Константин Арбенин - Зимовье зверей

Кухоньки разных размеров и форм.
Взгляд из окна на металлический лес.
Серых бойниц проливной хлороформ.
Белой Луны нищета и блеск…

По батареям,
По батареям
Мыши шуршат, заметая следы.
Я фонарею,
Я фонарею,
Когда по Неве проплывают киты.

Нас уже нет в перспективе окна,
Там лишь будущих солнц канифолевый град.
И снова на бис превращает весна
В твой город решёток мой город оград.

По парапетам,
По парапетам
Пули стучат, отбивая мотив.
Песня допета,
Песня допета —
Слово вспорхнуло, и город притих.

Ночи без мягких знаков,
Глухие мужские ночи.
Как хочется быть,
Как хочется быть
Хоть кем-нибудь, кроме себя!
Поезда в поясах монахов,
Переводы, как многоточья…
Как хочется жить,
Как хочется жить,
Не очень-то сильно любя
Это дело.
Видимо, что-то случилось со мной…

Шествие дней сквозь распутицу дат.
Жизнь нам в кредит покупает ружьё.
На, получай свой фиктивный мандат,
Стреляй, если хочешь, право твоё.

Новые песни,
Но новые песни
Будем писать под взаимным огнём.
Выживем вместе,
Выживем вместе
Или погибнем и — снова начнём.

Ночи без мягких знаков,
Глухие мужские ночи.
Как хочется быть,
Как хочется быть
Хоть кем-нибудь, кроме себя!
Поезда в поясах монахов,
Перегоны, как многоточья…
Как хочется жить,
Как хочется жить,
Не очень-то сильно любя
Это дело.
Видимо, что-то случилось со мной…

Время быть сильным,
Да силу не тратить.
Время быть вольным,
Да вволю терпеть.

От лютой метели
Я укрыл твоё тело
В белом просторном шатре из объятий.
Минуты летели,
И время свистело,
Ни духом, ни сном не касаясь проклятий.

Над нами плясали
Секиры и сабли,
И падали головы в мутные реки.
А мы зависали
Под сводом сусальным,
И звёзды бросали нам блики на веки.

Всё чисто, всё гладко,
Мой плащ, как палатка,
И стёкла затеплены тканью шинельной.
И семя по лавкам,
И туго и плавно
Ветра заплетают мотив колыбельный:

— Спи, идет война.
Спи, идет война.
Спи, пока идет война.

Но я просыпаюсь,
Я в путь собираюсь,
Меня не удержишь ни мхом, ни травою.
Проснувшимся — горе,
И, может быть, вскоре
Я стану бессмертным — ты станешь вдовою.

Плетут экипажи
Дорожные пряжи —
Сквозь черные сопки, сквозь рваные льдины,
За горние кряжи,
За братские пляжи,
Где воин и ворон — навек побратимы.

Там люди и птицы,
Устав суетиться,
Расправив кольчугу и сняв оперенье,
В крахмальной поддёвке,
Как мухи-подёнки,
Все ждут после бани с судьбой примирения…

Плачь, Ярославна, но только не громко.
Пой, Ярославна, в степи над обрывом.
Видишь, по небу блокадная кромка —
Бронзовый купол с пурпурным разрывом.

Плачь, Ярославна, но только не громко.
Видишь, по небу, где месяц печаткой,
Голубь почтовый несёт похоронку —
Банный листок с роковой опечаткой.

За страх и за разум
Всех скопом, всех разом —
Чтоб легче писать поминальные списки.
Тревога отстала,
И снега не стало,
Лишь зреют подсолнухи, как обелиски.

Их зёрна — как буквы,
Как иглы, как угли,
Но тянутся к свету подстрочники смерти.
И почкой набухшей
Дымится на кухне
Постскриптум любви в треугольном конверте.

Спи, идет война.
Спи, идет война.
Спи, идет война.
Спи, пока идет

Время быть сильным,
Да силу не тратить.
Время быть вольным,
Да вволю терпеть.

Ещё одним блюзом больше,
Ещё одной ночью меньше,
Ещё одним облаком глубже,
Ещё одним шагом вперёд.

Мы представим, что мы — не дети,
Мы поиграем в мужчин и женщин,
Мы наделаем немного шума
И поверим, что время не врёт.

Будь просто легче,
Будь просто выше,
Будь просто воздушней,
Будь просто лучше,

Будь просто чаще,
Будь просто ближе,
Будь просто рядом —
Так, на всякий случай.

Превращаются ли блюзы в гимны,
Или блюзы суть только письма?
Превращаются ли блюзы в слезы,
Или блюзы суть только глаза?

Мы не будем прощаться надолго,
Мы представим, что все очень близко,
И без всякого ложного риска
Опрокинемся в нон-тормоза.

И мы поедем, и мы помчимся,
Мы домчимся, а может, отстанем.
Мы достанем всех недостающих,
Посвятим — и оставим светить.

Мы смешаем лучшее с худшим,
Мы помирим Изольду с Тристаном
И докажем даже самым бездарным,
Что пришло уже время дарить!

Будь только легче,
Будь только выше,
Будь только воздушней,
Будь только лучше,

Будь только чаще,
Будь только ближе,
Будь только рядом —
Так, на всякий случай.

Если даже вовсе нет бога,
Если даже нет ни блюза, ни джаза,
Нам сыграет пару нот на гитаре
То ли ветер, то ли сам Мендельсон.

И мы поверим, что мы — не дети,
И откроем в самом взрослом угаре
Этим джазовым нестандартом
Легендарный кайфовый сезон.

Чтоб быть просто легче,
Быть просто выше,
Быть просто воздушней,
Быть просто лучше,

Быть просто чаще,
Быть просто ближе,
Быть просто рядом —
Так, на всякий случай.

Лучше считаться волком,
Чем называться шакалом.
Лучше висеть на крючке,
Чем говорить: «Сдаюсь».

Впитавший кровь с молоком,
Я с детства мечтаю о малом.
Так мотыль на моем ночнике
Исполняет Бикфордов Блюз.

Если это средство — какова же цель?
Вот если бы Пушкин спалил Лицей,
Он стал бы вторым Геростратом мира…
Но Питер — не Северная Пальмира!

Чайки — вдогонку трамваю,
Чайник — вдогонку пиву…
Настигни меня у самого края
Приятным расстрелом в спину,

Чтоб я гордо раскинул бы руки
И компасом истлел у порога.
Обреки меня на безупречные муки —
И этого будет так много!

Этого много для иждивенца,
Но мало для Рыцаря Лени.
Веди меня плавно, как пленного немца,
Поставь мне клеймо на колени.

Наилучшее средство от солнца —
Пулевые бестактные линзы.
Прицелься и спрячь под прищуром эстонца
Обиженный взгляд Бедной Лизы.

Затвор — как запретную дверцу,
Приклад — как предлог между делом.
Назначь мне уютное место под сердцем —
И я сам обведу его мелом.

Для снайперов я — пистолетное мясо,
Ценою чуть больше рубля.
Этого много — для свинопаса,
Но мало — для короля.

Пусть полнокровие Луны
Добавит блеска твоей короне,
Лишь кровь стечет с клинка струны —
Я стану принцем этой крови.

В клубке трагических ироний
Вновь хеппи-эндом бредит мир —
Я стану принцем этой крови,
Ты — королевой этих лир.

На рок отвечать попсою —
Признак прощального тона.
Полей же меня неживою водою
Из глаз Печального Дона.

Но всех доноров со всей Ламанчи
Не хватит, чтобы выплакать море.
Первый пристрел, как обычно, обманчив,
И лишь в третьем присутствует горе.

Плесни же свинца мне из чёрного дота
В походное сердце солдата.
Того, что достаточно для Геродота,
Мало, мало, мало для Герострата!