Вера Меркурьева - Тщета: Собрание стихотворений

Лихой порою, в черный год
разрыва уз и скреп —
в изломе гор, у спада вод
явлен был нам Вертеп:
простая бедная нора,
холодный темный склеп.
Но с братом брат, с сестрой сестра
спешат, спешат в Вертеп.
И свят не свят, и рад не рад —
идут — и зряч, и слеп,
с сестрой сестра и с братом брат
в ночи искать Вертеп.
Неверен шаг, безвестен путь,
но чаем, люб и леп,
но где-нибудь, но кто-нибудь
провалится в Вертеп.

Легенда, созданная раз,
Останется творимой вечно.
В тоске ли, в радости беспечной
Творим легенды тайный сказ.

Для новых уст, для новых глаз
Меняя облик бесконечно,
Легенда, созданная раз,
Останется творимой вечно.

Буди восторг волною встречной,
И если истинный алмаз
Ты временам восставший: Аз
Есмь Поэт, — Дорогой Млечной
Легенда созданная раз.

Пришлось нам править ваши именины
В день преподобной — но не Антонины.

Ах, перепутал чей-то дух лукавый
Все имена, календари и нравы.

Но ловим мы почтить предлог удобный
День бесподобной — хоть не преподобной,

И верим твердо, что ваш ангел нежный,
Хотя и ложный, примется прилежней

И неусыпней (или непробудней)
Блюсти все ваши прихоти и плутни

И ниспошлет вам, но не что попало —
Не обожателей: и так не мало,

Не реквизиторов: и так их много,
Но пусть, о пусть вкруг вашего чертога

Со всех сторон, куда ни глянет око,
Кипят моря божественного мокка,

Стоят пирожных горные громады,
И винной негой плещут водопады.

Ведь радость в жизни горестной и пленной
Всегда была минутной и блаженной,

И хмель ее, чем горче, тем любезней —
В вине он, в поцелуе или в песне.

О, в этой жизни горестной и жуткой
Умейте жить, умейте жить минуткой.

Сказаны все слова,
И все позабылись.
Я вот — едва жива,
Вы — отдалились.

Что же? не все ли равно,
Что изувечено,
Если не два, но одно
Ныне и вечно?

Вам привет плетя узорно-чинный,
С кем сравню, кому Вас уподоблю?
Белому ли цветику жасмина?
Ягоде ли синей — гонобоблю?

Меж цветов Вы — голубая роза,
А меж ягод — белая малина;
Меж стихов — ритмическая проза,
Между женщинами — Антонина.

Вся Вы — смесь подобранных контрастов,
Ваша жизнь — ряд противоречий,
Над мечтой у Вас — безумье власти,
А рассудком каждый шаг отмечен.

Знали вы, куда идти в туманах
Непроглядной безудержной страсти,
Верная до мелочи в обманах,
Любящая чутко — в безучастьи.

Направляясь прямо к двери ада,
Вы и в рай, конечно, попадете:
Верно уклонившись там, где надо,
Правильно сойдя на повороте.

Я ж, любуясь Вами после смерти,
Как при жизни Вами любовалась,
Поспешу и на тот свет, поверьте, —
Чтоб и там Вас встретить мадригалом.

За много лет сегодня первый раз,
что у меня нет темных роз для Вас.

Вы знаете, ведь это потому,
что хлеба нынче тоже нет в дому,

что больше нет — преданной руки,
для Вас опустошавшей цветники,

а для меня хранившей хлеб и соль,
себе оставив только труд и боль.

И вот нам — полынь земных полей,
а розы неба — Ей, все розы — Ей.

Но, может быть, сквозь прорезь этих строк
Она и Вам бросает лепесток.

Склонясь над книгою ученой,
Как будто вправду занята —
А лук и стрелы Купидона
Таятся в складочках у рта.

И губ ея разрез карминный
И в тоненькой руке перо —
Напомнят грешный и невинный
Век мадригала и Дидро.

Но "флейте нежного Вафилла"
Не всех дано очаровать;
И не Людмилой — Поэтмилой
Ее хотелось бы назвать.

С нежностью нагнусь я над мешком —
простеньким, пустым, бумажным.
Был он полон золотым зерном,
на простые деньги не продажным…

Редкому — на золото цена.
Редкая моя находка —
россыпь, да не денег, не зерна —
Сердца — золотого самородка.

И храню я бережно пустой
сверточек бумажный —
память о привязанности той —
и не покупной, и не продажной.

Полуседая и полуслепая,
Полунемая и полуглухая,
Вид — полоумной или полусонной,
Не говорит — мурлычет монотонно,
Но — улыбается, в елее тая.

Свой бубен переладив на псалмодий,
Она пешком на богомолье ходит
И Зубовскую пустынь посещает,
Но – если церковь цирком называет,
То это бес ее на грех наводит.

Кто от нее ль изыдет, к ней ли внидет —
Всех недослышит или недовидит,
Но — рада всякой одури и дури, —
Она со всеми благолепно курит
И почему-то — ладан ненавидит.

Ей весело цензуры сбросить пояс,
Ей вольного стиха по санкам полоз,
Она легко рифмует плюс и полюс,
Но — все ее не, но и без и полу –
Ненужная бесплодная бесполость.