Елена Федорова - Осень (сборник)
– Что? – доктор побледнел. – Каким ядом?
– Курумбы, – ответил Энтони. – Или курамбы.
– Кураре, – поправил его доктор, открыл саквояж. – О, только не это. Она выкрала у меня пузырек с ядом, – посмотрел на Энтони и Беатрис. – Она вам сказала, что вы обречены?
– Да, – ответил Энтони. – Но мы решили, что это – шутка.
– Вынужден вас огорчить, – доктор захлопнул саквояж.
– Вы хотите сказать, что если она нас, в самом деле, отравила, то шансов выжить у нас нет, – Энтони нахмурился.
– Увы, – ответил доктор.
Энтони схватил его за грудки, принялся трясти и кричать:
– Убийца, убийца, убийца…
Беатрис попыталась его успокоить, но он с такой силой ее оттолкнул, что она отлетела в сторону, ударилась спиной о дверной косяк. Боль заставила Беатрис действовать. Она набросила пальто, выбежала из дома, помчалась на вокзал. Но на утренний поезд в Льеж она, все же, опоздала.
– Могу я купить билет на завтра? – спросила она.
– Вынужден вас огорчить, но на ближайшие пятнадцать дней мы билеты не продаем, – ответил начальник вокзала.
– Почему? – удивилась Беатрис.
– Потому что будет производиться ремонт моста через Риону, – ответил начальник вокзала. – Мы заранее оповестили горожан. Все, кто хотел уехать, уехали сегодня. Те, кто хотели остаться, остались. Простите за причиненные неудобства.
– Спасибо, – проговорила Беатрис, повернулась и пошла прочь.
Она вышла на перрон, пошла вдоль вокзала.
– Пятнадцать дней, пятнадцать дней, пятнадцать… – стучало у нее в висках. Но неожиданно в этот перестук вторгся другой голос, голос господина, ехавшего с ней в Лиль.
– Я пробуду здесь две недели. Если захотите меня увидеть, приходите в кофейню.
Беатрис остановилась. Посмотрела на упирающиеся в горизонт рельсы, подумала:
– Если я пойду пешком по шпалам, то дня за четыре смогу дойти до дома.
Она подошла к краю платформы, собралась спрыгнуть вниз, но кто-то схватил ее за руку.
– Бет, что ты надумала? – спросил Энтони, когда она обернулась. – Почему бросила меня?
Вид у него был таким жалким, что Беатрис не смогла сдержаться. Она прижалась к его груди, разрыдалась.
– Эн, дорогой, я не знаю, что нам делать, – простонала она. – Мне страшно, Эн. За что она с нами так поступила? Она прожила свою жизнь так, как хотела. Ей семьдесят, а нам… – она подняла заплаканное лицо, посмотрела на Энтони. Он поцеловал ее в лоб, сказал:
– Мне трудно ответить тебе, Бет. Давай уйдем с этого вокзала. Пойдем куда-нибудь в другое место. Эти рельсы навевают на меня тоску.
– Я хотела пойти в Льеж пешком, – Беатрис улыбнулась. – Составишь мне компанию?
– Нет, – он покачал головой. – И тебе я не дам совершить эту глупость. Подумай сама, куда ты придешь? К разобранному мосту? А что дальше? Ты будешь смотреть на несущуюся вдаль Риону и ругать себя за безрассудство. Нет уж, Бет, лучше остаться в теплом доме.
– Ах, я совсем забыла про этот мост, – проговорила Беатрис. Уткнулась Энтони в грудь. Он погладил ее по голове.
– Не плачь, дорогая. Доктор пообещал нам помочь. А еще он сказал, что Мэрил могла яд просто спрятать, поэтому нам нужно поискать пузырек. Давай не будем отчаиваться. Ты же сама предложила думать, что все это – фарс, разыгранный тетушкой. Это – злая шутка умирающей женщины.
– Кстати, как она? – спросила Беатрис.
– Была без сознания, когда я уходил, – ответил Энтони. – С ней остался доктор.
– Наверно, нам нужно вернуться, – сказала Беатрис.
– Я тоже так думаю.
Он взял ее под руку, повел к экипажу поджидавшему их. Они сели рядом, тесно прижавшись друг к другу. Всю дорогу молчали, готовясь к самому худшему. Но, когда они вошли в дом, их встретила улыбающаяся тетушка. Она выглядела прекрасно, трудно было поверить, что еще несколько часов назад ее считали умирающей.
– Где это вы пропадали, детки? – воскликнула она. – Беатрис обещала мне помочь выбрать свадебное платье, а сама улизнула на свидание. Проказница, – она погрозила ей пальцем. – Что ты смотришь на меня так, словно я вернулась с того света? Что происходит, дети мои? Доктор, идите сюда, думаю моим племянникам нужна ваша помощь.
Из-за двери вышел бледный доктор. Он был растерян и удивлен не меньше Энтони и Беатрис.
– Мэрил, вы не перестаете восхищать и удивлять меня, – сказал доктор. – Я не…
– Речь не обо мне, – перебила его Мэрил. – Посмотрите на моих детей. Они больны, разве вы не видите.
Доктор пощупал пульс у Беатрис, потом у Энтони, шепнул:
– Я сбит с толку. Все это похоже на какой-то цирковой трюк. Но кто ее этому научил?
– Что вы там шепчетесь? – рассердилась Мэрил, стукнула доктора ладошкой по спине. – Я не люблю, когда взрослые люди так себя ведут. Вы хотите, чтобы все узнали, что это вы отравили моих детей ядом кураре?
– Мэрил, куда вы дели пузырек? – спросил доктор, повернувшись к ней.
– Он в вашем саквояже, милейший, – ответила она с улыбкой. – Но он пуст. Не могли бы вы нам объяснить, куда делось его содержимое?
– Мэрил, это не шутки, – сказал доктор, разглядывая пустой пузырек. – Куда вы дели яд?
– Я? – она задохнулась от возмущения. – Это вы его куда-то дели, доктор Форц. Вы. И скоро ответите за свое злодейство.
– Позвольте мне покинуть ваш дом? – сказал доктор, спрятав пустой пузырек в саквояж.
– Идите, милейший, – проговорила тетушка, протянув ему руку для поцелуя. – Ждем вас завтра к обеду.
– Я провожу вас, доктор, – сказал Энтони. Вышел вместе с ним. – Вы можете объяснить это неожиданное воскресение?
– Я думаю, что это – фокус, – ответил тот. – Мэрил преуспела в этом жанре. Думаю, ей бы позавидовал сам Гудини.
– Кто это? – нахмурился Энтони.
– Великий фокусник, сотню раз умиравший и воскресавший на глазах изумленной публики, – ответил доктор.
– Ясно, – проговорил Энтони. – Надеюсь, тетя не за него замуж выходит.
– Нет, Гудини давно покинул этот мир, но его наследники вполне могли бы претендовать на ваш дом и руку вашей тетушки, – сказал доктор с долей иронии.
– Если мы обречены, то нам все равно, кому достанется этот дом и рука нашей Мэрил, – ответил Энтони с не меньшей иронией в голосе.
– Не падайте духом, я постараюсь что-нибудь придумать, – сказал доктор, пожав Энтони руку.
– Скажите, Форц, а этот яд в самом деле себя никак не проявляет? – спросил Энтони.
– Никак, – ответил тот. – В этом-то и заключается его коварство.
– Зачем же вы его носите с собой, если он такой опасный? – воскликнул Энтони.
– У этого яда есть и лечебные свойства, – ответил доктор. – Мы иногда даем его смертельно больным пациентам.
– Таким, как Мэрил?
– Да, – ответил доктор, побледнев. – Теперь вы начнете думать, что я намеренно убиваю Мэрил, что охочусь за наследством.
– А разве это не так? – Энтони сжал кулаки.
– Не так, – ответил доктор. – При желании, я давно мог его получить. Мэрил несколько раз предлагала мне стать ее мужем.
– Что же вас остановило? – Энтони прищурился. Он был готов в любой момент схватить доктора за грудки и вытрясти из него правду.
– Совесть, – ответил доктор. – Я женат, у меня прекрасная семья. У меня много состоятельных пациентов. Мэрил в этом списке занимает предпоследнюю строчку. Поэтому не думайте, что мне нужен ваш дом. Я прихожу сюда лишь потому, что любил господина Моргана, вашего деда. Ради его светлого имени, я попытаюсь что-то сделать для вас. Честь имею.
Он ушел. Энтони еще долго стоял на крыльце, вдыхал сырой осенний воздух. Когда он вернулся в гостиную, тетушка и Беатрис о чем-то мирно беседовали.
– Мы обсуждаем список гостей, – сказала Мэрил. – Присоединяйся.
– Простите, но я в этом ничего не понимаю, – сказал Энтони. – Я лучше почитаю газету, если ты не против.
– Я всегда за, когда люди занимаются делом, – сказала Мэрил. – Читай, дорогой. А потом перескажешь нам последние сплетни.
– С радостью, – усаживаясь в кресло, сказал Энтони.
Но читать он не стал. Он сидел и смотрел на дождь, который вновь затянул свою песню.
Энтони не любил осень. Она всегда навевала на него грусть. Ему казалось, что жизнь, его жизнь утекает куда-то вместе со струями дождя. И вот теперь, это в самом деле так. Их с Беатрис жизни утекают. Каждый прожитый день, каждый час приближает финальный аккорд. Энтони силится представить, каким он будет. Возможно, он будет похож на гром, но вполне вероятно, что он будет похож на затишье перед бурей. Главное, чтобы в этот момент рядом с ним была Бет – Беатрис.
Энтони смотрит на струи дождя и пытается отыскать в своей душе черные пятна. Зачем он это делает? Неожиданная потребность в покаянии заставляет его сдирать с себя кожу. Как ни странно, это доставляет ему удовольствие.
– Быть человеком без кожи – забавно, – думает Энтони. – Мои оголенные нервы похожи на электрические провода. От малейшего прикосновения проскакивает искра. Еще миг – и произойдет короткое замыкание, и тогда… Тогда о всепрощении придется забыть. Но может ли нам помочь вера во всепрощение? Почему вообще стало возможным такое вопиющее безобразие? Почему никто не остановил тетушку? Какое наказание ждет ее за это преднамеренное убийство?
