Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Что ты, шмель, все гудишь, все гудишь
И мохнатыми лапами шаришь?
Ты кому это так грубишь?
И какому соцветью мешаешь?

Приумолкни! Послушай, как в грунт
Лезет гроб, задевая коренья.
О, навеки умолкшая грудь,
Не рассчитывай на вызволенье.

Первый раз тебя так, поэт,
Горечь горя за горло хватает.
Самой лучшей из женщин — нет,
Самой, самой святой — не хватает!

Ни одна мне не скажет:
           — Сынок! —
Ни одна не заплачет при встрече.
Я стою — одинок, одинок,
Горе горькое давит на плечи.

Давит, душит, как черная рысь,
Непролазными чащами водит.
Кто-то юн, кто-то тянется ввысь,
А кому-то итоги подводят.

Навсегда затворились уста,
Плачут иволги в сотни жалеек.
Вся природа кричит:
           — Сирота!
Подойди, мы тебя пожалеем,

Вам печали моей не унять
Ни огнем, ни вином, ни гулянкой.
Мать-земля! Береги мою мать,
Ты теперь ее главная нянька!

О смерти не хотела слышать!
О, как она хотела жить!
— А полотенце надо вышить!
— А кур-то надо покормить!

— Отец! А крыша-то худая,
Ей нужен кровельщик скорей! —
Мать русская! Ты, и страдая,
Не гасишь света и лучей.

В иную уходя обитель,
Где все молчит и все во мгле,
Ты все ведешь себя, как житель,
Который ходит по земле!

Я сегодня утром вылез
Из глухого куреня.
Все на свете сговорились
Останавливать меня!

Останавливают люди,
Просят: — Выслушай, утешь! —
Огурцы кричат на блюде:
— Брось ты их, садись и ешь!

Преградила путь крапива
У высокого плетня.
Что крапива — в кружке пиво:
— Стой, — кричит, — и пей меня!

Останавливают ветви,
Останавливают дети,
Реки, быстрые броды,
Яблони меня цепляют,
Откровенно зазывают:
— Заходи! Срывай плоды!

Останавливают брови,
Преграждают путь дороги,
Не пускает Млечный Путь!
А судьба мой обруч катит,
И меня на всех не хватит,
Помогите кто-нибудь!

Сначала спины темнеют от пота,
Потом они белеют от соли,
Потом они тупеют от боли,
И все это вместе зовется: работа!

Мне скажут, что время бурлачье минуло,
Что спины эпоха моя разогнула,
Меня обвинят, что я век наш ракетный
Хочу поменять на старинный каретный.

А я не согласен. Любой академик
Руками — рабочий. И это спасенье.
Когда он рубанок берет в воскресенье,
И доски строгает и гвозди вбивает,
И всю математику враз забывает,
Как после ему, академику, спится,
Какая счастливая боль в пояснице!

Лесная дорога!
Лесная дорога!
Ты видела, слышала,
Думала много.

Тебя донимали
Военные ветры,
Стальные изюбри,
Железные вепри.

Ты тяжко стонала,
Ты охала глухо,
Твой голос тревожил
Солдатское ухо:

— Мне руки бы дать,
Я фашиста б связала,
Сама бы его, подлеца,
Наказала.

Ты помнишь, как люди
Бросались под танки,
Как плакали
Девушки-санитарки?

Они из огня
На руках выносили
Своих женихов,
Честь и славу России.

Была ты, дорога,
Опасной и минной,
Теперь заросла ты
Крапивою мирной.

Идут по тебе
Грибники с бородами,
Грибы, как солдаты
В казарме — рядами!

Аукают дети,
Кукуют кукушки,
Ручей-балагур
Распевает частушки!

Можно сложные задачи
В арифметике решать.
Можно ложечкой в стакане
Солнце красное мешать.

Можно Моцарта исполнить
На луче, как на струне,
Можно выйти на орбиту
На свидание к луне.

Но нельзя по принужденью
Полюбить кого-нибудь,
Но нельзя никак, поверьте,
В чувствах сердце обмануть.

Эту истину, бесспорно,
Каждый маленький поймет,
Но почему судья Носкова
Мне развода не дает?!

Выхожу во всем простом —
В гимнастерке, как армеец.
Радость — я иду с отцом,
Связан с ним одним родством,
Как отец, косить умею.

Мне ничто отбить литовку!
У меня широкий взмах.
Я когда держал винтовку,
Брал ее наизготовку —
Думал все о клеверах,

О лугах, коростелях,
О покосах первостойных,
О моих родных полях
И родителях достойных.

Вся трава стоит в росе,
На дорогах пыль прибита.
Я по грудь стою в красе,
Время дать моей косе
Слово, острое как бритва.

Вот и меня вы хороните. Все!
Кончилась жизнь — голубая аллея.
Катится солнечное колесо,
Но я уже не ученик Галилея.

Бьет в камышах разъяренный сазан,
Плещет в садке золотистая глыба,
Я про нее уже где-то сказал,
Вы продолжайте — хорошая рыба!

Голос знакомый летит из леска,
Радугой песенной радуя лето,
Иволга, милая! Как мне близка
Влажная, нежная, нежная флейта.

Как я любил твой несложный распев,
Птичьего горла мгновенное сжатье,
Как и любил! И прошу теперь всех:
Кто-нибудь эту любовь продолжайте!

Нет меня! Нет меня! Только стихи,
Неумирающий солнечный лучик,
Рвутся в тот круг, где стоят женихи,
И выбирают, которая лучше.

Плакать хотите — поплачьте чуть-чуть,
Но не особенно все же старайтесь,
Поберегите слезу — этот путь
Каждого ждет, будет час, собирайтесь!

Но не зову я вас в холод могил,
В царство могильного, темного моха,
Я завещаю, чтоб каждый любил
Жизнь до последнего стука и вздоха!

Вот и зарыт я. И сдвинулся дерн.
Как хорошо мне лежать под травою.
Мальчик! Труби в пионерский свой горн,
Пусть мои радости будут с тобою!

Я не мог бы жить на островах!
Мне морских просторов будет мало.
Надо, чтобы с поля подувало,
Чтобы ветерок звенел в овсах.

Надо, чтобы где-то под Медынью
Кто-то на лугу косу точил,
Надо, чтобы с горькою полынью
Ветер с поля песню приносил.

Может, это и не очень правильно
Так извечным бытом дорожить,
Только сердце мне такое вставлено.
Русское оно! И мне с ним жить!

На могиле Пастернака
Расцвели два алых мака,
В изголовье таволожник
Тихо шепчет: — Спи, художник!

Он бежал ко мне бывало —
Здравствуйте! Но это мало,
Обнимал и тряс руками:
«Помните, как мы на Каме?!»

Чистополь. Сугробы, стужа,
Дров не сыщешь, мерзнет Муза,
Чья-то частная квартира,
Переводы из Шекспира.

Я теперь его не слышу.
Три сосны ему за крышу,
Мать-земля за одеяло,
Он любил меня бывало.