Гомер - Илиада

Мудрости полный, ему Мерион, отвечая промолвил:
"И у меня на моем корабле чернобоком и в ставке
Много доспехов троянских, да только достать их не близко.
Ибо скажу, что и я не забыл о военной отваге,
Но постоянно в бою, прославляющем храброго мужа,

В первом ряду становлюсь, лишь поднимется бранная распря.
Может, другому кому из ахейских мужей меднобронных
Я неизвестен остался, ты ж сам меня видел, надеюсь".
Идоменей отвечал ему, критских дружин предводитель:
"Знаю, каков ты отвагой; зачем говоришь мне все это?

Если б теперь выбирали храбрейших мужей пред судами
Чтобы в засаду идти, где легко проявляется доблесть,
Где познается скорей и трусливый душой, и бесстрашный,
(Ибо кто робок, в лице тот меняется часто и резко,
Нет в нем присутствия духа, чтоб место хранить неподвижно,

Он то одну, то другую, то обе ноги поджимает;
Сильно в груди у него боязливое сердце трепещет,
И в предвкушении смерти стучат в его челюстях зубы;
Тот же, кто сердцем отважен, в лице не меняется вовсе,
И не трепещет, когда уже сел он в засаде с мужами,

Только стремится скорей в беспощадную страшную битву), —
Не осудили б и там ни силы твоей, ни отваги.
Если б, в бою находясь, ты был ранен копьем иль стрелою,
Медь бы не сзади настигла тебя ни в затылок, ни в спину,
Но угодила бы в грудь иль в живот, повстречавщись с тобою,

Храбро идущим вперед, средь передних бойцов наилучших.
Но поспеши, и не станем болтать здесь, как праздные мужи,
Стоя без дела, — не то кто-нибудь упрекнет нас жестоко,
Быстро в палатку ступай и копье принеси боевое".
Так он сказал; Мерион же, проворному равный Арею,

Быстро достав из палатки копье, заостренное медью,
Идоменею отправился вслед, порываясь в сраженье.
Как истребитель народов Арей отправляется в битву,
Вместе с возлюбленным сыном, бестрепетным Страхом могучим,
Кто ужасает порою и воина, храброго сердцем,

Если они из фракийской приходят земли, ополчивщись
Против эфиров иль гордых флегийских дружин и, не внемля
Просьбам обоих народов, одним лишь даруют победу:
Так и мужей предводители, Идоменей с Мерионом,
Ринулись в грозную битву, покрытые огненной медью.

Первый тогда Мерион обратился к другому и молвил:
"О, Девкалид, ты куда устремиться желаешь в сраженье?
В правом ли хочешь крыле, в середине ли войска сражаться,
Или налево пойдешь? Оттого что нигде, полагаю,
Так тяжело не придется прекрасноволосым ахейцам".

Идоменей отвечал ему, критских дружин предводитель:
"Пред серединою войска защитою стали другие,
Двое Аяксов и Тевкр, который всех лучше ахеян
Луком умеет владеть и отличен в бою рукопашном.
Эти измучают вдоволь хотя бы привычного к битве

Гектора, сына Приама, на силу его невзирая.
Будет ему не легко, как ни пламенно жаждет он битвы,
Этих героев отвагу и крепкие руки осилив,
Пламенем сжечь корабли, — разве сам бы Кронид Громовержец
Бросил пылающий факел на флот быстроходный ахеян.

Но человеку не сдастся Аякс Теламонид великий,
Если то — смертнорожденный, кормящийся хлебом Деметры,
Если доступен он ранам посредством копья или камня.
Даже Ахиллу, рядов сокрушителю, он не уступит,
В битве на месте одном, — только скоростью ног не сравнится.

Станем поэтому оба на левом крыле. Там посмотрим,
Мы же кому из врагов, или нам они славу доставят".
Так он сказал. Мерион, быстроногому равный Арею,
Тронулся в путь — и герои достигли рядов, где решили.
Идоменея завидев, похожего силой на пламя,

Вместе с товарищем брани, покрытого светлою медью,
Кинулись все на него, побуждая друг друга, троянцы,
И пред кормами судов завязалась всеобщая свалка.
Точно гроза налетает, дыханьем гонимая ветров,
В день, когда пылью густой покрываются всюду дороги,

Ибо с грозой подымается облако праха:
Так разразилось сраженье на тесном пространстве, где мужи
Острою медью друг друга в толпе умерщвлять порывались.
Поле жестокого боя щетинилось множеством копий,
Длинных, пронзающих тело, могучими сжатых руками.

Очи слепило сияние меди на шлемах блестящих,
Ярких щитах и старательно чищенных панцирях светлых.
В битву ряды подвигались. И только безжалостный сердцем
Мог бы на труд их взирать беззаботно, душой не терзаясь.
Но Посейдон и Зевес, всемогущие Кроноса дети,

Оба с различною целью, героям готовили горе.
Зевс порешил Приамиду победу послать и троянцам,
Чтобы Ахилла вознесть, быстроногого сына Пелея.
Он не хотел аргивян погубить совершенно пред Троей,
Только Фетиду почтить пожелал с ее сыном отважным.

А Посейдон ободрял аргивян, среди битвы вращаясь,
Тайно из моря седого возник, негодуя на Зевса,
В сердце жалея данайцев, троянцами сильно теснимых.
Хоть одного они оба и рода и племени были,
Только Зевес из них первый родился и больше изведал.

Вот почему Посейдон, не решаясь на явную помощь,
Тайно всегда появлялся в рядах, уподобившись мужу.
Так, завязавши узлом, над войсками они протянули
Крепкие сети, — они неразрывны и неразрешимы, —
Сети войны и раздора, у многих расслабив колени.

Тою порой, предводя аргивян, хоть седой вполовину,
Идоменей налетел на троян и навел на них ужас.
Отрионея убил он; тот в Трою придя из Кабеса,
Только в последнее время прельстился военною славой.
Сватал Приама он дочь, всех прекраснее видом, — Кассандру.

Он без приданого деву просил, да к тому ж похвалялся
Подвиг великий свершить — всех прогнать аргивян из-под Трои.
Старец Приам согласился и дочь обещал ему в жены.
Вот почему он сражался, царя обещанию веря.
Но Девкалид заприметил бойца, выступавшего гордо,

Светлое бросил копье и попал: острие угодило
В среднюю часть живота, не задержано медной бронею.
Шумно он грохнулся в прах, и герой, похваляясь воскликнул:
"Отрионей, выше прочих тебя почитать буду смертных,
Если ты вправду исполнишь все то, что свершить похвалялся

Сыну Дардана Приаму; тебе ж свою дочь обещал он.
То же и мы обещаем — и все нерушимо исполним.
Из дочерей Агамемнона ту, что лицом всех прекрасней,
Из Арголиды сюда приведем и дадим тебе в жены,
Если поможешь ты нам Илион многолюдный разрушить.

Следуй же быстро за мной, заключим на судах мореходных
Брачный с тобой договор, ибо свекры и мы не скупые".
Так говоря, его за ногу взял и повлек через битву
Идоменей. Но за тело явился заступником Азий,
Пеший идя пред конями; они у него за спиною

Тяжко храпели, — возница держал их все время вплотную.
В Идоменея он метил, но тот, поспешив нападеньем,
В шею внизу подбородка пронзил его медью навылет.
И повалился он в прах, точно дуб или тополь сребристый
Или прямая сосна, если, брус корабельный готовя,

Плотники их на горе вновь отточенной срубят секирой:
Так распростертый он пред колесницей лежал и конями,
Тяжко хрипя и хватаясь за землю, облитую кровью.
И у возницы его помутилось в то время сознанье:
Не догадался он вспять повернуть лошадей, чтоб избегнуть