Дмитрий Кедрин - Избранные произведения

Стучится кто-то.

Рубенс, вероятно.

Привет хозяйке! Баннинг Кук, привет!
Перо на шляпе! Сапоги с раструбом!
И франт же вы!.. А Рубенса всё нет!
Нас долго ждать заставит этот Рубенс!
А между тем скажу вам, господа,
Кабы не слава — он и не по мне бы.
Уж это что за живопись, когда
Кухарками он населяет небо!
За что ему такой высокий сан
Пожалован принцессой…[39]

                                    Вы сердиты,
Мой желчный друг, бессмертный вкус нам дан,
Чтоб разглядеть и в прачке Афродиту.
Дар Рубенса слепит, как яркий свет,
Средь живописи сумерек ничтожных.
Мне вспомнился один его ответ.
Так мог ответить лишь большой художник.

Какой, скажите?

               В Лондоне послом
Был Рубенс, помнится, тогда.

И что же?

И там он встретился с одним ослом.

С ослом! Забавно!

                   Виноват, с вельможей.

Тут — разница!

                       Невелика! Сей лорд,
Из самых найчиновных и вельможных,
Пришел, когда гравировал офорт
В своем посольстве молодой художник.
«Искусством забавляется посол?» —
Он уронил с тупым самодовольством.
«Нет, ваша светлость, — тот ответ нашел,—
Художник развлекается посольством».

Ответ чего уж лучше! Спору нет!

Такие шутки порождают войны!
Я б ноги вырвал за такой ответ!

Ответ остер, но это непристойно.

Такую грубость, милый друг, поверь,
Вельможе слушать было неприятно.

Мне чудится, иль снова в нашу дверь
Стучится кто-то?

                         Рубенс, вероятно.

Простите, сударь, что тревожу вас
В приятный час веселости невинной.
Я к вам зашел, чтоб получить заказ —
Портрет моей дражайшей половины.

О, ваш заказ окончил я давно
И признаюсь, работал с интересом.
Но только тут есть маленькое «но»…

Вы мне польстили, дорогой профессор:
Еще вчера заносчивый юнец
Жену мою назвал ошметком старым…
В чем ваше «но», скажите наконец?
Когда стоите вы за гонораром,
То хоть бумажник мой не очень толст…

(указывая на Людвига)
Вот мой посредник, с ним и обсудите.

Что ж! Наложите золота на холст,
И сколько ляжет — столько и дадите.

Позволите взглянуть на полотно?
Не терпится узреть свою овечку.

(смущенно)
              Пожалуйста.
(Подходит к мольберту и снимает с него полотно.)
                   Но только тут темно.
Фабрициус! Неси живее свечку!

Создатель, что за дикая мазня?!
Вы это в шутку, сударь, или спьяну?..
Ужасно!

                Что касается меня,
То я предпочитаю обезьяну.

Немыслимо! Так вот в чем ваше «но»!
Фи, сколько мерзости в ее гримасе!

             (смущенно)
А я решил, что это полотно
Облагородила моя Шааси.

Я этого портрета не возьму.
Задаток мне верните.

(сердито)
                      Привередник!

(указывая на Людвига)
Зайдите за флоринами к нему,
Он — мой карман с деньгами, мой посредник.

Чем я платить-то буду? Вот вопрос!

Прекрасно, замечательно, отлично
Мещанишке вы натянули нос!

Как это вышло?

Это неприлично!

Однажды я в Гольфвегенском порту[40]
Провел в харчевне ночь довольно бурно.
Мой собутыльник с трубкою во рту
Был кривоногий загулявший штурман.
Любил девиц, заблудшая душа,
И в смысле выпить тоже был не квакер,
И наконец, пропившись до гроша,
В харчевне этой стал на мертвый якорь.
Его похмелье мучило. Добряк
Настроен был на диво покаянно,
И за флорин беспутный тот моряк
В тот трудный час мне продал обезьяну.
Она в меня, казалось, влюблена
И превратилась в моего вассала.
Когда я брился — брилась и она,
Когда писал я — и она писала.
И вот он умер, бедный мой зверек,
Моя Шааси, добрая подруга!..

Ты все харчевни вдоль и поперек
Уже прошел. Смотри, сопьешься с круга!

Вы, мой Рембрандт, способный человек.
Ваш ум остер и чувство ваше тонко,
Но можно ль оставаться целый век
Таким вот… мягко говоря, ребенком?

Меня ты режешь прямо без ножа,
Я разорюсь с тобою.

                          Ну, на что вы
Волнуете почтенных горожан,
Что в гении вас записать готовы?
Вы молоды, кровь ваша горяча,
Я понимаю вас, я сам — писатель.
Но не рубите вы, чудак, сплеча!

И на ветер заказы не бросайте!

Вот это правда!

                     И поверьте мне:
Пожнет пожар, кто в стог заронит искру,
Мне неудобно из-за вас вдвойне:
Как другу вашему и бургомистру,
Ведь голос общества…

                            Что ж голос тот,
Мой друг, нашептывает вам болтливо?

Что вы жуир, что вы немножко мот.
И это всё, к несчастью, справедливо.
Закон следит за вами каждый час!
Намедни мне докладывает пристав,
Что он в ночлежках замечает вас,
Муж дочери почтенного юриста.
Муж Саскии ван Эйленбург. Что вы
На Каттенбурге[41] шляетесь, подвыпив,
И, позабыв о голосе молвы,
Рисуете каких-то грязных типов.
Хотите слышать мнение мое?
И вас и Саскию всё это губит.
Скажите мне, вы любите ее —
Супругу вашу?

Он меня не любит!

(бросается к ней)
Клянусь — люблю! Одной тобой полно
Всё это сердце!
(Обращается к Сиксу)
                                 Прекратите споры!
(Подходит к столу, уставленному едой и винами.)
Ну, Баннинг Кук, давайте пить вино,
Не хмурься, Людвиг! Мы своротим горы!
          (Наливает в бокал вина.)
В бокал хрустальный нежно-голубой
Налитая, пусть эта влага пляшет!..