Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Над камином стучат
ходики…
Где упали
             друзья —
холмики.
Навсегда заросли
травами.
До сих пор их дома
в трауре…

А другие
            пошли в физики.
Мне о них разузнать —
фигушки!
Мне у них про дела
выпытать —
все равно
            что секрет
выболтать…

А иные нашли
жилочку,
может,
        даже и впрямь —
жирную.
Полюбили столы
крупные.
Полюбили слова
круглые…
Им
    грешно до меня снизиться.
И застыл телефон
в книжице.
Как рыбешка
                  в углу невода.
Номер есть,
               а звонить —
некуда…

Похудела моя
книжечка.
Там,
     где раньше канат, —
ниточка.
Там, где раньше
                     моря, —
озеро.
А заместо весны —
осени.

«Звуки делятся на…»
Вереница
согласных и гласных…

Какова им цена?
Что подвластно им?
Что не подвластно?
Что понять им дано
в человеческих
                    предназначеньях?..

Будто в бурю окно,
сам собою
раскрылся учебник…

Мы – гласные.
Мы – гласные.
Стоглазые и властные.

Мы —
         в вашем первом крике.
На фронте.
И на рынке.
В «Ура!»
И в «Помогите!..»
На сцене.
На могиле.
В страдании.
И в злобе…

Мы —
         как фундамент в слове.
Приходим, будоража…
Кричите,
            если страшно.
Кричите,
            если больно…

Мы —
         в лихости футбольной.
Когда – удар!
                   И – мимо.
Когда орут:
«На мы-ы-ы-ыло-о!»

Мы рвемся
              из гортани.
И вы нас не глотайте.
Мы не хотим – обратно…

Мы – гласные.
Мы —
правда.

А мы – согласные.
                         А мы
из века энного.
Не так круглы,
                   не так прямы, —
но что из этого?!
В застолье
              говорит ханжа
слова прекрасные.
На землю кровь течет
                             с ножа,
а мы —
согласные.

В тупые уши
клевета
ползет, —
             заглазная.
А нам-то что?
                  А ни черта!
Ведь мы —
согласные…

Не суйся переубеждать,
на дружбу сваливая.
Нам просто
                надо оправдать
свое название.
Живем, – покорны, как ковер.
Витые.
Разные…
Что?
Нам подписан приговор?!
Пусть.
Мы —
        согласные…

Дайте слово
                звонким!
Пузырись,
елей!
Звонким,
            будто сводки
с ледяных полей!
Звонким
            по призванью.
Звонким,
            словно медь.
Звонким,
            если свадьба.
Звонким,
            если смерть.
Звонким,
            будто струны.
Звонким,
            как мулла…

Дело звонких —
трубы.
И колокола!

Говорите громче.
                       Мы —
                                глухие.
Вы на инвалидов
                       глаз не пяльте.
Глухи мы,
             как старые графини,
Глухи мы,
             как новые распятья.
Вы спокойно
                 нас произносите.
В сущности,
мы не совсем плохие…
Помощи и денег
                      не просите.
Мы вас не услышим.
Мы —
         глухие.

Шипящие.
Шипящие.
Сопящие.
Знобящие…

То – в шоке,
то – в шаманстве.
В ожоге.
И жеманстве.
В жаре.
И мешанине.
В желе.
И мещанине.
В земном
            округлом
                        шаре.
В слепом
            змеином
                       жале.

То – в шепоте.
То – в шелесте.
То – в желуде.
То – в жесте.
То – в жалости
                     отчасти…

И
(почему-то) —
в счастье.

По причинам,
без причин,
для прекрасного,
для злого
мы —
        и мысленно —
                            звучим!
И тогда
приходит слово!
Погибаем,
             изменясь,
в гулкой звуковой пучине…

Люди!
Изучите нас.
Так,
как мы вас изучили.

Ромашки
            глядят напыщенно,
в росистой пыли обочина…
Природа —
                она обидчива.
Природа —
                она отходчива.

Дорога ныряет в заросли,
сейчас она мне —
                        как милостыня…
Найди меня здесь,
                        пожалуйста.
Поссоримся.
И помиримся.

Помиримся
               по обычаю,
когда нам двоим захочется…
Природа,
            как ты, —
                         обидчива.
Природа,
            как ты, —
                         отходчива…
Помиримся.
И поссоримся.
И снова ты не уснешь.
Мы сложим
               наши бессонницы
в сплошную белую ночь…

Стою над речушкой-дурочкой,
кружащей,
              как во хмелю.
И, вытянув губы дудочкой,
тебе говорю:
люблю!

Знаю, что пример —
                            ветх
с головы и до
пят.
Знаю, что не тот
                      век, —
рыцари
в земле спят.
Спят,
       не увидав благ,
спят,
      не усмирив боль.
А у мельниц —
                     гос —
план.
(Некогда
           вступать в бой.)
Сдан в утиль
                 ржавье-меч,
треснуло копье
                    вдоль.
Росинант
             узнал смерть…
Дон-Кихот!
Дон-дон!..
Шелест
          заводских шин
мифы заглушил вмиг.
Надобно
           менять жизнь!
Надобно
           понять мир!
Солнце
          нас не зря жгло,
но опять рассвет
                      сер.
Если на земле
                   зло,
рыцари
нужны всем!
Колокол
           набрал ход,
медно зазвенел
                    дом:
Дон-Кихот!
               Дон-Кихот!
Дон!
Дон!
Дон!
Дон!

Плюньте на изящный ореол,
даденный певцу во время оно.
Жалко мне поэта,
                        если он

занят
подновленьем ореола…
Пусть он лучше в доме
                               сор метет.
Спорит о классических газеллах.
В булочную ходит.
Снега ждет.
Застывает
             у витрин газетных.
Пусть он режет хлеб.
Кричит во сне.
Морщится
              от строчки неудачной.
Мчится по делам.
Звонит жене.
С дочерью колдует над задачкой.
Покупает яблоки ранет.
Разминает в пальцах сигарету…
Ничего таинственного
                              нет
в жизни
настоящего поэта…
Вот он на огонь глядит в упор.
Вот он разговаривает с кем-то.
Вот с друзьями едет на футбол…
И не носит
               нимба.
Носит кепку.

«Поэтам – что?
Они —
          в хрустальных башнях.
Они на мир взирают свысока.
Они нигде не числятся
                               в «опасных».
Им только вечность звездная близка».

И человек,
наслушавшись про это,
все сравнивая
                  с собственной судьбой,
встречает неожиданно поэта
и говорит:
             «Давай, приятель, пой!..
Чего молчишь?
Приятно и спокойно
по клавишам души
                          пройдись едва.
И выдумай
              про что-нибудь такое
красивые-красивые слова…
Начни, дружок!..»

А солнце
            в море тонет.
Тревожны и темны
                         глаза земли.
И колятся слова.
И на ладонях
от этих слов
вспухают волдыри.
Тугой закат
               на горизонте медлит.
С тяжелым звоном
колосится хлеб.
И люди над газетами немеют,
раздумья
кулаками подперев.
Рокочет эхо отдаленных гулов.
Слепые ливни по асфальту бьют.
И вырастают мальчики из курток.
И трудные вопросы
                          задают.
Но если б только это!
Если б только!..

«Начни, дружок…
Давай, приятель!
Пой!..»

И все ж таки
                 за этот мир жестокий
нам отвечать!
Нам говорить
                  с тобой!..
И страшно жить на свете.
И не страшно…
Звезда зажглась
                     в немыслимой дали…

Поэтам – что!
Поэты
         жили раньше.
Мы не поэты.
Мы —
         поводыри.