Евгений Клюев - Зелёная земля
но наготу свою держал в таком секрете,
что даже выглядел одетым, как монах.
Жалеть не будешь – или будешь, но тогда уж
так бесполезно, что почти не передать…
А как там выйдет – ты сейчас не угадаешь.
И никогда уже потом не угадать.
19
Матросы бросили корабль – и пассажиры,
включая нас, пошли немедленно ко дну
и оказались в бедной лавочке в Алжире,
где продавцы всё время прыгали в длину.
Придут такие, значит, дни… хоть стой хоть падай,
не хочешь падать и стоять – беги, пари.
Потом случайно всё окажется неправдой
и совершенно безобразным изнутри.
20
Мы притаились за кустами роз в буфете:
бандиты близко, ожидается резня -
вдруг выясняется, что это мои дети
и что меня они боятся как огня.
Ну вот… по-видимому, будет повышенье:
нас, значит, тоже не минует благодать -
взлетишь над городом твоим с петлёй на шее,
чтоб сверху жизнь до самой смерти наблюдать.
21
Одна из птиц внесла какую-то кошёлку,
другая – крохотную баночку чернил,
но я был занят вышиванием по шёлку,
хотя палач давным-давно меня казнил.
Всё будет: к вечеру жди скорого исхода -
мир прекратится и закончится война,
и даже, может быть, улучшится погода,
и даже, может быть, улучшится страна.
22
Идёт учёный разговор о Насреддине -
посередине разговора входит вор
и, несмотря на то что мы плывём на льдине,
крадёт кадило, не включаясь в разговор.
Теперь начнут случаться глупости по средам -
и, главным образом, по средам до зари…
Да, кстати, лучший друг тебя пять лет как предал,
но ты узнаешь это года через три.
23
Мне дарят водный пистолет. Я убиваю
сперва себя, потом дежурного врача
и убегаю: тут в углу есть кладовая,
в которой я и запираюсь, хохоча.
Начни хвататься за всё сразу понемножку,
чтоб умереть от непосильного труда -
и ты во вторник встретишь странницу-монашку,
а это, в общем-то, не лишне никогда.
24
На незастеленной кровати вырос вереск:
спать запрещалось – все вокруг плели венки.
Одна мулатка, окончательно изверясь
в людской порядочности, вдруг спилась с тоски.
Ой, плакать, плакать… Слёзы лить до полвторого,
потом – смеяться и хвататься за бока.
Что до коров – они останутся здоровы,
и увеличатся надои молока.
25
Ловили мошек рыболовными сетями,
но не поймали: в сети шёл один тунец -
тут как на грех слетелись инопланетяне
и научили нас худому наконец.
Благополучие в делах, успех и слава -
короче, скука и тоска, без лишних слов,
для рыбака – день необычного улова…
Ты не рыбак – и у тебя какой улов?
26
Свеча зажглась сама – сама же и погасла.
Четыре женщины явились декольте -
и тотчас общество затеяло ругаться
и пожирать всех этих женщин в темноте.
Не получать, не отдавать, но обходиться
тем, что имеешь на сегодня… а потом
понять внезапно: этак тоже не годится -
висеть на собственной же шее хомутом.
27
Один знакомый предложил мне толстый сэндвич
и каракатицу на блюде золотом,
а сам по отчеству был, вроде, Алексэндвич,
над чем я долго хохотал с набитым ртом.
Боюсь, что это не к добру… Но не решаю,
к добру ли, нет ли, – очевидно лишь одно:
сто лет назад сказали бы «к неурожаю»…
хотя сто лет – это не так уж и давно.
28
Всё там написанное было не по-русски -
по-никаковски, и никто не мог прочесть,
но депутаты развалились, как этруски,
и говорили с полицейскими про честь.
Тут непонятная символика, оставим…
А впрочем, вот что: ровно через восемь лет
нам суждено на бал поехать всем составом,
поскольку барыня пришлёт нам туалет.
29
Мне колокольчик был: звонил как заведённый,
и я ловил его зелёненьким сачком,
пока Петров с одной венецианской донной
лежали голые на потолке ничком.
Смотри-ка, вот как может, значит, повернуться -
и повернётся, был бы повод и предлог!
Но ни терпенья, ни тем более занудства
уже не хватит, чтоб залезть на потолок.
30
На трёх колесах мне двухсот никак не выжать,
но вот ещё одно сломалось колесо -
и всё твердит, как попугай, «нам-надо-выжитъ»
один ремесленник, похожий на Руссо.
Прекрасный повод для случайной встречи с фавном
и разной прочей ерунды в таком ключе,
но не забудь же до пяти забыть о главном -
о том, что главное бывает вообще!
31
Дождь раззадорился – и всех знакомых смыло,
и стали в лодках незнакомцы наплывать,
и стали шило предлагать в обмен на мыло,
а постовым на это было наплевать.
Конечно, знай я, что такое «упованья»,
я упованья бы оставил хоть сейчас -
и в лучший мир ушел бы, тихо напевая
романс какой-нибудь… да хоть «Я встретил Вас».
32
И вдруг откуда ни возьмись взялись два шведа
и принялись колоть, рубить и резать всех -
за это мать с отцом лишили их обеда,
что местный пастор расценил как смертный грех.
Сначала жизнь не оправдает ожиданий,
зато потом начнёт сбываться сразу всё,
что и не грезилось бубновой рыжей даме,
вертевшей в праздности фортуны колесо.
33
Мул заупрямился – и я прикончил мула.
Мне было страшно тяжело влачить арбу -
не потому, что в ней фру Есперсен уснула,
а потому что я давно лежал в гробу.
Да пропади оно всё пропадом навеки:
не суждена победа, так не суждена!
Не каждый путник добредёт до каждой Мекки…
притом что Мекка в мире, в общем-то, одна.
34
Сперва хозяева грибы во рву солили,
потом так вышло, что – гробы, а не грибы,
и что всё это было в Иерусалиме,
где взбунтовались скандинавские рабы.
Пока такая катавасия с державой
и неизвестно, уцелеет ли твой дом,
не выходи из дома в среду… и, пожалуй,
в четверг и в пятницу – и никогда потом.
35
Я стал на паперть и выпрашивал по нитке
у прихожан, но прихожане были злы
и, завязав в узлы богатые пожитки,
за храмом в землю закопали все узлы.
В дорогу стало быть… не то чтоб на край света,
хоть и не близкую, но это ерунда:
туда-сюда… домой вернёшься ближе к лету -
на всякий случай попрощайся навсегда.
36
Не поздоровавшись, прошёл рабочий с дрелью -
он был в крови: халат и рот… и вообще.
Я знал: он пользуется дрелью как свирелью,
поскольку музыка живёт в его душе.
Спаси нас, Господи, от нас же и от вас же:
не заводи-ка ни врагов и ни друзей -
пойди в музей: там сто пейзажей Караваджо…
конечно, если ты найдёшь такой музей!
37
Мне дирижировать: концерт для фортепьяно.
Но пианист сказал, что справится один.
Тут я увидел, что несут два барабана -
и пианиста к барабанам усадил.
Такая страшная грядёт неразбериха,
что ноги в руки и – бежать: базар, вокзал…
Потом когда-нибудь, конечно, станет тихо,
но это тоже ведь не то, чего ты ждал.
38
Слетелись черти для беседы о высоком.
А я сказал, чтоб обращались не ко мне:
я должен править сказку «Финист Ясный Сокол»,
уже народом завершённую вчерне.
Смешно сказать… а не сказать – ещё смешнее,
однако нечего темнить: как ни крути,
ты очень скоро встретишь славу, но за нею
идти не стоит, ибо вам не по пути.
39
Нас ко двору всё приглашал один придворный,
а я не мог, поскольку что-то воздвигал, —
и вскоре памятник воздвиг нерукотворный,
но не себе, а древнегреческим богам.
Пора, пора от спячки к рыси и галопу:
