Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

Подходи-ка, де́вица,
подходи, парнишка!
Здесь у нас имеется
всяческая книжка!

 Без науки нынче жить —
на печи́ коптиться!
Эй, прочтите, как ходить
за домашней птицей!

Я — с котомкой на плече
сквозь поля и просеки…
Книжки есть о саранче
и о долгоносике!

Ты купи, товарищ, вот
книжечку про борова,
и, увидишь, боров тот —
разжиреет здорово!

А не купишь,
      друг родной, —
то слезу просачивай!
Боров вырастет — худой,
роста поросячьего!
Вот вам книжечка про пчел,
сел за чаем и прочел.

Кто прочтет,
     да кто поймет,
тот — вдвойне
      получит мед!
Есть книжоночки в коробке
про дела коровьи —
очень важно для коровки
охранять здоровье!

Ой, от груза у меня
аж болят подмышки!
Подходите, ребятня,
покупайте книжки!

Ты — мальчонка
          в самый раз,
позови родителей
и скажи,
    что есть у нас
книжки про вредителей!

Я скажу, ребята,
       кстати —
книжки пишут
      в Госиздате.
Эти госиздатели —
книжные создатели!

Подходи-ка, де́вица,
подходи, парнишка!
Здесь у нас имеется
всяческая книжка.

Что ты встал березняком?
Будем, парень, в дружбе!
А с законом ты знаком
о военной службе?

Эх, не выучил, браток!
Что ж, почти зада̀рма
книжку дам тебе про то,
что такое армия.

Что, товарищ, обомлел?
Что стоишь —
      суконный?
Посмотри-ка
      о земле
разные законы!

Разбирай мое добро,
тута книжки разные,
про Советы есть
       и про
страны буржуазные.

Книжка есть про Рыкова,
есть и про Калинина,
кто Коммуну выковал,
кем Коммуна вклинена.

Пользы — пуд, а стоит грош,
что стоишь, как камень ты,
что ты книжку не берешь?
Али ты неграмотный?

Забирайте веселей
книжку, покупатели,
о политике в селе
большевистской партии.

Ты, парнишечка, с умом,
мускулы — железные,
почитай про комсомол
книжечку полезную!

Будешь глуп — твоя вина,
спрашивать и не́ с кого.
Вот вам книжка для звена
да для пионерского.

Я скажу, ребята,
       кстати —
книжки пишут
      в Госиздате.
Эти госиздатели —
книжные создатели!

Подходи-ка, де́вица,
подходи, парнишка!
Здесь у нас имеется
всяческая книжка!

Выходи на книжный рынок
да гляди внимательно!
Покупай себе новинок
самых замечательных.

Книжка — солнце в небосводе!
Венчана не венчана —
прочитай-ка о разводе,
дорогая женщина.

Нынче — ново времечко,
девки да парнишки!
Не грызите семечки,
а грызите книжки!

Чем впустую спирт глушить,
взяли книжку вы бы,
стоит книжечка гроши,
в рупь от книжки прибыль!

Кто таковские попы,
ясно в библио́теке —
треснут со̀ смеху пупы,
заболят животики!

Если каплют слезы с глаз,
щеки — цвета бледного,
то для смеха в самый раз
стих Демьяна Бедного!

Я гуляю да пою,
весела́ частушка,
книжки разные даю
по копейке штучка!

Коль купчина частный вам
очень опротивел —
я сейчас книжонку дам
о кооперативе!

Если хочешь умным стать,
хочешь стать сознательней —
прочитай-ка про Христа,
про богов-создателей.

В наших книжках
        нет ни яти,
ни фиты, ни ижицы*,
ну-ка, братец
      покупатель,
навались на книжицы!

Я скажу, ребята,
       кстати —
книжки пишут
      в Госиздате.
Эти госиздатели —
книжные создатели!

Теперь проедем
       в дождь трамваем…
Народ у трамвая
       дождем омываем.
Стрелочник всегда
        торчит на посту.
Дождь ли,
    мороз ли —
          стой! не бастуй!
И если случается
       хоть малюсенький дождь —
вымачивает стрелочника
           вдрызг
              и в дрожь.
В дождь не поможет
         ни молитва, ни плач;
лучшая помощь —
         брезентовый плащ!
Какой же может быть
         вывод из этого?
Выдать
   стрелочникам
         плащи брезентовые!
Казалось бы — просто!
          Но хозяйственники-разини
взяли и выдали
         плащи на резине.
Плащ не пропускает
         водицы дождевой.
Но стрелочник,
       избавясь от внешних купаний,
стоит
  и исходит, еле живой,
паром,
   как в страшно распаренной бане.
Преет и мается,
       шапку насупив,
и мокнет,
    и мокнет,
        как клецка в супе.
В чем же дело?
       В чем же загвоздка?
Резиновый плащ
       не пропускает воздуха,
и пот
  до того возмутительно прет,
что шуба дымится,
        как горячий пирог.
А шубе стоит по́том упиться,
и через год —
      не шуба — тряпица.
А шуба —
     тоже казенная,
           кстати…
Как же
   хозяйственников
          не упрекнуть в растрате,
когда из-за этого
        тыщи четыре
улетучатся запахом нашаты́ря!
Хозяйственник!
       Не гляди на рабочих Кащеем,
выдай немедленно
        брезентовых плащей им.
Вреден
   для республики
          пальцев разжим
в деле —
    над рабочими — заботы и опеки.
Товарищи!
        Уничтожьте
          бессмысленный режим,
режим экономии на рабочей копейке.

По шоссе Ленинградскому,
            грязному,
                   пыльному,
подъедем теперь к заводу лесопильному.
На 11-ой версте —
        завод «Братуево».
А ну, «Рабочая Москва»,
           ату его!
Хозяйственники
       для этого завода несчастного
старый двигатель
       купили у «частного».
Работающие
      над починкой двигателя
глаза от удивления выкатили:
двигатель внутри, как гнилой орех —
и смех
   и грех!
И зря
  рабочее время соря,
над этим двигателем
         потели слесаря.
Хозяйственники
       ходят с экономной рожей,
а двигатель
     выходит
        нового дороже.
И на заводе, где пилят бревна,
тоже не всё гладко и ровно.
Напилят доски,
         свезут на склад
и скажут,
    бросив на доски взгляд:
— Не годятся,
      очень узки́,
вези обратно,
      пили бруски…
А результат простой:
где 3-х,
   где 4-х-часовый простой.
Решенье огульное:
штрафовать рабочих
         за часы прогульные.
И выгнали…
     Безработный голодает и воет,
а на заводе —
      простоев вдвое.
И выходит —
      не рабочие,
           а хозяйственники виноваты…
Очевидно, уши у них длинноваты.