Тимур Кибиров - Стихи

In valleys of springs of rivers,
By Ony and Teme and Clun,
The country for easy livers,
The quietest under the sun,

We still had sorrows to lighten,
One could not be always glad,
And lads knew trouble at Knighton
When I was a Knighton lad.

By bridges that Thames runs under,
In London, the town built ill,
'Tis sure small matter for wonder
If sorrow is with one still.

And if as a lad grows older
The troubles he bears are more,
He carries his griefs on a shoulder
That handselled them long before.

Where shall one halt to deliver
This luggage I'd lief set down?
Not Thames, not Teme is the river,
Nor London nor Knighton the town:

'Tis a long way further than Knighton,
A quieter place than Clun,
Where doomsday may thunder and lighten
And little 'twill matter to one.

В дремотной тиши гарнизона
Солнечногорска-7
В июле, во время оно
Я не был счастлив совсем.

Хоть были все основанья,
Хоть было шестнадцать лет,
Хоть дружеским был вниманьем
И женской лаской согрет.

Но Рим, но Париж, но Дели!
Да хоть бы Москва! Хоть Тверь!..
Глаза б мои не глядели
На те города теперь…

Град чудный порой сольется,
Не то чтобы часто, но —
Так сладко сердце займется,
Так горько ёкнет оно!

Град юный и самый древний,
Писал Августин о нем.
Скучая, не очень веря,
Читал я о граде том.

Он дальше любого Парижа,
Доступен – увы – не всем,
Но больше Москвы, но тише
Солнечногорска-7.

Loitering with a vacant eye
Along the Grecian gallery,
And brooding on my heavy ill,
I met a statue standing still.
Still in marble stone stood he,
And stedfastly he looked at me.
'Well met, I thought the look would say,
'We both were fashioned far away;
We neither knew, when we were young,
These Londoners we live among.

Still he stood and eyed me hard,
An earnest and a grave regard:
'What, lad, drooping with your lot?
I too would be where I am not.
I too survey that endless line
Of men whose thoughts are not as mine.
Years, ere you stood up from rest,
On my neck the collar prest;
Years, when you lay down your ill,
I shall stand and bear it still.
Courage, lad, 'tis not for long:
Stand, quit you like stone, be strong.
So I thought his look would say;
And light on me my trouble lay,
And I stept out in flesh and bone
Manful like the man of stone.

Переходя из зала в зал,
Я грешным делом заскучал.
Уорхолл, Пикассо, Дали
Меня утешить не смогли.
Ни алый клин и ни квадрат
Не тешили усталый взгляд.
И ни Моне и ни Мане
Не развлекли меня вполне.
Ничто во храмине искусств
Не грело охладелых чувств.

И я почувствовал облом
И скуку в светлом храме том.
И что мне проку от Венер,
Какой я с них возьму пример?
И что мне сей прелюбодей
С жопастой Саскией своей?
Но тут же был я поражен,
Во тьме узрев, как скорбно Он
Сынишку блудного прижал,
Как безнадежно Он молчал,
И как потрепанный сынок
Молчал, но не был одинок.
И как, сводя меня с ума,
Предвечная молчала тьма.
И молча я побрел один,
Лукавый и приблудный сын.

Far in a western brookland
That bred me long ago
The poplars stand and tremble
By pools I used to know.

There, in the windless night-time,
The wanderer, marvelling why,
Halts on the bridge to hearken
How soft the poplars sigh.

He hears: no more remembered
In fields where I was known,
Here I lie down in London
And turn to rest alone.

There, by the starlit fences,
The wanderer halts and hears
My soul that lingers sighing
About the glimmering weirs.

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

The lad came to the door at night,
When lovers crown their vows,
And whistled soft and out of sight
In shadow of the boughs.

'I shall not vex you with my face
Henceforth, my love, for aye;
So take me in your arms a space
Before the cast is grey.

'When I from hence away am past
I shall not find a bride,
And you shall be the first and last
I ever lay beside.

She heard and went and knew not why;
Her heart to his she laid;
Light was the air beneath the sky
But dark under the shade.

'Oh do you breathe, lad, that your breast
Seems not to rise and fall,
And here upon my bosom prest
There beats no heart at all?

'Oh loud, my girl, it once would knock,
You should have felt it then;
But since for you I stopped the clock
It never goes again.

'Oh lad, what is it, lad, that drips
Wet from your neck on mine?
What is it falling on my lips,
My lad, that tastes of brine?

'Oh like enough 'tis blood, my dear,
For when the knife was slit,
The throat across from ear to ear
'Twill bleed because of it.

Under the stars the air was light
But dark below the boughs,
The still air of the speechless night,
When lovers crown their vows.

Чу! Щелкнул английский замок
В полуночной тиши.
И я во мгле от страха взмок.
«Эй, кто там?!» – Ни души.

Ой, нет – какая-то душа
Пришла к моей душе…
Она подходит не спеша
В полнейшем неглиже.

Ах, мне бюстгалтер сей знаком
И эта грудь под ним.
О, ты ли это целиком
Дана рукам моим?!

Се ты! Ужели наконец
Отныне навсегда
Падет безбрачия венец?!.
О, нет!.. О, да!.. О, да-а-а!!!

Но как-то странно… Ой-ё-ёй!
С чего ты так нежна?..
Виясь в объятиях змеей,
Уж очень нескромна.

«А где ж загар?! – воскликнул я. —
Зачем ты так бледна?
Зачем же задница твоя,
Как льдина, холодна?»

«Затем! – ответствовал призрак
С усмешкой на устах,
Пронзив горящим взором мрак
И продолжая трах. —

Не ты ли, как последний скот,
Лишь только я ушла,
«Да чтоб ты сдохла!» – взвыл? Ну вот —
я дохлая пришла!»

Ой, нет, проклятая, пусти!
Не мучь ты, не язви!
И я простил – и ты прости.
С кем хочешь – но живи!

With rue my heart is laden
For golden friends I had,
For many a rose-lipt maiden
And many a lightfoot lad.

By brooks too broad for leaping
The lightfoot boys are laid;
The rose-lipt girls are sleeping
In fields where roses fade.

Как тяжело на сердце,
Когда я гляжу на нас.
Такие острые перцы
Нисколько не жгут сейчас.

Мы были крутыми очень,
Теперь мы всмятку, друзья.
Вот разве что я – в мешочек.
Ну ладно уж – ты и я.

Westward on the high-hilled plains
Where for me the world began,
Still, I think, in newer veins
Frets the changeless blood of man.

Now that other lads than I
Strip to bathe on Severn shore,
They, no help, for all they try,
Tread the mill I trod before.

There, when hueless is the west
And the darkness hushes wide,
Where the lad lies down to rest
Stands the troubled dream beside.

There, on thoughts that once were mine,
Day looks down the eastern steep,
And the youth at morning shine
Makes the vow he will not keep.

Средней школы выпускник
Снова закурил «Памир».
Как свободен, как велик
Неизвестный взрослый мир!

И сержанту не до сна —
Скоро, скоро ДМБ!
Вся любовь и вся весна
Ждут его за КПП!

Ожидает молодежь
Завтра сказочных чудес.
Вот и мне не спится тож,
Тоже извертелся весь.

Дембель ждет меня иной
(Если только не дисбат!)…
И экзамен выпускной
Сдать получится навряд.

'Far I hear the bugle blow
To call me where I would not go,
And the guns begin the song,
''Soldier, fly or stay for long.

'Comrade, if to turn and fly
Made a soldier never die,
Fly I would, for who would not?
'Tis sure no pleasure to be shot.

'But since the man that runs away
Lives to die another day,
And cowards' funerals, when they come,
Are not wept so well at home.

'Therefore, though the best is bad,
Stand and do the best, my lad;
Stand and fight and see your slain,
And take the bullet in your brain.

Бросив щит, сорвав мундир,
Я сбежал на этот пир.
Музы, Разум, игры, смех,
Хватит юных жен на всех!

Хватит водки и вина!
Канонада не слышна,
И не так уж страшен Враг,
Как малюет божий страх.

Да по мне фельдфебель-гад
Пострашней его стократ!
Может, и не Враг совсем
Тот, кто так потрафил всем,

Кто сулит свободу нам?
Спой же песню, Вальсингам,
Нам, которым мать родна
Предпоследняя война.

You smile upon your friend to-day,
To-day his ills are over;
You hearken to the lover's say,
And happy is the lover.

'Tis late to hearken, late to smile,
But better late than never;
I shall have lived a little while
Before I die for ever.

Я позвонил и услыхал:
«Спасибо за звонок».
И умиленно прошептал:
«Да не за что, дружок».

Но после длинного гудка
Я трубку положил.
Автоответчик мне пока
Еще не изменил.

When I came last to Ludlow
Amidst the moonlight pale,
Two friends kept step beside me,
Two honest friends and hale.

Now Dick lies long in the churchyard,
And Ned lies long in jail,
And I come home to Ludlow
Amidst the moonlight pale.

Когда я бежал из дома
В тринадцать мальчишеских лет,
В портфеле было три тома —
А. Блок, И.-В. Гёте, А. Фет.

Я Блока теперь стесняюсь,
Я Гёте теперь не люблю,
А этот романс исполняя,
Насмешливо рожу кривлю.