Евгений Витковский - Век перевода. Выпуск первый (2005)

Один человек скакал верхом, по своим делам поспешая,
А следом бежала его собачка Фиделька небольшая.
Он обращался к ней с ласковым словом время от времени,
А она то отставала, то держалась у стремени.

Ровной рысью бежала его добрая кобыла,
А стояла жара, потому как дело летом было.
Дорога была длинна, и часы за часами бежали,
И вот наконец все трое ужасно устали.

Лошадь стала спотыкаться и вся вспотела,
И Фиделька выбилась из сил и отдохнуть захотела.
Она легла на землю и жалобно заскулила,
И хозяину пришлось остановиться, хоть его это злило.

Он спешился и привязал лошадь к дереву,
И она стала спокойно щипать траву,
А хозяин мешок с золотом от седла отвязал,
Положил на землю и Фидельке сторожить приказал.

Сам же он улегся, укрывшись плащом,
И вскорости захрапел, не думая ни о чем,
А собачка прикорнула рядышком скромно,
И ее охватила дремота из-за усталости огромной.

Но заснуть как следует не удавалось ей долго,
Ибо она не забывала своего долга
И временами вскакивала и бегала с громким лаем
Вокруг мешка с золотом, что ею был охраняем.

Время шло, а хозяин и не думал просыпаться,
И Фиделька стала беспокоиться и волноваться,
И стала, повизгивая, лизать хозяину нос и щеки его,
Чтобы он пробудился от сна глубокого,

Потому что верная собачка, чье сердце не знало фальши,
Понимала, что им пора ехать дальше.
Наконец она громко залаяла от волнения,
И хозяин проснулся в беспокойстве и огорчении.

Он заторопился и вскочил на кобылу
Погоняя ее вперед что есть силы,
Но Фиделька, несмотря на его крики и повелительные жесты,
Нипочем не хотела уходить с этого места.

Она тревожно лаяла и металась,
То догоняла лошадь, то назад возвращалась,
И хозяин ужасно рассердился
И решил, что разум у собаки помутился.

Фиделька пребывала в большой тревоге,
А хозяин поскакал вперед по дороге,
И собака его с трудом догнала,
Когда он остановился у ручья, чтобы лошадь воды попила.

Фиделька звонко лаяла, а хозяин думал: ну и дела!
Похоже, собачонка полностью спятила. —
И тут она помчалась назад, непонятной силой влекома,
А он окончательно решил, что у нее не все дома.

Он выхватил пистолет, и окрестность шумом выстрела огласилась,
Бедная собака бездыханной на землю свалилась,
А хозяин, лишась настроения беззаботного,
Поскакал дальше, печалясь о потере полезного животного.

Но отъехав недалеко, он внезапно остановился,
Потому что вдруг мешка с золотом хватился,
Каковой мешок неизвестно куда девался,
То ли упал по дороге, то ли на месте привала остался.

И он погнал лошадь назад в бешеной скачке,
Тяжко вздыхая об участи бедной собачки,
И, глядя на краснеющие на земле кровавые пятна,
Горевал о потере своей невозвратной.

И раскаянье впилось ему в сердце тысячью жал,
Когда он увидел, что мешок с золотом лежит где лежал,
А рядом простерт бездыханный собачий труп,
И понял хозяин, как его злой поступок был глуп.

И он приторочил мешок к седлу и поехал, торопясь к сроку,
Оплакивая Фидельку, чью жизнь оборвал так жестоко.
А эта печальная история нам наука,
Ибо всем надо исполнять свой долг, как эта благородная сука.

Любезный друг! — конечно, надо
Для вас рондо иль хоть балладу
Состряпать бы, но на сей раз
Мне образцом стал «гудибрас».
И впрямь — к чему нам выкрутасы?
Писал размером «гудибраса»
Джон Гей покойный — значит, мне
Годится тоже он вполне.

А вы, я знаю, влюблены
В тот век — и памяти верны
Его роскошества и блеска,
Безумств, дурачества, бурлеска,
Дуэлей, париков, памфлетов,
Педантов и плохих поэтов,
Фарфора «челси», паланкинов,
Азартных игр и кринолинов.
В те дни писатели, как овцы,
Ножу издателя-торговца —
Ох, эти Тонсоны и Кёрллы! —
Смиренно подставляли горло;

Дик Сэвидж, нагрузясь в пивной
Дремать шел, как к себе домой,
Под ковент-гарденские своды
В компании шального сброда;
А даму модную, бывало,
Не раз Аврора заставала
За ломбером иль фараоном, —
Супруг же, шляясь по притонам,
Налившись до краев кларетом,
Домой являлся лишь с рассветом,
Чтоб праведным забыться сном, —
Вот образцовый светский дом!
Но сколько вкуса в их нарядах!
Как весело на маскарадах!
Как полон театральный зал!
Великий Гаррик там блистал —
Сегодня он преступный Ричард,
А завтра в паре с миссис Притчард
Макбета нам изобразит,
И желчный Сэмми Фут сострит,
А Чарли Черчилль восхитится…
Но полно! Иль длиной сравниться
Придется повести моей
С известным списком кораблей.
Вот книга вам. Ее герой
Нарисовал сей век шальной —
Кутил, и щеголей, и дам,
Тюрьму, театр, балет, Бедлам,
И проповедников, и слуг,
Развратников и потаскух,
Повес, бездельников, банкротов,
И юных дев, и тощих скоттов,
И выборы, и модный брак,
Судейских, шарлатанов, скряг,
Ханжей напыщенных и своден,
Старух, красавиц и уродин…
Как в зеркале нам показал
Свой век сей новый Ювенал.

Но жаль: герою, как назло,
С биографом не повезло.

Вот и павлин! Каков!
Не правда ль, наслаждение для глаз
Его окрас? —
Игра оттенков, глубина тонов
И переливы зелени, — а хвост
Как блещет золотом!
Здесь нужен тост!

Отменный раритет
Такой павлин — и надо в вашу честь
Его доесть.
Я рад, что вы почтили мой обед,
Вы в курии моей — бесценный лал!
Но что я вижу — пуст у вас бокал!

Венеции стекло
Вам нравится? (Куда ты смотришь, эй, —
Скорей налей!)
Как женственно, изящно и тепло!
Я сам в душе артист — да не судьба…
Ну, пейте же! Te deum lau… Ба!

Разбился? Ай-ай-ай!
Примета есть, что, значит, был там яд.
Пусть говорят!
(Чего глядишь, другой бокал подай!)
Вы побледнели? Выпьем, в добрый час!
«Венера с Марсом», слышал, есть у вас
И «Пляшущий сатир»
Праксителя? Я отдал бы всю власть
Хотя б за часть
Сокровищ ваших, древность — мой кумир.
Что за восторг — шедеврами владеть!
Вы вздрогнули? Неловко вам сидеть?

(Подушку, дуралей!)
Угодно ль фруктов? Персики, как мед,
И дивный плод
Граната, что девичьих губ алей!
И хоть купцы дерут за них вдвойне —
Для гостя ничего не жалко мне.

Позвольте, я сейчас
Разрежу эту грушу пополам —
Вот это вам!
Болтают, что отравлены у нас
Ножи — и яд с одной лишь стороны.
Вы в это верить, право, не должны,

Хотя, по правде, что ж,
Оно удобно было бы, когда
В деньгах нужда —
Наследство, глядь, к рукам и приберешь,
Хе-хе! Но вам не по себе, гляжу?
Пора домой? Позвольте, провожу.

Вот вам мое кольцо,
Целуйте! Впредь прошу не забывать,
(Скорей подать
Носилки монсиньора на крыльцо!)
Всегда для вас открыт мой скромный дом,
До новых встреч за молодым вином!

Прощайте, кардинал!
(Домой доставить — и без суеты!)
А, это ты,
Лукреция! Что, собралась на бал?
(Едва ли доживет он до утра.)
Ну-с! Папочку поцеловать пора!