KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Константин Бальмонт, "Том 1. Стихотворения" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Над болотом

Над болотом позабытым брошен мост,
За болотом позабытым брызги звезд.
Там, за топью, цепенея, спит Лазурь,
Затаив для дней грядущих сумрак бурь.

Неживые, пропадают брызги звезд,
И к болоту от болота брошен мост.
И одно лишь не обманет – жадность бурь,
Ею дышит – с ней в объятьях – спит Лазурь

Ведьма

Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу.
Спросил ее: «Ты знаешь ли, какой я грех несу?»
Смеется ведьма старая, смеется что есть сил:
«Тебя ль не знать? Не первый ты, что молодость убил.
Отверг живые радости, и стал себе врагом,
И тащишься в дремучий лес убогим стариком».
Я вижу, ведьма старая все знает про меня,
Смеется смехом дьявола, мечту мою кляня,
Мечту мою о праведном безгрешном житии, –
И молвил ей: «А знаешь ли ты чаянья мои?
Я в лес вошел, но лес пройду, прозрачен, как ручей,
И выйду к морю ясному божественных лучей».
Смеется ведьма старая: «Куда тебе идти?
Зашел сюда – конец тебе: зачахнешь на пути.
Сии леса – дремучие, от века здесь темно,
Блуждать вам здесь дозволено, а выйти не дано.
Ишь, выйду к морю светлому! Ты думаешь: легко?
И что в нем за корысть тебе! Темно и глубоко».
И ведьма рассмеялася своим беззубым ртом:
«На море жить нельзя тебе, а здесь твой верный дом».
И ведьма рассмеялася, как дьявол егозя:
«Вода морская – горькая, и пить ее – нельзя».

Incubus

Как стих сказителя народного,
Из поседевшей старины,
Из отдаления холодного,
Несет к нам стынущие сны, –

Так темной полночью рожденные
Воззванья башенных часов,
Моей душою повторенные,
Встают как говор голосов.

И льнут ко мне с мольбой и с ропотом:
«Мы жить хотим в уме твоем».
И возвещают тайным шепотом:
«Внимай, внимай, как мы поем.

Мы замираем, как проклятия,
Мы возрастаем, как прибой.
Раскрой безгрешные объятия,
Мы все обнимемся с тобой».

И я взглянул, и вдруг, нежданные,
Лучи Луны, целуя мглу,
Легли, как саваны туманные,
Передо мною на полу.

И в каждом саване – видение,
Как нерожденная гроза,
И просят губы наслаждения,
И смотрят мертвые глаза.

Я жду, лежу, как труп, но слышащий.
И встала тень, волнуя тьму.
И этот призрак еле дышащий
Приникнул к сердцу моему.

Какая боль, какая страстная,
Как сладко мне ее продлить!
Как будто тянется неясная
Непрерываемая нить!

И тень все ближе наклоняется,
Горит огонь зеленых глаз,
И каждый миг она меняется,
И мне желанней каждый раз.

Но снова башня дышит звуками,
И чей-то слышен тихий стон,
И я не знаю, чьими муками
И чьею грудью он рожден.

Я только знаю, только чувствую,
Не открывая сжатых глаз,
Что я как жертва соприсутствую,
И что окончен сладкий час.

И вот сейчас она развеется,
Моя отторгнутая тень,
И на губах ее виднеется
Воздушно-алый, алый день.

Пожар

Я шутя ее коснулся,
Не любя ее зажег.
Но, увидев яркий пламень,
Я – всегда мертвей, чем камень –
Ужаснулся,
И хотел бежать скорее,
И не мог.

Трепеща и цепенея,
Вырастал огонь, блестя,
Он дрожал, слегка свистя,
Он сверкал проворством Змея,
Все быстрей,
Он являл передо мною лики сказочных зверей.
С дымом бьющимся мешаясь,
В содержанья умножаясь,
Он, взметаясь, красовался надо мною и над ней.

Полный вспышек и теней,
Равномерно, неотступно,
Рос губительный пожар.
Мне он был блестящей рамой,
В ней возник он жгучей драмой,
И преступно,
Вместе с нею я светился в быстром блеске
Дымных чар.

«Хорошо ль тебе, девица…»

Хорошо ль тебе, девица,
Там глубоко под землей?
Ты была цветок, и птица,
  Праздник мой!
Хорошо ль тебе, девица,
Так глубоко под землей?

Ты, как все, лишь день светила,
И ничтожно умерла.
Глубока твоя могила,
  Сон и мгла.
Ты, как все, лишь день светила,
Потускнела, умерла.

Твой конец последний близок,
Ты остывший бледный труп.
Терем твой, девица, низок,
  Миг твой скуп.
Твой конец последний близок,
Ты посмешище и труп.

В тот миг

В тот миг расставанья в нем умерло что-то,
Он с нею был взглядом, не с нею душою.
А в ней лишь одна трепетала забота:
«О, если б могла я быть вечно с тобою!»

Лицо у нее лишь на миг исказилось,
Она, холодея, сдержала рыданья.
«Прощай», у обоих в душе проносилось,
И он ей с улыбкой сказал. «До свиданья!»

В тот миг расставанья, как ветер свободный,
Он только и ждал, чтоб скорей удалиться.
И, вздрогнув, бледнея в тоске безысходной,
Она прошептала: «Я буду молиться!»

Ad Infinitum

В храме все – как прежде было.
Слышен тихий взмах кадил.
  «Я смеялся, я шутил.
  Неужели ты любила?»

Дымен смутный трепет свеч,
На иконах свет заемный.
Каждый хочет в церкви темной
От свечи свечу зажечь.

В храме будет так, как было.
Слышен тихий звон кадил.
  «А, неверный! Ты шутил.
  Горе! Горе! Я любила».

К смерти

Смерть, медлительно-обманная,
Смерть, я ждал тебя года,
Но для каждого ты странная
И нежданная всегда.

Мне казалась упоительной
Мысль о том, что ты придешь
И прохладою целительной,
Торжествуя, обоймещь.

И воздушною одеждою
Мне навеешь легкий мрак.
Нет, обманут я надеждою,
Ты придешь не так, не так.

Как неведомое, грубое,
Ты возникнешь в тишине
Как чудовище беззубое,
Ты свой рот прижмешь ко мне.

И неловкими прижатьями
Этих скользких мертвых губ,
Неотвратными объятьями
Превращен я буду в труп.

Но еще не бессознательный,
Не затянутый во тьму,
И мучительно внимательный
К разложенью своему.

Вот, рука окоченелая
Точно манит и грозит,
Синевато-грязно-белая,
Искривилась… Гнусный вид!

Вот, лицо покрылось пятнами,
Восковою пеленой,
И дыханьями развратными
Гниль витает надо мной

Отвратительно знакомые
Щекотания у рта.
Это мухи! Насекомые!
Я их пища, их мечта!

И приходят ночи, низкие,
Как упавший потолок.
Где же вы, родные, близкие?
Мир отпрянувший далек.

Глухо пали комья грязные,
Я лежу в своем гробу,
Дышат черви безобразные
На щеках, в глазах, на лбу.

Как челнок, сраженный мелями,
Должен медлить, должен гнить,
Я недели за неделями
Рок бессилен изменить.

За любовь мою чрезмерную
К наслаждениям земным,
После смерти, с этой скверною
Грешный дух неразлучим.

Целых семь недель томления,
Отвращения, тоски,
Семь недель, до избавления,
Рабство, ужас, и тиски!

Лишь одной отрадой нищенской
Ад могу я услаждать;
Пред оградою кладбищенской
Белой тенью в полночь встать.

Сознание

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*