Владимир Гандельсман - Новые рифмы (стихи)
трусить, замирать перед зиянием,
сдаться, бессознательно грубеть,
чтобы не сойти с ума сознанием.
Медленность мгновения цедить,
мед его, и длительность, и ленность, и
главное: все это не ценить
более, чем прочие нетленности.
От людей - подальше, сторонись
их повадок выспренно-палаческих,
успокойся, вовсе упразднись,
и - без этих чувствований всяческих.
1 ноября 2002
В поезде
Как тянутся часы ночные,
какое время неблагое,
и лица блеклые, мучные,
и все на свете - Бологое.
Как будто пали в общей битве
(и пробуют опять слететься)
за наволочку, простыни две
и вафельное полотенце.
Как будто в узком коридоре
лиц нехорошее скопленье,
и вот - униженность во взоре,
готовая на оскорбленье.
Задвинь тяжелую, не надо,
пусть в глуби зеркала, нерезко,
лежит полоска рафинада
в соседстве с ложкой полублеска,
пусть, тронутое серой линькой,
заглянет дерево со склона
в колеблющийся чай с кислинкой
благословенного лимона.
И поднеси стакан, не пряча
познания печальный опыт,
почувствовав его горячий
и приближающийся обод:
откуда знать тебе, кого-ты
на полустанке присоседишь,
и что задумали длинноты,
и вообще куда ты едешь.
3 ноября 2002
С латиноамериканского
Листья мети, человек,
листья мети, безъязыкий,
где-то ты мальчик и, ловок,
скачешь верхом за рекой,
на деревянном коне
скачешь, и вырастешь странно,
будешь мести в заоконье
золото дальней страны,
ты и в костюме жених
на фотографиях, ты и
с ветром за листья в сраженьях
дни коротаешь свои,
этих людей еще как
звали? - папаша с мамашей,
щелкал костлявый на счетах,
словно выщелкивал вшей,
грузная мыла полы,
юбка ее колыхалась,
листья мети, невеселый,
осени чистую грязь,
после под лестницей сядь,
двор наклонившийся залит
светом, и вычти все десять,
или одиннадцать лет.
20 ноября 2002, Бронкс
В блокнот
В сереньком тихом пальто
дождик, как мышкин, идет.
Что это значит? А то.
Мимо стоит идиот.
Булочку с маком жует,
пищевареньем живет.
Ноль-вероятность прийти
в мир человеком-собой.
Стой, идиот, на пути
глубокомыслия. Стой.
Наискосок перейду
я перекресток и весь
в мнимую область вон ту
выйду не-мной и не-здесь.
25 ноября 2002
Обход
Сюда, сюда, пожалуйте-с, прошу-с,
составьте честь, а зонтичек, а мокро-с,
что затоптались? борет грозный образ?
ну, наконец-то-с, эх, святая Русь
всех примет, незадирчиво раздобрясь.
Здесь Болдесовы, любят трепеща-с
средь нестерпимой ненависти-с, ручку,
прыг-прыг, ловчее, вишь ты, сбились в кучку,
невемо, что приспичило сейчас,
вчера весь вечер трогали получку.
Не знаю-с, право, с чем сопоставим
стиль Бандышей, да вы бочком, мостками,
я извиняюсь вам, погрязли в сраме,
валяются всю ночь по мостовым
и хрюкают. Дощупывайтесь сами.
Зато у генеральши пол натерт-с
и все блестит-с, Утробину-паскуде
шампанское несут и фрукт на блюде,
а то еще закажут в "Норде" торт-с,
военно-эстетические люди!
Пожалуйте-с, сюда, здесь топкий пруд,
а мы перепорхнем-с, не в месте вырыт,
народец - гнусь, тот в шляпе, этот выбрит,
а все одно: ладошками сплеснут,
да хохотнут, да что-нибудь притибрят.
Но веруют - я без обиняков
изряднейше: Ярыгин, этот в церковь
бежит, чтобы прожить не исковеркав
души, с ним Варначев и Буйняков,
и все метр пятьдесят, из недомерков.
Народ наш богоносец, новый сброд
людей, как говорится, впрочем есть и
мошенники, которые без чести,
с препонами, но в целом-то народ,
могу по пунктам-с, тих, как при аресте.
А вместе с тем - и крайний по страстям,
Туныгины относятся к тем типам,
что плачут врыд, хохочут - так с захлипом,
чуть что - за нож, держитесь, где вы там?
по праздникам страдают недосыпом.
Для благоденствий совести - кружки,
где люди образованные; к власти-с,
когда возьмут с поличным, льня и ластясь
живут, а так - с презреньем, и стишки
пописывают вольные, несчастье-с.
Игонины, Гопеевы, подчас
всех не припомню-с, кладезь, исполины,
хоть вполпьяна и стужею палимы,
и сплошь позор, и плесень, но игра-с
природы гениальная. Пришли мы.
Не вечно же плутать, хоть чудо - Русь,
среди распутиц этих и распятьиц,
ну, что ли, до приятнейшего, братец,
для вас уже просторная, смотрю-с,
готова клетка с видом на закатец.
27 ноября 2002
Сентиментальное прощание *
...назад, в "Спартак", в чьей плюшевой утробе
приятнее, чем вечером в Европе.
И.Бродский
Прощай, "Спартак", с батальным полотном
на входе, белоснежный хруст пломбира,
прощай навеки, в кассу полином
ветвящийся, - о, слякотно и сыро,
великолепно, молодо, легко,
прощай, сеанс последний, столько боли
в прощании и так ты далеко,
что дальше только книга Джованьоли
с обложкою затертой, щит и меч,
о, полуголый воин мускулистый,
ты победил, украсив эту речь
собой и ленинградский воздух мглистый,
ты плыл пиратской шхуной между школ,
по третьему звонку на белом фоне,
мой Бог, Кавалерович Анджей шел,
и Федерико шел Антониони,
билетика уже не раздобыть,
но всею синевой его с "контролем"
оторванным клянусь тебя любить,
всем выпитым в буфете алкоголем
клянусь тебя лелеять, дождик вкось
летит туда, где мостик капитанский
сиял под мачтой, о, не удалось
прости, "Спартак", - проститься по-спартански.
15 декабря 2002
* В декабре 2002 года в Санкт-Петербурге сгорел кинотеатр "Спартак".
Заболоцкий в "Овощном"
Людей явленье в чистом воздухе
я вижу, стоя в "Овощном",
в открытом ящиковом роздыхе
моркови розовые гвоздики,
петрушки связанные хвостики
лопочут о труде ручном.
И мексиканцев труд приземистый
шуршит в рядах туда-сюда,
яркозеленый лай заливистый
салата, мелкий штрих прерывистый
укропа, рядом полукриво стой
и выбирай плоды труда.
И любознательные крутятся
людей зеркальные зрачки,
а в них то шарики, то прутьица,
то кабачок цилиндром сбудется,
и в сетках лаковые грудятся
и репчатые кулаки.
Людей явленье среди осени!
Их притяжение к плодам
могло б изящней быть, но особи
живут не думая о способе
изящества, и роет россыпи
с остервенением мадам.
То огурец откинет, брезгуя,
то смерит взглядом помидор.
Изображенье жизни резкое
и грубоватое, но веская
кисть винограда помнит детское:
ладони сборщика узор.
Чтоб с легкостью уйти, старения
или страдания страда
задуманы, и тень творения
столь внятна: зло и озверение...
Но испытанье счастьем зрения?
Безнравственная красота.
17 декабря 2002
Лирика
В.Черешне
Жаль будет расставаться с белым,
боюсь, до боли,
с лицом аллеи опустелым,
со снегом, шепчущим: "постелим,
постелим, что ли".
Летит к земле немой образчик
любви, с испода
небес, всей нежностью пылящих,
летит, как прах с подошв ходящих
по небосводу.
Родительница и родитель
мои там ходят,
и Бог, как друг в стихах увидел,
дарует тихую обитель.
С ума не сводит.
К ним никогда придти не поздно,
не рано, нервно
не выйдут в коридор и грозно
не глянут. Высвечено, звездно,
неимоверно.
Жаль только расставаться с белым,
пусть там белее,
с неумолимой рифмой: с телом,
с древесной гарью, с прокоптелым
лицом аллеи.
И мудрость тоже знает жалость
и смотрит мимо
соблазна жить, на эту малость,
на жизнь, которой не осталось
непостижимо.
24 января 2003