Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Да, мы плачем. Сердце сжато.
Сердцу больно — не за нас:
Мы уж видели когда-то
Небо синее не раз.

Мы о детях: темень злая
Их окутывает здесь,
И растут они, не зная,
Что на свете солнце есть.

Нас одни связали узы,
Нас один сплотил завет.
И поймите, мы не трусы,
Мы не жалуемся — нет!

Да, судьба играет нами,
Да, судьба терзает нас,
Но не сделает рабами
Ни на день и ни на час.

Тот смиряется без битвы,
Кто способен быть рабом.
Нет, не в жалобах молитвы
Мы убежище найдем.

Смотрим прямо мы и пыток
Не страшимся никаких.
Нашей жизни преизбыток
Перейдет потом в других.

Жизнь разрушила и стерла
Не один преступный трон…
Вы схватили нас за горло,
Вы попрали наш закон.

Вы пришли в гордыне пышной,
Словно тяжкая напасть…
О, конечно, не всевышний
Вам дает такую власть.

Нет, не может быть сомненья,
То не божья благодать, —
Вам на власть благословенье
Только дьявол может дать.

Знает мир, по чьим законам.
Видит мир, по воле чьей
Вперемежку с тяжким стоном
Раздается свист бичей.

Свищут плети, сатанея…
Путь сегодняшний тернист,
Но ведь завтра в песнь Тиртея[80]
Превратится этот свист.

Станем мы еще суровей,
Из цепей скуем мечи —
И не только нашей крови
Потекут тогда ручьи.

Час пробьет. Настанет время
Окончательных расплат.
Устоишь ли ты пред теми,
Что от ярости горят?

Окрыляет жажда мести,
Гнев сердца воспламенил.
Удержать потоп на месте
У тебя не хватит сил.

Зло ты сеешь непрестанно.
Ведь ни я, ни кто другой —
Ты своей рукой тирана
Сам конец приблизил свой!

Как-то из лесу весной
Я принес известье:
Дети, там концерт лесной,
Я пойду и вы со мной —
Все пойдемте вместе.

Что в программе? Чудеса!
Дай — шепну на ушко…
Вот заморских сцен краса —
На гастроли к нам в леса
Прибыла кукушка.

На пастушьей дудке дрозд
Нам сыграет дойны,
Он так нежен, мил и прост,
Среди майских певчих звезд
Самый он достойный.

«Гимн весне» споют певцы
На высоком буке,
Вступят теноры-скворцы,
Полетят во все концы
Сладостные звуки.

Стаи горлиц в хоре том
Заворкуют смело —
Кто сопрано, кто альтом,
И пойдет звенеть потом
Не одна капелла.

Сойки затрещат вокруг,
Запоздав с настройкой,
Оседлав сосновый сук,
Стукнет дятел — тук да тук
В такт их песне бойкой.

Кобзы важно забренчат,
Загудят волынки,
Перепелки щелкнут в лад,
Зяблики заверещат
Звонко, без запинки.

А как певчие дрозды
Всем оркестром грянут, —
Тут плясать на все лады
Под напев живой дуды
И глухие станут!

А потом и мы споем
Песенки по книжкам
Вместе с вольным ветерком, —
Да умчался вечерком
Он далеко слишком…

Ну, так как же, детвора?
Есть у нас лентяи?
Все хотят пойти? Ура!
Поспешим же в лес. Пора.
Ждут нас птичьи стаи.

Как некий изгнанный владыка
В страну, откуда изгнан он,
Назад стремится в злобе дикой,
Так туч мятежных легион
Мчал ветер с яростью великой.

Он выл, им указуя путь,
Неслась громада их слепая.
Казалось, в душу сея жуть,
Бесчисленная волчья стая
Стремится небо ужаснуть.

Дубравы огласились стоном,
Церквушку молния сожгла,
Колокола с их мирным звоном
Разбила… Страшные дела
Творились буйным легионом.

И вот последовала ночь.
Сгустился ад над окоемом.
Ей, видно, страх не превозмочь
Перед свершившимся разгромом, —
И ночь поспешно мчится прочь.

Умчалась, медлить здесь не смеет.
Лихое воинство ушло
И там, вдали, свой ужас сеет.
А здесь по-прежнему светло
И мартовское солнце греет.

Румын, флаг страны твоей синий.
А знаешь ли ты, почему?
Тот цвет — богатеев примета,
Все то, что взрастил ты за лето
При помощи влаги и света,
Они забирают… А ты, брат,
За посох берись и суму!
Терпи! Из любви тебя грабят.
Достаток тебя лишь ослабит,
Он вреден тебе самому.

Румын, флаг страны твоей желтый.
То цвет безысходной тоски
О вас повествует, крестьяне:
Желтеете вы от страданий,
От палок, и пыток, и брани,
От голода, холода, хвори,
А нужды господ велики:
Нужны им попойки, банкеты,
Шелка для любовниц, кареты,
И все за ваш счет, земляки!

Румын, флаг страны твоей красен,
Есть в нем с твоей совестью связь!
В народной тут совести дело:
Она от стыда покраснела,
Ведь горю не видно предела,
А мы погружаемся в грязь,
Решив, что борьба бесполезна…
Откуда ужасная бездна
Меж синим и желтым взялась?

Это песня певца позабытой земли,
Он сложил ее грустный, усталый.
Наши праотцы мраморный храм возвели
На столбах, от палящего зноя вдали,
И белели у моря порталы.

«Пусть прославит он предков благие дела.
Пусть потомков являет величье».
Но, как душный самум, роковая хула
По одной из дорог, убивая, пришла,
И пришло по другой — безразличье.

Превратился в развалины мраморный храм, —
В нем убежища ищут олени;
Барсуки с их потомством снуют по дворам;
В галереях безмолвье; скользят к алтарям
Вертких ящериц длинные тени.

Кости предков покрыла дорожная пыль,
И разбиты богов изваянья…
Вам сегодня смешна эта горькая быль,
Но заплачете вы, о презренная гниль,
В день суда, в страшный день воздаянья!

Ночью молния блещет на дикой земле,
Слышен шепот печальный и строгий.
Божества у развалин вздыхают во мгле,
И, пылая от гнева, с тоской на челе,
В небеса устремляются боги.

Их певец на скале, под наружной стеной,
Плачет, жалуясь людям и миру.
Он поет, и душа говорит со струной,
Борода его белою льется волной,
Прикрывая заветную лиру:

«Их поля зарастают колючей травой,
А сердца их безумьем палимы.
Издеваясь над лептою нашей живой,
Не хотят вспоминать, праздник празднуя свой,
Что с трудом их от смерти спасли мы.

Сумасшедших влекут лжепророк, лжемудрец.
Близких, братьев своих ненавидя,
Дарят чуждым богам веру темных сердец
И народу сплетают терновый венец,
В этом наше величье увидя».

О земля забытья, ты чиста и светла,
Я взывать к твоим внукам не буду.
О, когда б ты разверзлась, навек погребла
Заговорщиков гибели, воинов зла,
Что уже появились повсюду!

Спаситель говорил: «Я знаю, часть пшеницы
Рассыпалась в пути, потеряна для вас,
И сверху ринулись прожорливые птицы,
Поели, унесли с собою про запас,
Но все же я скажу: аминь, жнецы и жницы!
О здешних думаю правителях сейчас.

Другую часть зерна в своем сберег он поле,
Но не было дождя. Тут не его вина:
Посев его погиб, покорный божьей воле.
Засохла в сорняках и третья часть зерна, —
Виновен сеятель: забот об этой доле
Не ведал он. Аминь! Четвертую сполна

Он в почве сохранил и вырастил. И что же?
Сам-сорок получил, сам-шестьдесят, сам-сто!
Но притчу почему ты не закончил, боже?
О подлых умолчал, не рассказал про то,
Как воры к нам пришли, со стаей волчьей схожи,
Как их бичам не мог противостать никто.
Избили пахаря, в свой алчный край далекий
Пшеницу увезли… В том видя божий суд.

Кушак затянет свой потуже, вздох глубокий
Издаст бедняк, и вновь он примется за труд,
Он сеять будет вновь, когда настанут сроки,
Но вновь они придут — пшеницу отберут.
Зачем же, господи, ты карою небесной
Злодеям не воздашь? А тем, чья боль сильна,
Зачем всю истину ты не откроешь честно?
Ты, может быть, молчишь, но гневом грудь полна?
Тебе, хотя ты бог, быть может, неизвестно,
Что плачет горестно румынская страна?