Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

В стране за тридевять морей,
Как в сказках говорится,
Жила, наследница царей,
Красавица девица.

Она росла в кругу родных
Всех лучше и прекрасней,
Как богоматерь средь святых,
Как в небе месяц ясный.

В том зале, где высокий свод,
Среди вечерней тиши
Она Лучафэра восход
Ждала в оконной нише.

Глядит в пространство, где звезда
Сверкает и восходит
И трепетной тропой суда
От берегов уводит.

Проходит день, проходят дни —
Глядит не наглядится.
И сам Лучафэр с вышины
Влюбляется в девицу.

Она мечтает, чуть дыша,
Вечернею порою,
И сердце девы и душа
Исполнены тоскою.

А он — влюбленная звезда —
Не устает светиться
Над темным замком в час, когда
Она должна явиться.

И, пронизав стекло окна,
Скользит за ней по залу,
Соткав из льдистого огня
Сквозное покрывало.

А как утихнет все вокруг
И спать идет царевна,
Касается скрещенных рук
И век ее смиренно.

Зеркал тревожа глубину,
Летит волной кипящей
На обращенные к нему
Глаза и губы спящей.

Трепещет он во льду зеркал
Мерцающим виденьем.
И в сердце девы он запал,
Войдя со сновиденьем.

Он слышит сонный звук речей,
Склоняясь к ней все ниже:
— О властелин моих ночей!
Приди ко мне! Приди же!

Лучафэр, по лучу скользни,
Приди в мои мечтанья,
Проникни в дом и осени
Мое существованье.

Он ей внимает, трепеща,
Пылая и ликуя,
И вдруг, как молния блеща,
Уходит в глубь морскую.

И там, среди морских равнин,
Расходятся буруны,
Там из таинственных глубин
Выходит витязь юный.

Через окно вступает он
Неслышною стопою,
Он держит жезл, что оплетен
Кругом травой морскою.

Он словно воин при мече,
Кудряв и ясноглаз он,
И синий саван на плече
Тугим узлом завязан.

А тени бледного лица —
Прозрачно-восковые.
На этом лике мертвеца
Одни глаза — живые.

— К тебе из сфер, где я парил
В неведомом просторе,
Сошел я, сын стихийных сил,
Дитя небес и моря.

Чтобы узреть твои черты,
Войти к тебе в покои,
Сошел я с горней высоты,
Покинул дно морское.

Пойдем со мною в дальний путь,
Оставь свой мир беспечный.
Лучафэр я, и ты пребудь
Моей невестой вечной.

В моем коралловом дому
Жить будешь, как царица,
Вся глубь морская твоему
Веленью покорится.

— О, как ты ангельски хорош!
И я тебя не стою!
Но в путь, в который ты зовешь,
Я не пущусь с тобою.

Твой мертвен блеск, чужды слова,
И странен ты нарядом.
Ведь ты мертвец, а я жива,
И взор твой веет хладом.

Минует день, минуют три,
Четвертый день приходит,
Едва тускнеет свет зари,
Лучафэр вновь восходит.

И дева памятью своей
Во сне его взыскует,
И по властителю морей
Душа ее тоскует.

— Лучафэр, по лучу скользни,
Приди в мои мечтанья,
Приникни в дом и осени
Мое существованье!

И слышит это сын небес,
И гаснет, болью мучим,
И небо там, где он исчез,
Вскипело вихрем жгучим.

И пламя лижет небосвод,
Бушует в глуби пенной,
И дивный образ восстает
Из хаоса вселенной.

Сияет пламя над челом
Пылающей короной,
Он приближается, огнем
Светила обагренный.

Под сенью темного плаща
Белы, как мрамор, руки,
Лицо бледнее, чем свеча,
И взор исполнен муки.

Лишь роковая глубь очей
Таит огонь желанья,
Как ненасытных двух страстей
Угрюмое пыланье.

— Из сфер моих, где я парил
Печально и уныло,
Сошел я, сын стихийных сил,
Сын ночи и светила.

Пойдем со мною в дальний путь,
Оставь свой мир беспечный.
Лучафэр я, и ты пребудь
Моей невестой вечной.

Я кудри светлые твои
Венками звезд покрою,
Войдешь ты в звездные рои
Ярчайшею сестрою.

— О, словно демон, ты хорош!
Ты можешь только сниться!
Но в путь, в который ты зовешь,
Я не решусь пуститься!

Ведь так твоя жестока страсть,
Что струнам сердца больно,
И взгляда пламенного власть
Томит меня невольно!

— Зачем же ты, любовь моя,
К себе меня призвала?
Что смертна ты, бессмертен я,
Ужели ты не знала?

— Не нахожу я слов, мой друг,
Что были бы ответом.
Твоих речей мне внятен звук,
Но темен смысл при этом.

Но если впрямь моей любви
Ты жаждешь, витязь светлый,
Спустись на землю и живи
Меж смертными, как смертный.

— Сложить бессмертие у ног
Любимой — мне отрада!
Бессмертие — любви залог,
И мне его не надо.

Хочу принять другой закон
И во грехе родиться.
От хладной вечности пелен
 Хочу освободиться!

И удалился, и исчез.
Своей любви покорный,
Сорвался с высоты небес,
Растаял в бездне черной…

В ту пору юный Кэтэлин,
Паж, выросший в приволье,
Лукавый разливатель вин
При гостевом застолье,

Что за царицей шлейф носил,
Ступая шаг за шагом,
И весел был, и дерзок был,
Подобно всем бродягам,

Чьи щеки яблочка алей —
Вокруг царевны ходит,
К ней крадется, как лиходей,
И глаз с нее не сводит.

«Ну и красавица! Огонь!
Дивится всяк, кто видит.
Эй, Кэтэлин, не проворонь!
А может, что и выйдет!»

И он настиг ее, один
Оставшись с ней в покое.
— Чего ты хочешь, Кэтэлин?
Оставь меня в покое.

— Хочу? Чтоб грустью не томясь
В окне пустого зала,
Ты б засмеялась и хоть раз
Меня поцеловала.

— Не слишком речь твоя скромна.
Ступай своей дорогой.
Ведь я Лучафэру верна,
И ты меня не трогай.

— Когда поймешь, о чем здесь речь,
Не будешь равнодушной.
И ты мне только не перечь.
Будь смирной и послушной.

Представь: следит ловец в лесу
За птицею несмелой.
Вот так я руку занесу,
И ты вот так же сделай.

Лицо приближу к твоему.
Теперь гляди мне в очи.
Теперь тебя приподниму
Нежней, чем птицу ловчий.

Когда склонюсь — лицо приблизь.
Прекрасная подруга.
И так вот будем мы всю жизнь
Глядеть в глаза друг другу.

Теперь дыханье затаим
В пленительной тревоге,
Чтоб поцелуи — мой с твоим —
Слились на полдороге.

Лукавцу юному она
Рассеянно внимает,
То отстранится, смущена,
То робко уступает.

И тихо молвит: — С детских пор
Мы рядом возрастали.
Ты легок, на язык востер.
И я не такова ли?..

А он, Лучафэр, в этот мир
Вошел из бездн забвенья.
Он океану дарит ширь,
Безбрежность и волненье.

И тайно я склоняю взор,
Слезами муки полный,
Когда к нему, в немой простор,
Спеша, стремятся волны.

Чтоб утолить мою печаль,
Он светит ярким светом,
Но от меня уходит вдаль,
К неведомым планетам.

И так печально-холодны
Лучи его сиянья!
И мы навек обречены
Томиться без свиданья…

И потому подобны дни
Пустыне неподвижной,
А ночи красоты полны
И тайны непостижной.

— Забудь, дитя, твой дивный бред!
Оставим замок тесный,
Бежим, чтоб затерялся след,
Чтоб стали мы безвестны.

И будем славно жить вдвоем.
Весельем дни заполня,
Ни о Лучафэре твоем,
Ни о родных не помня…

Летит Лучафэр. Пара крыл
Растет огромной тенью.
Тысячелетний путь покрыл
За тысячу мгновений.

Под ним созвездия горят,
Над ним — шатер небесный.
А он, как молнии разряд,
Меж той и этой бездной.

И с тех высот, где он парит,
Он видит звезд рожденье,
И первозданный хаос зрит,
Как в первый день творенья.

Вокруг него мерцает высь,
Бескрайняя, как море.
Любовью движимая мысль,
Он тает в том просторе.

Ведь там, куда стремится он, —
Ни мысли, ни границы,
Там тщетно хочет ток времен
Из ничего родиться.

Лишь он летит сквозь темноту,
Не ведая покоя,
Летит сквозь бездну, немоту,
Забвение слепое.

— Отец, разрушь мой вечный плен
Во имя жизни тленной,
И будешь ты благословен
В пределах всей вселенной.

О, дай мне смертного черты,
Судьбу иную, боже!
Ведь жизнь творить умеешь ты
И смерть даруешь тоже.

Венец бессмертья отними
И огненные очи
И дай один лишь час любви
Взамен за это, отче.

И ввергни в хаос древних лон
Меня своей рукою.
Я в час покоя сотворен,
И жажду я покоя.

— Гиперион, дитя небес,
Зачатый в звездных лонах,
Не требуй таинств и чудес,
Во мне запечатленных.

Ты человеком хочешь стать,
Со смертными сравняться.
Но суждено им умирать
И суждено рождаться.

Творить никчемный идеал
Им суждено впустую.
Но волны, умерев у скал,
Родят волну другую.

Их ждет счастливая звезда
Или удары рока.
Нам плыть в ничто и в никуда
Без времени и срока.

Жизнь, что явилась из вчера,
Назавтра умирает.
Угаснет солнце, но с утра
Другое воссияет.

Пусть перед смертью все равно
И все — добыча тленья.
Но все, что ей обречено,
Достойно и рожденья.

Лишь ты, пылая и скорбя,
Живешь, конца не чая.
Вели — и мудростью тебя
Бессмертной увенчаю.

Проси — и голос обретешь,
Поющий глас стихии,
За песней горы поведешь
И острова морские.

А если хочешь мощь явить
И власть тебе по нраву,
Мир расколю, чтобы слепить
Ты мог себе державу.

Тебе вручу я паруса,
Оружье войск несметных.
Пройдешь всю землю. Но нельзя
Стать смертным из бессмертных.

Зачем же ты не хочешь жить?
Вернись к своей планете,
Взгляни на землю и увидь,
Что ждет тебя на свете.

И вновь Лучафэр в небеса
Взошел, как изначально.
И свет в зените разлился
Угрюмо и печально.

Смеркается, и небосвод
Темнеет постепенно,
Встает из отдаленных вод
Дрожащая Селена.

Она восходит, свет излив
На кроны чащ зеленых,
Туда, где тень высоких лип
Укрыла двух влюбленных.

— Дай голову к тебе прижать
В покое безмятежном
И очи медленно смежать
Под этим взглядом нежным.

Лучом холодным просветли
Мой разум беспокойный,
Покоем вечным утоли
Мятежность страсти знойной.

Уйми бушующую боль
Любовного страданья.
Ты — первая моя любовь,
Последнее желанье.

Глядит Лучафэр на их лиц
Немое выраженье,
Он видит — руки их сплелись
Как бы в изнеможенье.

И пали лепестки с ветвей,
Как капли дождевые,
На головы земных детей,
На кудри их льняные.

И, нежностью опьянена,
Она возводит очи,
И вновь к Лучафэру она
Взывает среди ночи:

— Лучафэр, по лучу скользни
Ко мне с высот бесстрастья,
Проникни в лес и осени
Мою любовь и счастье.

А он трепещет в вышине
Над холмами, над пущей,
Указывая путь волне,
В немую даль бегущей.

Но уж не падает в моря
Из выси беспредельной.
— Не все ль равно — другой иль я
Тебе, сосуд скудельный?

Живите же в своем кругу
Со счастьем человечьим.
А я иным быть не могу —
Я холоден и вечен.