Велимир Хлебников - Том 6/2. Доски судьбы. Заметки. Письма
Это глубокое сходство звука и судьбы.
Аршином звука является не число ударов волн, а число показателя степени, оно дает «цену звука».
И в жизни народов не времена подчиняются событиям, а события делаются временами.
Некогда древние бросали на таз тяжести в 3 и 2 раза большие одна другой и узнавали в рожденных гулах знакомые прекрасные и дурные цепи звуков.
Некрасивые звуки построены на тройке (1, 3, 9, 27, 81…), красивые, нежные, приятные для человеческого слуха – на двойке, на в два раза больших тяжестях (1, 2, 4, 8, 16…).
Человек приносит с собой, в своей котомке мыслящего существа, из мира повседневных дел счета овечьих стад, если он пастух овец, счета столбиков денег, если он пастух денег, действие сложения, как самый священный сосуд, самую необходимую утварь для мыслей о вселенной.
С этим скарбом здесь нужно расстаться!
Эта домашняя одежда мышления не годится!
Плотник, работавший над вселенной, держал в руке действие возведения в степень.
Наше понимание времени, наши судьбы – это ощущения чисел богов, в счете дней служащих показателями степени.
Свайная постройка вселенной сделана молотком степени; ее можно ощупать грубыми руками, постучать по ней руками, по ее грубым бревнам, но нужно сбросить старые цепи обыденного человеческого мышления – действие сложения и, отказавшись от равенств низших порядков, перейти к высшим действиям над ними, и вместе со всей вселенной, волна с волной, катиться по руслу наименьшего неравенства в поле наибольшего равенства.
Здесь обруч неравенства сковывает неизмеримо более мощные толщи равенства.
Азбука Неба*
Если мировая изба построена из бревен двойки и тройки, это лучше всего можно увидеть на временах неба.
Только для этого нужно расстаться с домашним скарбом действия сложения, а взять с собой в дорогу действие возведения в степень.
Действие сложения удобно для малых дел: счета денег в равные столбики, счета числа овец в стаде. Оно было спутником пастухов овец и пастухов денег.
Пастухи звезд берут с собой, как руководящий посох, возведение в степень.
Если чистые законы вселенной существуют, то числа их должны занять места показателей степеней; только в этом положении каждое их движение, самое ничтожное, давало сдвиг, от которого шаталось мироздание, и таким образом дело управления вселенной становилось легким и приятным занятием, почти игрой, а жезл вселенной – игрушкой.
Числу в этом положении присущи свойства божественной власти, в других положениях на нем лежит печать рабства.
* * *Когда мы осмелимся вылететь из курятников наук, мы увидим один и тот же лик числа, как мудрый правящий дух, одно и то же его дерево в трех плоскостях: 1) времени, 2) пространства, 3) множеств или толп.
И когда мы построим взаимные углы этих плоскостей, множители перехода, особого рода выключатели, мы сразу будем выключать счет из плоскости времени в плоскость пространства, мы выйдем на широкую дорогу единого мирового разума.
Как кажется, вселенная грубо сделана топором возведения в степень, и если мы будем располагать «живые числа» в виде степеней наименьших трех чисел, мы увидим, что лучи власти окружают высоко стоящие числа скрепы, у потолка степени. Отсюда сияние лучей власти.
По мере спуска от потолка скрепы к ее полу они утрачивают знаки власти, из «образов Бога» делаются лучиной для самовара.
Но тайны игры степеней известны очень мало, это нетронутая земля. Изучая снова, мы увидим высеченные кумиры древних божеств мира, как головы первых трех чисел в облаках тайны. Мы увидим, что законы вселенной и законы счета совпадают. Самое величественное падение сов(!), свидетелем которого был когда-то старый земной шар, наш дедушка. Свод истин о числе и свод истин о природе один и тот же. Это так.
Многие соглашаются: бывающее едино. Но никто еще до меня не воздвигал своего жертвенника перед костром той мысли, что если все едино, то в мире остаются только одни числа, так как числа и есть не что иное, как отношения между единым, между тождественным, то, чем может разниться Единое. Став жрецом этой мысли, я понял, что одинаково безумно сводить единое к веществу или духу, делать краеугольным камнем здания камень или пение. Нужно озирать, изучать, измерять и расставлять знаки нашего мышления по странам бывающего, подвигая окопы знания.
Но если существует один кусок жизни числа, одна ветка, то существует и все дерево чисел. Природа чисел такова, что там, где существует да-единица, существует и нет-единица и мнимые.
Отсюда следует, что если сутки солнц по отношению к суткам света порядка 341, то сутки вселенной будут 3122, а сутки какой-нибудь сверхвселенной = 3363 ударов волны света, помня, что 41 = 33 + 32 + 31 + 30 + 1, а 122 = 34 + 41, 365 = 35 + 122.
<…>
Число 41, брат 365, образовано нисходящими степенями троек. Это то самое 41, которое прошло между рождением Лютера и Цвингли, но оно уже здесь как показатель степени. Цвингли родился 1 января 1484 г. через 41 день после рождения Лютера 10 ноября 1483 г. Оба были вероучителями, вождями великого раскола.
Но тот же храмовый спуск чисел между рождением Ньютона 7 января 1643 г. и Коперника 12 февраля 1473 г.:
(35 + 34 + 33 + 32 + 31 + 30 + 1) (34 + 22) дней.
Мы видим, что оси одних и тех же звезд строятся на двойке, а времена тех же самых звезд на тройке.
По этому поводу в городе Бакунина в свое время было напечатано следующее стихотворение:
Новость! Заговор! Зазор! Взятие Неба!
Нашествие будетлян на солнечные миры!
Мы, главнебы,
Расклеиваем наши приказы самой свежей выделки.
Велим вращаться – кому?
Ответ дан!
1) Торгашу (Меркурию),
2) Любяшке (Венере),
3) Марфе (Земле),
4) Воину-мяснику (Марсу).
Как? Ответ дан!
– По закону очищенного времени.
(Пейте чистую водку!):
Sn = S1 2n-1 + (n − 1) S0 22n-n2+1 − (2S0/3)n-3.
Где So – сутки Солнца (24 дня), S1 – сутки Меркурия (88 дней).
При n = 1, Sn = 88; при n = 2, Sn = 224; при n = 3, Sn = 365.
Эти законы даны впервые и навсегда.
Они очищены от посторонних примесей грязного вещества.
Они дают строгое равенство звезд перед законом.
(Равенство куском пламени вырвалось за пределы Земного Шара).
Клянемся, что наши властные приказания
Никогда не будут нарушены покорными солнцами!
Так велики современные владения будетлян –
Отныне небоводцев (скотоводство приелось!).
Ведь мы пастухи звезд!
Просим не смешивать с пастухами денег!
Управлять светилами – это больше,
Чем управлять людьми!
Главнебы (такие-то)
Одиночество*
Напомню вспышку возмездия, взор его быстрых очей, похожих на пару выстрелов.
Между выстрелами Мина и выстрелами в Мина прошло 35 дней.
Между походом нашего далекого прадеда – Ермака и уходом обратно современника – Куропаткина прошло 310 + 310 дней.
Слово особенно звучит, когда через него просвечивает иной, «второй смысл», когда оно стекло для смутной, закрываемой им тайны, спрятанной за ним; тогда через слюду обыденного смысла светится второй и темной избой смотрится в окно слов.
Знаменитая тройка Гоголя, где Россия скачет в виде масленичной тройки к неведомому будущему, звучала своим художественным шорохом слов так сильно лишь потому, что в нем сквозь конскую тройку сквозила и светилась быстрая «тройка дней», катившая Россию к Мукдену.
Но то, что по дороге от Искера было открыто сердцу, не было еще ясно разуму. Той пропасти, которую видели зоркие глаза сердца, не замечали очи разума, глаза ума.
Такие сельские окошки на бревнах человеческой речи бывают нередко. И в них первый, видимый смысл – просто спокойный седок страшной силы второго смысла. Это речь дважды разумная, двояко-умная, двуумная. Обыденный смысл лишь одежда для тайного.
Теперь займемся копанием могил.
Есть известная пословица: «три да три будет дырка». В ней, через описание известного труда, работы мышечного усилия, просвечивает числовой смысл пословицы, и ее игра, ее веселая шутка состоит в водопаде числового смысла на равнину обыденного разума, разговорного. Еще когда для меня не были ясны чистые законы времени, я ощущал обжигающий смысл поговорки, точно полный тока проводник, тугой силами молнии, коснулся меня.
Три да три будет дырка. Три да три будет шесть.
Милостивые государи мои! к ответу!
Что будет три да три в степени три да три? Дырка? Нет – падение самодержавия.
