Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений

Неумолимы ангелы в ночи,
Какое б им ни приносили пенье,
И зажигают первые лучи
Ненагражденное изнеможенье.

Следившим золота и серебра
Торжественно распахнутые крылья
И распятым до самого утра -
Я говорю о подвиге бессилья.

В нем боль, и глубина, и тишина,
И женщина, которой страшно имя,
И утешенье лишь одно: она
Нас всех нежней целует меж другими.
1918

Нет мира дому моему,
Бедны и черны ночи эти…
Я рук моих не разожму
Для приходящей на рассвете.

Боюсь, она увидит в них -
А их не должен оправдать я -
Следы от двух гвоздей тупых
Тобой решенного распятья.

И как сказать сумею ей,
Что я еще скитаюсь тенью,
Что это первый день из дней,
Трех долгих, перед воскресеньем?
1918

Мой дорогой! Ты помнишь давних дней
Неизгладимо сладкую усталость
И царство неоплаканных теней,
Где слишком много светлого осталось?

Ты помнишь край, где пели берега,
Страну, где нежно обнимались рощи?
Мы вместе выбегали на луга,
Молились вместе, радостней и проще.

Теперь мы только слушаем. Зовет
Какой-то голос… Розовеют крылья…
И только смерти нам недостает, -
Последнего, щемящего усилья.
1918

Я ездил вот в этом вагоне,
Я входил вот в эти сады.
Все прошлое - в стуке и звоне,
В шуме листьев и плеске воды.

Ты не знала (ведь нет на свете
Незаметнее нищеты),
Как стучали колеса эти
И желтели эти листы.

Я был гостем в любимом доме,
Только раз пришел за тобой
И вернулся в пустом вагоне
С желтой веткой - моей судьбой.
Царское Село
1918

Зеленые, малиновые, синие -
Но каждое едва, едва, едва -
Уходят здания до Первой Линии,
И тихо рядом плещется Нева.

И небо нежными полно туманами,
И металлическая трость Петра
Вслед за собой таинственными странами
Поэтов бледных водит до утра.
1918

Моей любви в твоей судьбе
 Не отзвучать!
Я верю, ты таишь в себе
 Мою печать.

Как тот, кто был в краю алоэ
 И узких глаз,
На коже пороха с иглой
 Хранит рассказ,

Узор, где между якорей
 И тонких пчел
Цветок из Розовых Морей,
 Большой, расцвел:

Все то, чем канувший навек,
 Забытый им,
Далекий бредил человек,
 Чужой - живым.
1918

Не будет башен, и не станет нас,
И звезды смогут плыть, как плыть хотели,
И пастухи опять начнут рассказ,
Неприхотливый, на своей свирели.

Я их люблю. Им будут вручены
Крушеньем судьб и грохотом трагедий
И мурава и зори той страны,
Где плуг прошел по пажитям наследий.

И, бережно держа свирель в руках,
Они повторят песни… - наши песни,
Незримо крепнущие в голосах,
Неспешно становящихся чудесней.
1918

Я прохожу вдоль стен монастыря.
Он на холмах недаром был построен,
И Князь сказал, доспехи мне даря:
«Сегодня инок, завтра будешь - воин!»

С высоких стен гляжу я. Вдалеке
Дымит, гудит татарское становье,
И странный парус виден на реке,
И даль красна пожарами и кровью.

А завтра утром - запоет стрела,
Кривой кинжал мою отыщет келью,
И в старый храм, где тишина и мгла,
Влетит верхом Татарское Веселье.

Лишь Книга Книг останется лежать
Раскрытой на неконченой странице,
Чтоб, возвратясь, сумел бы я опять
По Ней молиться и у Ней учиться.
1918

Не с теми, что дрожащими руками
Перебирают переплеты книг,
Не с теми, что склоняют вечерами
Истерзанный и искушенный лик,

Не с теми, что обмануты борьбою
И золотым, бродячим огоньком -
Ты говоришь, о небо голубое,
Внимательным и добрым языком.

А если с теми, кто ломают соты,
И рассыпают жаркое пшено,
И засыпают, воротясь с работы,
И спят без снов, - не все ль тогда равно!?

Пускай мы только ангелы Эреба,
Таим ключи и молимся во мгле,
Но если на земле бывает небо, -
То в наших крыльях небо на земле!
1918

Я мог сидеть у запертых дверей,
Смотреть вперед, на горы и дорогу,
Просить у тех, кто кажется добрей,
Немного хлеба и вина немного.

Меня любили б звери, вкруг меня
Летали б птицы и играли б дети,
И девушкам рассказывал бы я
О юношах, которых нет на свете.

А вместо этого я сам иду,
Жалею нищих, что меня богаче,
И девушки - я знаю - не найду,
Что, полюбив мой голос, не заплачет.
1918

Мы никуда не уходили
От этой медленной земли,
Хотя созвездья нас будили
И принимали корабли.

Мы возвращались с темных башен,
Мы подчинялись якорям,
И равнодушен и вчерашен
Наш путь по небу и морям.

Немного золотистой пыли,
Немного пены за кормой, -
Вот все, что было, где мы были,
Венчало жребий твой и мой.

Мы только исповедь усталых,
Забредших в звездные поля,
Матрос, поющий о кораллах
С высокой мачты корабля.
1918

Не осыпались розы в корзине,
Не распахла трава на лугу,
И на небе прозрачном и синем
Журавли не рисуют дугу.

Но приходят покорные сроки.
Грею руки на слабом огне,
И лукавый, холодный, жестокий
Острый месяц колдует в окне.

И, тая неземную обиду,
Что не мне, а другим суждено,
Я уеду обратно в Колхиду
Возвращать Золотое Руно.
1918

Когда я вижу женщин на крыльце,
Сквозь хлопья снега - желтые закаты,
Я думаю о тайне, о конце,
О смерти, перед жизнью виноватой.

Пускай я знаю: эта смерть не нам,
Нас ангелы и сторожат, и любят,
И, как детей, разучат по складам
Богов бояться и скучать по людям.

Но сердце, сердце, что любило так
Всю эту землю, нежную и злую, -
Оно не знает, друг она иль враг,
Но к остающимся ее ревнует.

А хлопья снега падают кругом,
Бледнея, гаснут желтые закаты,
И женщина стучит в холодный дом
С усмешкой грустною и виноватой…
1918

Ломает полночь черный сук,
Неумолимо пахнет тленьем,
И обегает злой паук
Свое напрасное плетенье.

В тот час, когда стучат в окно
Нездешние и неживые,
А в тихой комнате темно,
И лают псы сторожевые -

Зачем приходишь ты одна
Столь обольстительно влюбленной,
Что на рассвете у окна
Я каждый день окровавлённый…
1918

В те дни, когда такого счастья
Ничто не обещало мне,
И только призрак сладострастья
Мелькал на огненном коне, -

Одна, одна среди томлений
И отречений ты была
Царицей нежных преступлений
И обаятельного зла.

Я не прощу, что ты сумела,
Убив мой нежный, светлый страх,
В глазах оставить образ тела
И клятву страсти - на губах.

Но страшно думать, что за муки
Сладчайшие в моей судьбе,
За нежно вскинутые руки -
Мой смертный приговор тебе!
1918