Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

На утре наших дней, венками из аканфа
Венчав чело, мы вышли для борьбы,
Тогда шептали нам дубровы Эриманфа
Священные дубы.

Нас Дионис призвал к таинственной трапезе:
Решая тайну сфинкса, я погиб,
И не внимал тебе, провидящий Тирезий,
Ослепши, как Эдип.

О друг возлюбленный, ты в мрак подземный смело
Ко мне явился с чашей золотой,
Где кровью древнею играло и горело
Вино любви святой.

Ты мне вещал о Ней, принес Ее сиянье,
Ее любовью грех мой разреша,
И долго плакала слезами покаянья
Померкшая душа.

Иная нас теперь к себе зовет дуброва,
Над ней горит неугасимый луч:
Омоет все грехи, все исцелит Сарова
Благословенный ключ.

Ты помнишь ли, как мы с тобою встали
У царских врат,
Облекши грудь броней из тяжкой стали,
Мой старший брат?

Когда мы поклялись до смерти биться
С напором бурь,
Навстречу нам взвились две голубицы,
Пронзив лазурь.

Отозвался их песне голубиной
Звон наших лир,
Обоим нам назначен был единый
Златой потир.

Мой старший брат, тебе навстречу рдела
Моя заря,
Когда я пал, пронзив мечами тело
У алтаря.

Пусть далеко до полного рассвета,
Пусть ноет грудь, —
Нам белый голубь Нового Завета
Укажет путь.

Последний луч бледнеет, догорая,
Последний шум стихает. Мы одни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.

Пускай к тебе прильну я, умирая,
Ты мне шепнешь: я здесь, с тобой: усни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.

Ты здесь, со мной. Вдали иного края
Уже мерцают первые огни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.

I

Забуду ль день, когда, скитаясь праздно
По улицам столицы опустелой,
Июльским утром, завернул случайно
Я в древний монастырь Богоявленья,
И в храм вошел, и сквозь толпу густую
Едва достиг до середины храма.
Тогда был час великий возношенья
Святых даров. От множества людей
Весь воздух застлан был как бы туманом,
И было тяжело дышать от жара
Толпы бесчисленной и благовонья
Пред алтарем курящихся кадил.
И сквозь туман увидел я тебя:
Перед потиром с Кровию Христовой
Ты предстоял в одеждах голубых,
И, обратясь от царских врат к толпе,
С властительно подъятою десницей,
Благословлял склонившийся народ
И возносил дикирий и трикирий…
И мне казалось, что давно-давно
Тебя уж видел я пред алтарем,
Что это дивный сон, который вновь
Ко мне вернулся после долгих лет.
Когда же совершилась литургия,
Ты в клобуке и мантии смиренной
Сошел к толпе и, опершись на посох,
Разверз уста для слова золотого.
Ты говорил о лествице небесной,
Явившейся Иакову в Вефиле,
Ты воспевал духовную хвалу
Заступнице, нескверной и неблазной,
Зане Ее был праздник в этот день —
Казанская. Окончив поученье,
Из храма ты пошел в твой тихий дом,
И видел я, как меж дерев зеленых
Неслышно плыл твой ангельский клобук,
И легкая рука не уставала
Благословлять теснящийся народ,
Пока не скрылся ты за дверью кельи.

II

Да, этот день был для меня началом
Прекрасной, новой жизни: будто вновь
Ко мне вернулась юность золотая,
Овеянная розами любви.
И новая весна в моей душе
Теперь цветет уже нетленным цветом,
И ей конца не может быть: она
Не связана пределом жизни бренной.

Как хорошо, покинув Вавилон,
Греховный град машин, автомобилей,
Театров, электричества, трамваев,
Дворцов разврата, рядом с нищетой
Воздвигнувших сверкающие стекла, —
Покинув это царство князя тьмы,
Ступить за монастырские ворота,
Куда не проникает шум мирской,
Где из-за нежной зелени приветно
Глядит с дверей церковных черный схимник
Старинный князь московский Даниил.
Там, дальше — вечно озаренный рай,
Как бы кусок божественного неба,
Упавший в тьму земную. Там — сиянье
Лампад, благоухание кадильниц
И дивные каноны и стихиры,
Как отзвуки напевов неземных.
Там, у порога, сам Христос тебя
Встречает в виде нищего калеки,
Просящего о скудном подаяньи.
Здесь он стоит, приявший зрак раба,
А там, во храме, зришь его во славе,
Грядущего на облаках небесных.
Там предстоит его земной наместник,
И отроки пред ним, как херувимы,
Скрещают златоликие рипиды,
И черный клир приветствует его
На языке священной Византии.

III

О, княжеского рода цвет прекрасный!
Благословен тот день, когда на север,
Покинув горы Грузии цветущей,
Направил путь твой предок отдаленный.
Позволь же мне с толпой твоих овец
Благодарить тебя за то, что ты
В сердцах людей, внимающих тебе,
Разжег угасший угль любви Христовой.
Ведь плакал весь народ, тебе внимая,
Когда ты в день подъятия Креста
Нам говорил о бремени Христовом
И бичевал преступные сердца,
Раскрывши язвы совестей греховных.
Ты грозен был, как древний Моисей,
Во гневе разбивающий скрижали
На празднике кощунственном тельца.
Зато какая радость и услада,
Какая неземная тишина
Сходила в душу нам, когда вещал
Ты о святом затворнике Сарова
И повторял за ним: «Христос Воскрес»,
Будя надежду радости Пасхальной.
Благодарю тебя за то, что мне
Ты кровь согрел воспоминаньем нежным
О дальних днях, когда с моим отцом,
Бродили вы весной, в Нескучных рощах,
Два отрока, направившие ум
От суеты — к Познанью тайн Христовых.
Благодарю тебя за то, что мне,
Рабу греха, принес благословенье
Ты Оптиной обители заветной —
Свободы будущей обетованье.

О, дай же мне за клобуком твоим
Идти вослед, следы твои лобзая,
Как ты идешь дорогою Креста!
О, напои иссохшую пустыню
Моей души словами золотыми,
Мой грех очисти язвою Христа
И освяти меня благоуханьем
Иаковлевой лествицы небесной.
Пускай твои верховные молитвы
Восходят ввысь, как фимиам кадильный,
И охраняют родину святую.
Да укрепят тебя в трудах твоих
Пречистая и Серафим Саровский.

Издалека, на утренней лазури,
Уже горит громадный купол твой,
И мощный звон разносится в полях,
Со всех сторон скликая богомольцев!
Приветствую тебя, Иерусалим!
Прими меня в твои святые своды
И осени державными крылами,
Как птица, бесприютного певца.
Прохлада, мир — в твоей широкой, сени,
Куда не проникает зной полудня,
И только лучезарная лазурь
Вливается в бесчисленные окна
Сияющего купола Растрелли.
Художество времен Елисаветы
На старине оставило печать
Изящества и легкости. Здесь пир
Воздушных форм и красок. Как хорош
Пророк Амос, приемлющий кошницу
С румяными, роскошными плодами.
А по стенам, где золотой Кувуклий
Горит в лучах поднявшегося солнца,
Начертан злобный сонм синедриона,
И перед ним, в блестящем медном шлеме,
Прекрасный юноша центурион
Вещает старцам чудо Воскресенья.
Как пуст и глух к реке бегущий сад,
Где соловьи поют, не умолкая,
И белые черемухи в тиши
Душистый снег стряхают на часовни.
О, Никонова древняя обитель!
Прими привет церквей чужбины дальней,
Где я вздыхал и помнил о тебе.
Прими привет сурового Стефана,
Прекрасного царя Дунайских стран,
Стремящегося в небо лесом башен,
Сужающихся кверху, как стрела.
Я посетил его в неделю Ваий,
Когда гремел торжественный орган,
И весь народ согласно пел: «Осанна».
Витала тьма в угрюмых, древних сводах,
И только в недоступной вышине,
Как рай, сияли окна расписные.
Там райская нетленная лоза
Горела виноградом изумрудным,
И кровью рдели алые плащи.
Там Добрый Пастырь шел с далеких гор
С потерянной овцою среброрунной…
Прими привет от льва святого Марка,
Властителя Венеции прекрасной.
Там над лазурным зеркалом лагуны
Воздвигнут храм рукой царьградских зодчих —
Подобие божественной Софии.
Мозаикою золотой и синей
Сияет он над площадью веселой,
Овеянный дыханьем теплым моря
И нежным лётом голубиных крыл.
Прими привет владыки полумира,
С вершины ватиканского холма
Сверкающего золотом тиары.
Я вспоминал в пустом великолепьи
Громадного, холодного Петра
Тебя, обитель Никона святая.
Какая смерть в чертогах Ватикана!
Как сиротливо мощи Златоуста
Там ждут лобзанья русских пришлецов,
Без скорбных слез, без копоти кадильной!
Там даже гроб апостола Петра
Не окрылил в душе моей молитвы:
Едва взмахнув бессильными крылами,
Она затихла, скованная льдом
Изваянных из мрамора кумиров…
Прими же их привет. Но знай: нигде
Я не слыхал столь радостного звона,
Как чудный гул твоих колоколов,
Когда звучит у золотой пещеры
Канон пасхальный, радуя сердца
И ужасом волнуя одержимых,
Кричащих, падающих в диких корчах.
И кажется: в смятеньи стонет ад,
Зане лишен он жала и победы,
И торжествует утренняя песнь
Архангелов, отъявших камень гроба.
О, дивный храм! Еще придет твой день:
Ты соберешь от севера и юга
Твоих птенцов в сияющий алтарь,
И двинутся с востока патриархи
Занять места, назначенные им
Под светлой сенью храма Соломона.
Светись, светись, святой Иерусалим.
Жди жениха, скорбящая невеста,
И наполняй светильники твои.
Недаром блещет пурпур Византии
По алтарям, как жертвенная кровь.
Архимандрит с безмолвствующим клиром,
Колебля благовонные кадила,
Недаром ожидает перед входом
Грядущего. И русский патриарх
Войдет в свой храм и совершит трапезу,
И дверь замкнет…