Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

Наш Киев сбросил животворный сон
С плечей своих, окутанных туманом.
Ты вышла одиноко на балкон —
И воробьи приветом постоянным
Тебя встречают. Дворник взял метлу,
И солнце быстро прогоняет мглу.

И что в нем, в этом Киеве? Какою
Он красотой пленил навеки нас?
К знакомым чудесам вдвоем с тобою
Приглядывались мы вот тут не раз:
К садам, к нарядным платьям киевлянок,
Что утро открывают спозаранок.

Каштанов лаполистых янтари
На Ленинской горят осенней вестью;
Умылося росою до зари
Соломенское славное предместье,
А там, за ним, лежит аэродром,
Где Киеву махнул я рукавом.

Как повелось, ты вышла, провожая,
И миг прощальный молчаливым был.
А пес, с забавной кличкой Амуртая,
В квартире нашей так наивно выл,
Что мы стояли, сами чуть не плача, —
Хоть преходящи горести собачьи.

Наш сын умчался в школу в ранний час,
Со мною распрощавшись благосклонно,
Как старший с младшим. Дал он мне наказ,
Чтоб я берег себя. И неуклонно
Сыновний выполняю я приказ,
Его нарушив, может быть, лишь раз.

И вот стоишь ты на балконе. Гложет
Тебя тоска: «Уж месяц нет письма!»
И телефонные звонки тревожат,
И подступает, крадучись, зима,
На ум приходят всякие заботы, —
А руки вечно в поисках работы…

Такой тебя мечты рисуют, но…
А если дверь балкона на запоре?
И выходить тебе запрещено?
И ты в постели? И тоску во взоре
Родит безделье? Мучит тишина?
И ты больна? И ты как перст одна?

Возню затеял Тигрик с Амуртаем:
Он хвост собачий ловит, точно мышь…
Вдвоем, бывало, это наблюдаем, —
Теперь же ты со скукою глядишь,
И на цветы, что расцвели чудесно,
Смотреть одной тебе неинтересно!

А может, честной прозою сказать,
В распределитель собралась ты рано?..
Ах, как хочу услышать я опять
Слова, какие слышим постоянно,
С далеких возвращаясь берегов,
И постоянно жаждем этих слов!

Мне кажется — ты вздрогнула с испуга:
Почудился так ясно голос мой!..
Нет, голос не почудился, подруга, —
Что значат расстоянья, край чужой,
Что горы, море, что там километры,
Когда Наталка тужит: «Петре, Петре!»

Благословенна будь, мой друг единый,
И чистый Киев наш благослови!
Узор рубашки вышивая сыну,
И мужа имя тихо назови.
Рука с рукой пройдем мы — до могилы, —
И светит мне всегда твой образ милый!

Ты был еще совсем катигорошек,
Одна из многих человечьих мошек,
Что выползли на солнышко: весна
Тепло струила из ковша без дна.
Блаженно лепеча, они кружили,
И вдруг тебя премудрые спросили
(Таким я сам бы оказаться мог):
«Кем в жизни ты желаешь быть, дружок?»

Серьезный, как и все катигорошки,
Ты на вопрос, подумавши немножко,
Ответил: человеком.
                                   О дитя!
Тебя благословляя и растя
И снаряжая в дальнюю дорогу,
Какой совет, наказ морали строгой
Я б лучший дал, чем дал себе ты сам?

Будь верен слову! Никаким словам
С ним не сравниться красотой и властью!
Познай в любви, познай в работе счастье,
Пусть дружбы человеческой крыло
Навеки от тебя отгонит зло,
И пусть спокойно при своей кончине
«Он — человек» — подумаю о сыне!

Я никогда не знал, что так люблю —
В моем чудесном и родном краю —
Над берегом серебряные лозы,
Березу, что росы прозрачной слезы
В притихшую роняет мураву,
Бурьян колючий в придорожном рву,
Где вальдшнеп, поэтическая птица,
В листве засохшей от стрелка таится.

Я никогда не знал, не ведал я,
Как тяжело мне жить без соловья,
Когда, пронизанный горячим светом,
Трепещет в песне он… (Кто видел это,
Как видел я над тихою водой,
Под розовой, приветливой зарей,—
Тот не предаст холодному забвенью
Очарованье этого мгновенья!)

Я никогда не знал, что светлый взгляд,
Ручонок взмах и голоса ребят,
Когда наш поезд мчится меж полями,
Нас одаряют дивными дарами,
И мы должны ревниво их беречь.
Летя вперед, не нашу слыша речь,
Любуясь городом, где, что ни площадь,
Под солнцем стяги алые полощут,
Людских голов кипит поток живой, —
Я отогнать не в силах голос твой,
Что днем зовет меня и кличет ночью,
И ты в мои заглядываешь очи,
И я руками тень твою ловлю.

Я никогда не знал, что так люблю.

Сквозь метели идти отважно,
Быть одной — словно смелых рать,
Жить надеждой в несчастье страшном,
Муку творчеством побеждать, —

Злым недугом плененная Леся!
Где ж больные встречались нам,
Что взлетали бы в поднебесье,
Недоступное и орлам!

Ты была лишь девушкой хворой,
Но душа твоя — океан,
Где суровая тень Командора
И пленительный Дон-Жуан,

Где дорога в века летела,
Где Украйна — Эллада и Рим,
Где Кассандры печаль звенела,
Предрекая сражений дым,

Где в металл превращалось слово,
В кровь живую — печатный знак,
Где свой меч подымал сурово
Вождь рабов — бесстрашный Спартак.

Вся ты — трепет, огонь, идея,
Как струна, вся ликуешь, скорбя,
И кто знает певца Антея,
Тот узнает в певце тебя!

Украинкой себя называла, —
Имя краше найду ли я
Той, что радостью в муках сияла,
Как Отчизна — твоя и моя!

В кувшине верба зацвела,
             Склонившись над столом,
Как символ солнца и тепла,
             Еще объятых сном,

Как знак весны, что в тишине
             Свой ясный ткет наряд,
Как знак того, что снова мне
             Дарован счастья сад.

В кувшине верба на столе
             Сегодня расцвела…
К нам журавли летят во мгле, —
На каждом реющем крыле
             Дар солнца и тепла.

Пришла, подкралась к перекрестку
И засмеялась, как дитя,
Деревьев строгую прическу
Она взлохматила шутя.

И забросала жемчугами
Мир, пробудившийся едва,
И уверяет, будто с нами
Все позабытые слова:

И дружба есть, любовь святая,
И счастье здесь, в руке моей,
И пусть всё это — ложь простая,
Но как же не поверить ей?

На берегу веселой Влтавы,
Одетой дымкой золотой,
Застыл крылатый гений славы
Столетий каменной мечтой.

Красавица, чьи косы русы,
Чья в пышных лентах голова,
Ты — смелый голос Яна Гуса
И Яна Жижки булава.

Пускай былого злые раны
С вчерашней мукою слились,—
Впервые звуки «Дон-Жуана»[32]
Под этим сводом разнеслись!

Шевченко! Былям стародавним
Ты путь в сердца людей открыл,
Когда с Шафариком преславным,
Как с братом брат, заговорил!

Недаром издавна отваге
Хвалу слагает целый свет,
Недаром Киев светлой Праге
Свой дружеский несет привет,

Недаром солнце светит зрячим
И слышащих скликает гром —
В напеве Сметаны горячем,
В Неруды слове огневом.

Ведь против вражеского вала,
Против фашистского ярма
Стеною Чехия стояла,
И правда с нею шла сама.

Кипя в боренье неустанном,
Стремилась чешская земля
К далеким минским партизанам,
К вершинам звездного Кремля.

И, наконец, одной волною
На вражеский нахлынув строй,
Сомкнулись чешские герои
С Советской Армией родной.

Из всех окон, со всех балконов
Поток приветствий рос и рос,
Когда свободу Праге Конев,
Как лучший, светлый дар, принес!

В твоих руках, народ, отныне
Твоя судьба, твой светлый стяг,
Свободы вечная святыня,
Как светоч, вновь в твоих руках.

Иди ж дорогою прямою,
Своею совестью ведом,
Трудолюбивою рукою
Свой созидай высокий дом, —

Пусть над полями древней славы
Восходит новой жизни цвет,
И зорям Влтавы и Моравы
Москва и Киев шлют привет!