти попрали права!..

Огнем смятенным пылало кадило;
Куренье душной грядой восходило,
И скорбь согрела призыва слова:
«Страданий дар — Твоему состраданью,
На Суд и Милость Твою, — да свершишь!..»
Молитва гаснет над жертвенной данью.
Забыть ли эту внезапную тишь?..

На Ложе, в круге — на жизненном Знаке,
Я ставлю чашу. В неслыханном браке,
Еще не бывшем нигде никогда,
Двух душ единство паяется кровью
Сердец, умолкших уже навсегда…
Взойдет ли семя на поднятой новью?

Как да и нет,
Как мрак и свет,
Как зной и стужа,
Как явь и сны, —
Так с кровью мужа
Здесь кровь жены.

И их смешенье
Во век веков
На разрешенье
Земных оков!

На древе жизни две вешние почки:
Дадут две смерти бессмертия плод.
Но, духу в вечность давая исход,
Мне должно плоти земной оболочки
Здесь, в низшем мире, разрушить дотла,
Чтоб, тлея, форма в ничто изошла,
Как тает пена прибоя у рифа,
Как, встретив пламень, сгорает смола…
И я, три раза кропя, из лекифа
Водою Мертвой обрызгал тела.

С улыбкой тихой лица неживого,
В объятьях смерти царевна была
Нежна, как греза, как мрамор, бела;
Избыв страданья пути рокового,
Царевич-отрок застыл у креста;
Во сне последнем его красота
Дышала тихим блаженством покоя…
Но страшен яд смертоносной Воды:
Прошли, как вихрь, разрушенья следы,
Свершилось тленье без смрада и гноя —
Тела детей, на глазах у меня,
Распались, плавясь, как воск от огня,
Топясь, как лед под угрозою зноя.
И в быстрой смерти земной красоты
Был яркий образ житейской тщеты.

Их нет… Но словом творца тишину я
Разбил, как хрупкий сосуд из стекла,
Впервые имя их вслух именуя;
И ночь как будто опять ожила.

Я имя знаком простым одночертным
Вписал жезлом над своей головой,
И воздух, мертвый над тлением смертным,
Три раза спрыснул Водою Живой.

Кроплю напутственно Духовные Начала
В дорогу к Вечности из рухнувшей тюрьмы.
Противящийся Богу, Властелин Астрала,
Владыка Воздуха, Властитель духов тьмы,
Игемон прорицанья, Ангел Истребитель
И вероломства Демон! Властью высших чар
Я заклинаю вас, как маг-руководитель
Священных действий сих в любимый час Иштар.

Отыдите во мрак! Велю вам светлой Силой
И Ангелом пентакля. Дерзких козней зла
Не замышляйте вы над временной могилой:
Здесь Смерти свергнутой предсмертное горнило,
Здесь Жизнь рождается!.. Зиждителю хвала!

С бесстрастной верой разрушил их плоть я,
Как темный гроб несвершенных надежд;
Они исчезли, истлев, как лохмотья
Ненужных миру постыдных одежд.
И я, с любовью, для новой надежды
Опять раскрою с дерзаньем творца
К Заре Бессмертья бесплотные вежды
Очам едино-двойного лица:
Творящей силой святого заклятья
Воздвигну Жизнь, как без семени злак,
Свершив впервые без тайны зачатья
Рожденья чудо!.. Да будет же так!

В жене, как в одной половине,
Бесследно смеситься должны
Вся женская сущность жены
С мужскою природой в мужчине
И тайно-мужское жены
С таинственно-женственным в муже…
Четыре попарно — тому же
И порознь, и вместе равны.

А в муже — в другой половине —
Бесследно смеситься должны
Вся сущность мужская в мужчине
С природою женской жены
И тайное женское в муже
С потайно-мужским у жены…
Четыре попарно — тому же
И порознь, и вместе равны.

Но тайна бессмертия — в целом;
Лишь дважды два раза двойной
Един и душою, и телом:
Гордясь жено-мужа уделом,
Он будет и муже-женой!

И близок миг — достиженье итога
Всех грез, манивших к бессмертью сквозь тлен:
Чудесный Сфинкс Человека и Бога,
Блаженный, чуждый плотских перемен,
Как Образ Божий, в Единстве Двуликий, —
С зарею этой восстанет Великий,
Триады вечной четвертый сочлен.

Родись, Единый и Двуипостасный!
И я увидел: в тумане возник
Чудесный облик, нетленно-прекрасный,
Желанно-милый и девственно-ясный —
Двух лиц знакомых единый двойник,
Двух тел аккорд гармонично-согласный,
Двух жизней слитно-раздельный родник,
Двух душ сродненных раскрытый тайник…
Он тихо плыл, ко всему безучастный;
В себе самом полноценно-велик,
И был так странен покорный и властный,
Счастливый, юный, влюблено-бесстрастный,
Неизъяснимо-задумчивый лик!
В себе вмещал он земное с нездешним,
Как зимний холод с дыханием вешним;
И тварь, и призрак, и плоть, и эфир —
Подобьем Божьим свой внутренний мир
Сливал он стройно с творением внешним,
Как мрак полночный со светом зари.
И два начала, в различии дружном,
Как бег отлива в приливе жемчужном,
Его живили извне и внутри:
Двуполой жизни двойная безбрежность,
Мужское с женским не вместе, не врозь,
Мужского с женским слиянье и смежность,
Мужского женским пронзенность насквозь,
Мужская гордость и женская нежность,
Осанка мужа и прелесть жены,
Мужская сила, но с женским соблазном, —
В едином всплеске два гребня волны,
Два звука в дрожи единой струны,
Двух лун сиянье в единстве двухфазном…
Так, въявь, колеблясь на дыме топазном,
Рождались мира священные сны:

Нетленный колос земного посева
Рождался злаком небесных долин
Для Жизни Вечной, как Юноша-Дева,
Как Дева-Отрок, как Бог-Андрогин!

Я грез не видел чудесней и краше.
Тех грез никто не изведает вновь!..
Виденье тихо витает над чашей;
С глухим кипеньем в ней пенится кровь,
Дымится паром, бурлит и клокочет;
Отливом радуг горят пузыри…

Вдали протяжно пророческий кочет
Земле сулит приближенье зари.

Близок грядущий рассвет созидательный!
Жизни и тленья окончится гнет:
Луч, как божественный Перст Указательный,
Жизни дыханье зажжет.

В миг долгожданный над чашею жертвенной
Именем Вечности я всколыхну
Затхлую тишь неподвижности мертвенной,
Тьмы вековой пелену.

Именем Жизни строенье вселенское
Внове воздвигну из праха, и с ним
Смертные двое — мужское и женское —
Станут бессмертным Одним.

Празднество Вечного Духа я праздную
И поднимаю на бой торжества
Древнюю, темную, спящую, праздную,
Косную мощь вещества.

Вас заклинаю я, Силы природные,
Вас заклинаю я, Силы начальные,
Вас, неразумные, в безднах бесплодные,
Всех вас, бездушные, в недрах кабальные!

Гении Ветра, титаны воздушные!
Демоны Моря, колоссы подводные!
Гномы Земли! И Циклопы Огня!
Вам заповедую: встаньте свободные,
Встаньте могучие, встаньте послушные —
Все за меня!

В битву! Дарую вам уз разрешение!
Где созидание — там разрушение.
Смерть лишь дает осознать воскрешение:
Зиждется мир их борьбой.

В каждом мгновении — исчезновение;
В каждом мгновении — возникновение…
Именем Истины, благословение
Силам, восставшим на бой!

Рушься во прах, мироздание прежнее!
Дали вселенной, раскройтесь безбрежнее!
Гасни, Иштар! Раздавайся мятежнее,
Всесокрушающий шум!

Близится!.. Яростней вихрей дыхание,
Страшно озлобленных вод колыхание,
Жжет исступленней огня полыхание,
Душит сыпучий самум…

Стой, торжество, из хаоса истечное!
Я возбуждаю течение встречное:
Именем Благости, Слово Предвечное,
Дай единение — двум!..

Кончено! Солнце Бессмертья в преддверии!
Явлена тайна стихийной мистерии:
Творческим Духом я косной материи
Повелеваю… АУМ!..