Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Рука к руке свой путь прошли мы,
Встречая счастье и печаль:
Хранит их памяти скрижаль,
В душе их след неизгладимый,

И ими дышит каждый стих.
Друг жизни! Твой он — мир любимый
Певучих снов и грез моих.

Судьба — безжалостный погонщик,
Но, с верой в светлую мечту,
Пою я жизни красоту,
Изнемогающий поденщик…

Так из последних сил вперед
Святыню древнюю знаменщик,
Смертельно раненый, несет.

Под пеплом жизни, точно в слое
Застывшей лавы, схоронен
На сердце светлый прошлый сон,
Благословенное былое.

И песнь души моей над ним —
Куренье смирны и алоэ
Над опочившим дорогим.

Мечту пленяет в дни невзгод
Неукротимый гнев владыки,
Каравший волн мятеж великий
За флот свой, жертву непогод.

И жалок грек, струивший масло
По гребням возмущенных вод,
Чтоб их волнение угасло.

Из звонкой бронзы слова вылью
Очам твоим полусонет:
В из блеске меркнет рой планет,
Чуть-чуть дрожа алмазной пылью,

И сказок звездных пересказ —
Ничто пред огненною былью
Любви, сверкнувшей в безднах глаз.

Пока, упорные Сизифы,
Здесь с камнем жизни бьемся мы,
Там, на скрижалях синей тьмы,
Горят светил иероглифы;

И мы, вникая в их слова,
Читаем радостные мифы
О высшей правде Божества.

Над миром влагой искрометной
Сверкает чаша бытия:
В журчаньи бурного ручья,
В мельканьи птицы быстролетной,

В дыханьи почек — песнь слышна;
И в жажде жизни безотчетной
Поет душа… Весна! Весна!

Как сон забытый, рай в дали,
А мир — в цвету тысячеликом:
Поют ручьи, несутся с кликом
В лазурном небе журавли,

В дубравах почек набуханье
И первоораной земли
Тепло и благостно дыханье.

В ее глазах я чую разом
Намек, как ласковый призыв,
И равнодушия отлив,
Холодным блещущим алмазом.

О, взор-загадка! Что за ним?
И почему его отказом,
Как обещаньем, я маним?

Полусонетов семистишья
Души любимые друзья:
Их легкокрылая семья —
Напев сердечного затишья,

Когда в затоне бытия
Шепчу, как дремлющий камыш, я,
Что тихо шепчет мне струя.

Свершилось. Чистый снят с Креста
И в гробе верными оплакан.
Дрожит октавой старый дьякон,
Звенят рыданья дисканта

И скорбь в смятенных вздохах баса…
Но вера робко разлита
В тепле огней иконостаса.

Здесь у сосны, на перекрестке,
Восторгом тайных встреч дыша,
Впервые женщины душа
Проснулась в девушке-подростке;

И счастье, в светлом торжестве,
Сверкало сказкой в каждой блестке
Росы, рассыпанной в траве.

Земле — любовь и дар доверья,
Стремленье — вечной жизни вод,
Мечтаний светлый хоровод —
Лазурным далям повечерья…

Но данью грозному огню
Благоговенье суеверья
Я в сердце трепетном храню.

Свой мир — поэму красоты,
Надежд и песен просветленных —
Воздвиг Творец лишь для влюбленных:
Лишь счастью любящей четы

Доступен праздник первозданный!..
Кто не любил — лишен мечты,
Как чаши — гость, на пир незваный.

Колоколов гудящий зов
Плывет в ликующем прибое…
Как это небо голубое,
Твой взор глубок и бирюзов,

И ароматная березка
У древних, темных образов —
Твоя задумчивая тезка.

Пучина вод в туман одета;
Еще окутан мглой ковчег
И слеп его бесцельный бег
По воле волн… Но проблеск света,

На дождевой сверкнув пыли,
Затеплил Радугу Завета,
И ветвь маслины — весть земли.

Невесты радостной безгрешней,
Благоуханна и светла,
Воскресным гимном расцвела
Весна средь кладбищ жизни здешней;

И веют благостно в сердца
Живые звуки песни вешней
Дыханьем Вечного Творца.

Забыть ли тайный след тропинки
В лесу, к заглохшему пруду,
Вдали от звезд — твой взор-звезду,
Таивший чистых слез росинки,

Признанье, шепот как в бреду,
И мимолетные заминки
Для поцелуев на ходу?

Спеши! Пусть ждут другие ягод, —
Ты ж цвет цветов и счастья рви,
Пей хмель вина и хмель любви,
Полней живи день каждый за год

И в гимнах радостям земли
Без капищ, алтарей и пагод
Творца и Господа хвали.

В снах страшных — знамение есть.
Пусть, горд неверьем, ум наш вещий
Пророчеств скрытых смысл зловещий
Не хочет в тайнах их прочесть,

Но сердцу сказки сонной лепет
Открыт, как бед грядущих весть,
И в нем — предчувствий жутких трепет.

Весна. И в воздухе прозрачном
Любовь, царица всех цариц:
В окраске яркой перья птиц,
Цветы, как в сказке, в платье брачном,

И в ласке встречной юных лиц
То зов, как зов в огне маячном,
То трепет трепета зарниц.

Устав от вечной суматохи
Пустых утех и скучных нужд,
Я людям стал враждебно-чужд;
Душе несносны скоморохи,

Ханжи, и Лазари-рабы,
Всю жизнь сбирающие крохи
На светлом празднестве судьбы.

Я вдруг прозрел: познанья книги,
Поэмы, жгущие сердца,
Созданья кисти и резца,
Закон людской и зов религий, —

Я всё отверг, и в дерзкий миг,
Отринув келью и вериги,
Иное — высшее постиг.