Виталий Коржиков - Морской сундучок
Он взял корабль в руки, покачал на ладонях, осмотрел днище, поправил паруса — и протянул ребятам невиданный подарок…
Через час мы уходили. Боцман стоял у борта и смотрел, как между нами и берегом скользила лодчонка, над которой всё поднимались и поднимались три тоненькие руки. Следом за лодкой, весело расправив паруса, шёл к тропическому острову по вольной океанской воде фрегат — фрегат боцмана Годунова.
В ПУТИ
В пути в феврале
После качки, усталый,
Стоит на руле
Мой товарищ бывалый.
Стоит, говорит,
Как с дельфинами ладил,
Как ствол эвкалипта
В Австралии
Гладил.
Он видел драконов
И динго в погоне!
Он сам
Кенгурёнка
Качал на ладони!
Я слушаю друга.
Я плавал!
И всё же
В Австралию
Сплавать
Мне хочется тоже.
Увидеть бы динго,
Их смелую гонку,
В ладони своей
Покачать
Кенгурёнка!
А море за бортом
Бунтует, дичает,
Меня самого
На ладонях
Качает.
И белые волны
Взлетают упруго,
И весело прыгают
Друг через друга.
Гудят на ветру,
Затевая игру.
И ветер трубит:
«Кенг-гуру!
Кенг-гуру!»
КРОКОДИЛЫЧ
После долгой болтанки в Индийском океане подошли мы к небольшому тропическому острову набрать воды. Поднялись между пальмами по рыжей реке, приладились ржавым бортом к причалу, и капитан быстро сбежал по трапу. Вернулся через полчаса, скомандовал:
— Шланги вооружить, к приёму воды приготовиться. — И вдруг нахмурился, говорит: — И вахтенного немедленно к трапу! Следите за ступеньками! Во все глаза! Чтоб никто не взобрался!
Мы удивились, а капитан объяснил:
— Тут, куда ни ткнись, — крокодилы! Не порт, а какая-то Крокодиловка!
Мы загудели. Всем хотелось скорей на берег, походить по твёрдой земле, отдохнуть от качки. А тут такое сообщение! Крокодиловка!
Стали собираться, наглаживаться, а наш повар Вася высунулся из камбуза:
— Подождите, мужики! И я с вами! Вот только лучок к обеду пожарю!
Загремели сковородки, поплыл над островом запах жареного лука, и появился в дверях Вася — румяный, в чистой рубашке.
Спустились на причал, а сверху, с борта, наша фельдшерица Полина Егоровна свесила головку в буклях, кричит тоненьким голоском:
— Пожалуйста, купите мне на берегу какой-нибудь тропический сувенир. Позабавней, повеселей!
Для Полины Егоровны как не купить! Она наша главная спасительница. Чуть болячка или царапина, тут же бежит с пузырьком и ватой:
— Одну минуту! Я вас зелёнкой помажу.
Как-то борт пароходу о скалы пропороли, а боцман говорит:
— Ничего! Полину Егоровну позовём, она борт зелёнкой помажет.
Вышли мы на улицу и попали в цветник. Вокруг орхидеи, фрамбойаны, лилии. Машут крыльями цветные тропические бабочки! Голова кружится от ароматов.
А вдоль улицы — каналы, и куда ни посмотри — крокодилы! Ворочаются, урчат, бегают. Тупоносые и длинноносые. Длиннохвостые и короткохвостые. Пасти приоткрыли, следят за берегом.
— Это зачем же их держат?
— На продажу, — сказал боцман. — Товар что надо!
Обошли мы этот товар подальше. Оказались на базаре — перед целыми горами кокосов, бананов, апельсинов. А рядом — рыбины, раковины, черепахи! И опять кругом — крокодилы. И сушёные, и живые. Сувениры!
У одного мальчика в корыте целый десяток крокодильчиков. Зелёненькие, лакированные. Игрушки! Вася взял одну за хвост, а «игрушка» как взбрыкнёт, как цапнет его лапками за рубашку, как клацнет зубами — у Васи чуть очки не слетели!
Засмеялись мы, пошагали дальше. Вдруг Вася улыбнулся, говорит:
— Я вас сейчас догоню!
И скоро догнал нас с чем-то длинненьким, упругим, завёрнутым в банановый лист.
Вернулись мы на корабль.
А Полина Егоровна тут как тут:
— Мне сувенир купили?
— А как же! — сверкнул очками Вася. — Забавный, дальше некуда! Вон в углу…
Полина Егоровна развернула банановый лист, поднесла к лицу, а оттуда кто-то зелёный, с длинненьким носишком — клац зубами! Вывернулся — и по палубе бегом, бегом… Прямо навстречу нашей буфетчице. А она как подпрыгнула, тарелки, вилки выронила.
— Крокодил! Крокодил! — и бегом за угол. Налетела на капитана, кричит: — Крокодил!
Капитан к вахтенному:
— Откуда крокодил?
Вахтенный пожал плечами:
— Какие крокодилы? Никаких крокодилов.
Повернул капитан в коридор, а мимо — крокодильчик бегом, бегом — и в столовую.
Влетел капитан в столовую, кричит:
— Ноги вверх! По палубе зубы бегают!
Все поджали ноги. Сидят остерегаются — где зубы? А крокодильчик забился в угол, где швабра, на мокрую тряпку сунулся носом — жарко! Маленьким глазом на всех посматривает…
Подошла к нему наша дневальная Дина. Присела, взяла под брюшко, подняла и заулыбалась:
— Ой, какой Крокодилыч! Какой хорошенький! Да зелёненький!
— Это его, наверное, Полина Егоровна зелёнкой помазала! — предположил боцман.
— Кто?! Я? — ужаснулась Полина Егоровна. — Да я к нему никогда и пальцем не прикоснусь. — И вдруг, присмотревшись, воскликнула: — У него же на хвосте настоящая царапина! Одну минуту, я сейчас зелёнку возьму!
Все засмеялись. А Вася взял Крокодилыча под лапки:
— По-моему, хороший сувенир. И очень весёлый!
Отнёс его в каюту, уложил в раковину на мокрое полотенце. И весь вечер напевал песни под гитару.
Полина Егоровна заглянула с ватой и зелёнкой, наклонилась к крокодильчику и говорит:
— Вася, вы ему, наверное, очень грустные песни поёте. Он хоть и крокодил, а плачет! У него на глазах слёзы!
Вася рассмеялся:
— Ничего! Я и весёлые пою. Он хоть и крокодил, а спляшет! Мы с ним ещё повеселимся, поплаваем, посмотрим на Африку, на Америку.
Крокодилыч на корабле освоился быстро. Только подкрасили палубу, а Крокодилыч выбрался из каюты — и лапками по свежей краске. Потом по всей столовой зелёные печати наставил. Скандал!
Следующей ночью вызвали боцмана — якорь поднимать. Сунул он спросонок ногу в сапог — и как выдернет с воплем! А из сапога — Крокодилыч! И за угол — топ-топ-топ!
Боцман, конечно, рассердился, кричит Васе:
— Распустил своего динозавра!
Вася Крокодилыча поймал, посадил в таз с водой, вынес на палубу.
А тут и пароход тронулся с места, пошёл. От берега, по реке, к океану. Прощай, остров! Прощай, Крокодиловка.
Качнулся пароход — таз качнулся. Крокодилыч вывалился, бегом к борту — и бултых в воду! Мы побежали, смотрим: где он? Куда он? А боцман на реку показывает:
— Вон, вон! Погрёб зелёный! Видно даже, где Полина Егоровна зелёнкой намазала.
А Вася вздохнул, покачал головой:
— Ни в Америку, ни в Африку не захотел… Удивительное дело!
А что ж тут удивительного? Америка — она, конечно, Америка, Африка — Африка. Но, видно, и крокодилу — хоть он и крокодил — всё-таки родная речка дороже.
В ДАЛЁКОМ ДАЛЬНЕМ ДАЛЕКЕ
В далёком дальнем далеке,
В зелёных джунглях пряных,
Где люд по улочке-реке
Кочует на сампанах,
Где кто-то в зарослях стучит,
Постукивает в била,
Мальчонка весело кричит:
— Купите крокодила!
Кричит, ногами семеня,
И будто бы на чудо
С улыбкой смотрит на меня:
«Откуда ты, откуда?
Откуда, — смотрит, — ты такой,
Такой большой и белый?»
И машет смуглою рукой,
Рукою загорелой.
А приплыву к себе домой —
И, словно на пружинке,
Вдруг удивлённо надо мной
Запрыгают снежинки.
Они закружат с высоты
В метелице узорной:
«Откуда ты, откуда ты
Такой большой и чёрный?»
И я припомню, как во сне,
Мальчонку, лодку с клеткой.
И дальний край помашет мне
Банановою веткой…
РУКАВ
Как-то во время погрузки леса зацепился я в трюме стёганкой о проволоку и продырявил рукав. Хотел было зашить, да не получилось. То работа — надо отмывать после погрузки палубу. То вахта — беги на самый нос, кутайся среди тумана в стёганку-старушку, следи за морем. Вперёдсмотрящий!
А пришли в Японию, снял я её, повесил поближе к трубе просушить и забыл: и без неё хорошо! Теплынь! Японцы стоят на причале в маечках, рыбу ловят. Воробьи над нами летают, белый пух уже в клювах несут, гнёзда строят.
