Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

На земном
Надежном пьедестале,
Чуя твердь железную его,
Вдалеке от магистралей
Встали
Паровозы детства моего.

Топки паровозные остыли,
Все как будто в прошлом,
Позади...
В тендеры,
Давным-давно пустые,
Сыплет снег и падают дожди.

Прошлое подернуто туманом,
Впереди
Сплошные тупики.
Тишину, поросшую бурьяном,
Не раздвинут
Зычные гудки.

И в котлах,
И в топках —
Тоже пусто.
Где ж огня и пара торжество?
Дремлют, маслом смазанные густо,
Паровозы детства моего.

А бывало,
Славно колесили
По стальным путям родной страны.
Ах, какие грузы проносили,
В громе нескончаемой весны.

С грузом леса, нефти, угля, стали
В годы наших трудовых побед
Гулко шел ИС — «Иосиф Сталин» —
С «Феликсом Дзержинским»
След во след.

Мирный груз
Рекордным был нередок.
Только вдруг,
Гудя на всю страну,
С грузами
Победных пятилеток
Паровозы встретили войну.

Не просили,
Как и вся держава,
Отдыха — ни ночи и ни дня,
Под огнем работали на славу
Детища железа и огня!

Под огнем
Израненно, устало
Вы рвались туда,
Где шли бои,
Сколько ж вас во дни войны
Не стало,
Милые, железные мои!

Помню,
Как с Победой вас встречали,
Как под мирный грохот
Майских гроз
Ваши груди
Празднично венчали
Ветви распустившихся берез.

Боль страданий
Вам пришлось изведать
В дни, когда во все края земли
В отсвете немеркнущей Победы
Горе рядом с радостью везли.

И вовек останется нетленной
На просторах мирного труда
Сталь дорог
Страны послевоенной,
Что вела в грядущие года.

Пели шпалы, как клавиатура,
Музыка
Лилась во все края.
И Дунаю
Голосом Амура
Подпевала Родина моя.

Паровозам щедрою наградой —
Новь Сибири,
Жар уральских руд,
Первое зерно Целинограда,
Неземной гагаринский маршрут.

Слава вам,
Железным работягам!
С вашим прошлым
Не порвется нить.
Заменила пар электротяга,
Славу вашу
Нечем заменить!
ВОЗМЕЗДИЕ
Амнистией
Как бы броней бряцая
И как бы осознав свою вину,
Еще живут на свете
Полицаи,
Что стали полицаями в войну.

Во дьявольской красе,
К нечистой силе
Они прибились
В свой урочный час.
Их гитлеровцы к нам
Не завозили,
Они до срока
Жили среди нас...

На Колыме свое отбарабаня,
Один из них,
Знакомый с детства мне,
Вернувшись,
Дом срубил,
Поставил баню
И позабыл как будто
О войне.

Он в службе оккупантам
Не был первым,
Односельчан
Он жизни не лишал.
Он просто полицаем был
Примерным
И новые порядки
Уважал.

Минировал поля.
Был в деле скорым.
Дом двухэтажный вздыбил
Над рекой.
Но трепетал
Под взглядом женщин
Скорбным
И под суровым взглядом стариков.

Когда же отступали оккупанты,
Он дружное их бегство
Не простил.
Свой дом он сжег
Своими же руками,
И след его
На двадцать лет
Простыл.

Фронтовики
От нас уходят рано.
И внуки
Патриотов той войны
Торжественно к могилам ветеранов
Кладут
Цветы Победы и весны.

А полицай живет
Под теплым кровом
Среди такой беспечной тишины...
Как плакал он,
Когда его корова
Подорвалась
На мине той войны!

Природою приговоренный к мукам,
Доставшимся повыцветшим глазам,
Как он рыдал,
Когда один из внуков
Набрел на мину,
Что он ставил сам!
И дом сожгла
Гроза!

Но он к народу
Не обращался.
Понял навсегда:
Прощенный государством,
Он
Природой
Прощенным стать не сможет
Никогда.

И все ж он вновь отстроился.
Как прежде,
Живет в деревне мрачно,
Как бирюк.
Живет,
Не зная сам какой надеждой,
И трудится не покладая рук...

Да, жить ему в родном краю
Не мило.
И все ж не покидает он его,
И скромная прибавка
К Фонду мира
Исходит каждый месяц
От него.

Он постарел.
Он бездну мук изведал,
Он сам себя
На муки осудил.
Но из дому
В святые дни Победы
Он никогда еще не выходил.

Природою
Приговоренный к мукам,
Он ждет как милость
Вечный упокой.
И, озираясь,
На могилу внука
Кладет цветы
Слабеющей рукой.

Люблю дожди
И неба синеву.
Бываю сильным и бываю слабым.
Не жалуюсь на жизнь,
Пока живу,
Ведь жизнь есть жизнь —
Какою ни была бы.

Ну кто услышит жалобы твои!
Живу, осознавая между прочим:
У каждого
Заботы есть свои
И всяк своею жизнью
Озабочен.

У каждого из нас
Своя семья,
Есть свой фасад
И есть свои задворки.
Рубаха есть у каждого —
Своя,
Как говорится в русской поговорке.

Есть свой успех,
И есть свой неуспех,
Своя удача
Рядом с неудачей.
У каждого есть свой —
Особый смех,
Свой плач,
Что рядом
С беспричинным плачем.

У каждого свои —
Печаль и боль.
И мыслей строй —
Пусть даже и расхожий.
У каждого из нас —
Своя любовь,
Что на другую
Явно не похожа.

У каждого —
Свое на языке,
Свои сомненья
Рядом с верой в друга.
Да, люди,
Мы — не спички в коробке
И, к счастью,
Не похожи друг на друга.

Но всех
Объединяет слово «жизнь».
И жизнь есть жизнь —
Какою ни была бы...

И верный друг мне говорит:
— Держись!
Держись,
Когда бываешь в жизни слабым..

На закате
Резво,
Гулко
Режут тропки снегурки.
Снегурки мои, снегурки —
Самодельные коньки.

Ах, снегурки, ах, снегурки,
Снегурочки-снегурки,
Хороши вы для прогулки
По дорожке вдоль реки!

Под коньками
Снег елозит.
Причиняют снегу боль
Самодельные полозья
С медной проволокой вдоль.

Мне же
Не до снежной боли,
Мне, пожалуй, всех больней —
Почему не видит Оля
Юной лихости моей?

— Не прийти она не вправе! —
Повторяю я свое, —
Я ведь сам
Снегурки справил
Для себя и для нее.

Незнакомая истома
Распирает — аж кричу!
Мимо
Олиного дома
Белым ангелом лечу.

Так и гнать бы,
Так и гнать бы,
Снегом розовым пыля!
Все собаки,
Как за свадьбой,
Вслед за мной летят,
Скуля.

Я гляжу в окно невесты.
В нем — заката полоса.
Смотрят из-под занавески
Мамы Олиной глаза.

И кричу я поневоле
В злобе хлынувшей тоски:
— Если ты не выйдешь, Оля,
Справлю Тане снегурки!

Красногорье.
Красный бор.
Красное село.
На окрашенный
Бугор
Солнышко взошло.
Красно солнышко взошло
И украсило село.

Красноватый свет струится,
Перекатами звеня...
Вряд ли может что сравниться
С красотой прихода дня.

Красноперки
Плавниками
Речку стылую дробят.
Поостывший за ночь камень
Стал приметно красноват.

Отразился краснотал
В заводи речной.
Конь каурый
Красным стал
В дымке луговой.

Красноватый свет домов
С красных труб восходит.
В окнах красен мир домов,
Красно — в огороде.

Красит сон на сеновале
Пыльный свет сквозь щели.
Рев коров все дале, дале,
Петухи отпели.

В русских печках жарки угли,
Красочно их пламя.
Украшают
Красный угол
Бабы
Пирогами...

Замер парень у окна
Девичьего дома.
Верит парень, что она
Не уйдет к другому.

Видит парень, как ее
Красит жаром печи.
Красноречие свое
Он хранит для встречи.

Он всю ночь ее стерег,
Красоту-отраду.
Не дождется паренек,
На работу надо.

Мотоциклы тарахтят.
В красоте своей
Парни красочно летят,
Ждут дела парней...

Нет красивей высоты,
Что заря зажгла.
Нет прекрасней
Красоты
Красного села!

Среди лугов,
На берегах речушек,
В лесной, еще не тронутой тиши
Мне так легко
И так отрадно слушать
Нетраченую музыку души.

Ее бы каждый слышать мог.
Однако
Она со мной,
Она во мне всегда.
Никак не поддается нотным знакам
И взмаху дирижерскому чужда.

В ней — солнышко в сердечках белых лилий
С парящею над ними стрекозой,
В ней тишина,
Что предвещает ливень
С веселой, освежающей грозой.

Звучат луга.
Звучит костер пастуший.
И ястреб замедляет свой полет.
И так легко,
И так отрадно слушать
Все, что во мне восторженно поет.

Отрадно знать:
Душа не загрубела,
И сердце, замирая, не стучит,
Когда звучит
Струна березой белой
И чисто флейта иволги звучит.

Звучит родник, сбегая по оврагу.
Ручью даруя чистоту свою.
И, чуя ослепительную влагу,
Олени
Продираются к ручью.

Звучит ручей,
Спеша к реке веселой,
К широкой и размашистой реке.
Звучат гармони в поредевших селах
На грустном, уходящем языке.

Звучит рожок.
Печалится, тоскует.
И над его печалью,
До весны
Отгоревав,
Кукушка не кукует,
Лишь крики галок сумрачно слышны.

И все это во мне звучит,
И с этим
Когда-нибудь и я уйду, как все,
Туда,
Где солнце никогда не светит,
Где нет лугов,
Синеющих в росе.

Я стану почвой для грядущих злаков.
И музыка,
Принадлежа векам,
Уйдет со мною ближе к родникам,
Так и не став рядами нотных знаков.
РАСКАЯНИЕ
Нехоженой,
Нетореной тропою —
Я с ней давно судьбу свою связал! —
Идут за мной
Угрюмою толпою
Стихи,
Которых я не написал.

О горькие мои стихотворенья!
Рожденьем вашим
Я не дорожил,
И не дал вам священного горенья,
И голоса свободного лишил.

Вы — немы.
Безъязыки.
Бессловесны.
И, за собой не ведая вины,
Вы лишены и рифмы полновесной,
И жизненного смысла лишены.

Вы лишены
И солнечного света,
И жадного горения в крови.
Не ведать вам
Ни ласки,
Ни привета,
Не знать Бессмертья,
Славы и Любви.

Вас не прочтут.
Не загрустят над вами.
Для вас погас высокий правды свет.
Я не вдохнул в вас жизненное пламя,
Я предал вас,
И мне прощенья нет.

За вашу гибель
Я один в ответе.
Мне не простятся тяжкие грехи...
Как плачут неродившиеся дети,
Так плачут нерожденные стихи.