Юрий Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре
63. Dum spiro…[29]
To lady T.V.L.
Пока из рук не выбито оружье,
Пока дышать и мыслить суждено,
Я не разбавлю влагой равнодушья
Моих сонетов терпкое вино.
Не для того гранил я рифмы гневом
И в сердца кровь макал свое перо,
Чтоб Луврским модным львам и старым девам
Ласкали слух рулады сладких строф!
В дни пыток и костров, в глухие годы,
Мой гневный стих был совестью народа,
Был петушиным криком на заре.
Плачу векам ценой мятежной жизни
За счастье — быть певцом своей Отчизны,
За право — быть Гийомом дю Вентре.
64. Крестьянский бог
Французов приучают к двум богам.
Один подлаживается к богатым:
Он любит власть и блеск, парчу и злато,
Ему аббаты курят фимиам.
Другой потрафить тщится беднякам:
Вставать с зарей, трудиться до заката,
Блюсти посты велит голодным свято,
Привыкнуть к хамству, к нищете, к пинкам…
Есть третий — вспыльчивый, но добрый Бог,
Не слишком строгий к прегрешеньям нашим.
Сам винодел. Он сам и землю пашет,
Идя за плугом в золотых сабо;
В вине и девках понимает вкус…
Parole d’honneur [30] — вот истинный француз!
65. Старый ворчун
Люблю тайком прохожих наблюдать я
И выносить им желчный приговор…
Вот эта дама, скромно пряча взор,
Куда спешит? — К любовнику в объятья!
Ханжа-монах, прижав к груди распятье,
В кабак идет, а вовсе не в собор.
Проворно улепетывает вор,
И вслед ему торговка шлет проклятья.
Вон девушка с повадкою весталки
Спешит за справкой к своднице-гадалке:
"Мадонна! Отчего растет живот?!"
А вот несчастный юноша бредет —
Так нехотя, ну словно из-под палки:
Не то к венцу, не то на эшафот.
66. В походе
Проклятый зной!.. Ругаясь по привычке,
Взметая башмаками пыль дорог,
Идем, идем… Ни выстрела, ни стычки.
Я б отдал пять пистолей за глоток!
Торчат ограды выжженных селений —
Картина, надоевшая давно.
Кто написал здесь: «Шатильон [31] — изменник»?
Давай исправим: «Генрих Гиз — …дерьмо!»
Хоть бы колодец! Чертова жара…
Сюда б Ронсара: сочинил бы оду —
Не про божественный нектар, про воду!
А мне сейчас, клянусь, не до пера:
Пишу пока свинцом. Чернила — порох.
Да временами — мелом на заборах!
67. Отпущение грехов
Нотр-Дам де Шартр! Услышав твой набат,
Склонив колено в набожном смиренье,
Целую перст аббату. Но аббат
Глаголет: "Сын мой, нет тебе прощенья!
В твоих глазах я вижу Сатану,
Твой рот — немая проповедь разврата,
И весь твой лик — хвалебный гимн вину.
Нет, этот лоб не целовать аббату!"
О горе мне! Неужто не смогу я
Святейшего добиться поцелуя
И, грешник непрощенный, ввергнусь в ад?!
Но, слава Господу, есть выход дивный:
Когда тебе лицо мое противно,
Святой отец, — целуй мой чистый зад!
68. Бродячий шарлатан
Спешите, люди добрые, купить-с!
Ученый лекарь я, не чернокнижник:
На дне бутылки вижу счастье ближних,
Узнать могу я по глазам — девиц.
Каков товар! Он исцеляет горе!
Вот от дурного взора амулет,
Вот для влюбленных — приворотный корень.
Купи, пастух, — всего-то пять монет!
Вот мушки шпанские — мужьям ленивым;
Бальзам, настойки, эликсиры, сок!
Вот мазь целебная — от жен сварливых!
От блох и попрошаек порошок!
Кому чего? От всех недугов лечим:
Больных — добьем, здоровых — искалечим!
69. Жижка [32] нашего полка
До берега мне суждено доплыть:
Долготерпенье исчерпавши, боги
Пошлют Агриппе смерть на полдороге,
Обрежут Парки трепетную нить.
Покроет олимпийца пыль и плесень…
Ну что ж, друзья! Не надо лишних слов,
Ни залпов пушечных, ни скорбных песен.
Взамен бессмертья символов, венков
Попросим нашего мажортамбура
Благоговейно снять с поэта шкуру
И ею барабан свой обтянуть.
Заслышит враг в пронзительной шагрени
Трескучий бред Агриппиных творений —
Его сразит смертельный страх и жуть!
70. Нинон
Печален перезвон колоколов.
Прелестную Нинон несут в могилу…
Сто человек рыдают. Все село,
Идя на кладбище, скорбит о милой.
Сказал кюре: "О дочь моя, прощай!
Ты долг свой выполнила перед нами…
Прими, Господь, святую душу в рай —
За доброту к нам, грешным. Amen!"
Сто человек рыдали над могилой,
И каждый бормотал себе под нос:
"Ни разу мне Нинон не изменила.
За что ж ты, Господи, ее унес?!"
А муж сказал, наваливая камень:
"За сто ослов, украшенных рогами".
71. Алхимия стиха
Моря и горы, свадьбы и сраженья,
Улыбки женщин — и галерный ад,
Цветов пьянящий запах, трупный смрад,
Экстаз побед — и горечь поражений…
Как изготовить эликсир стиха?
К двум унциям тоски — три драхмы смеха;
Досыпь стеклянным шарантонским эхом,
На угли ставь — и раздувай меха.
Весь божий мир сейчас в твоем владенье:
Одним поэтам свойственно уменье
Влить в грани рифм бессонный жар души.
Плесни в огонь кипящим маслом злобы.
Свинец иль золото получишь? — Пробуй!
Боишься неудачи? — Не пиши.
72. Пополнение
Нет, друг, — ты для убийства молод слишком.
Хотя, признаться, в прежние года
Встречались мне ребята — хоть куда!
Вот помню случай: был такой мальчишка,
Не зря прозвали Петушком его!
Когда в Париже «ересь истребляли»,
Паркет покрылся кровью в луврском зале…
Папистов было три на одного.
Пьер ле Шатле был там… Он был так молод
Тринадцать лет! Ведь он еще не жил!
Пять негодяев мальчик уложил,
Пока ударом в спину был заколот…
Ты сжал кулак… не плачешь? Значит, понял.
Дай пять: ты принят в эскадрон. — По коням!
73. Кузнецы
Агриппе д'Обинье
На площади, где кумушки судачат,
А я торчу в харчевне день за днем,
Циклоп-кузнец подковывает клячу
У горна с добрым золотым огнем.
Пыхтит над мехом юркий подмастерье,
Кобылу держит под уздцы солдат…
Сдается мне (иль это суеверье?) —
Я видел это сто веков назад:
Вот так Вулкан ковал оружье богу,
Персей Пегаса снаряжал в дорогу,
И фавн-чертенок раздувал меха,
А фавн-поэт, любимец Аполлона,
В такт молота по наковальне звона
Ковал катрены своего стиха…
74. Вместо причастия
Когда червям на праздничный обед
Добычей лакомой достанусь я —
О, как вздохнет обрадованный свет —
Мои враги, завистники, друзья!
В ход пустят пальцы, когти и клыки:
С кем спал, где крал, каким богам служил…
Испакостят их злые языки
Все, чем поэт дышал, страдал и жил.
Лягнет любая сволочь. Всякий шут
На прах мой выльет ругани ушат.
Пожалуй, лишь ростовщики вздохнут:
Из мертвого не выжмешь ни гроша!
Я вам мешаю? Смерть моя — к добру?
Так я — назло! — возьму и не умру.
75. Урок фехтования
По счету «раз!» готовь рапиру в бой.
На «два» — нога вперед, клинки скрестились.
Парируй: «три!» — рука над головой.
Держись прямей, не забывай о стиле!
Пти-Жан когда-то увлекался квартой,
Вот так: удар, скольженье, взмах, укол.
Ого! Видать, и ты боец азартный!
Отлично, мальчик, — значит, будет толк.
Теперь смотри — так дрался Поль Родар:
Шаг в сторону, отвод, прямой удар!
Но сей прием всегда держи в секрете…
Еще одно: коль хочешь бить, как лев,
Придать руке уверенность и гнев —
Представь, что твой противник — Генрих Третий.
76. По стопам Эндимиона [33]