Жан Молине - "Желаний своевольный рой". Эротическая литература на французском языке. XV-XXI вв.

Пупок, с тобой могу пропасть я,
И, мрамор твой боготворя,
Боготворю твое всевластье —
Ты как облатка сладострастья
Дошедшему до алтаря!

Бог дал гнездо любви — награду
            Для христиан,
А зад безбожникам в усладу
            Недаром дан.

Бог облегчил свою задачу,
             Ведь труд не мал, —
И к одиночеству в придачу
             Он пальцы дал.

Ура эрекции! Достану
Того, кто жаждет постоянно
      Восстать — и в путь!
Увы! Легко ли быть счастливым
Лицом к лицу с подобным дивом?
     Отнюдь… Отнюдь…

Один как перст творю молебен,
А он уже вздымает гребень —
     Каков нахал!
Жаль, нет соседки, что влюбленно
Стреляет глазками с балкона —
     И наповал!

Коко напрасно точит зубки,
Нет в доме ни чепца, ни юбки,
     Но только тронь —
И он уже готов излиться.
Вот и спешит к нему вдовица —
     Моя Ладонь.

Приди, богиня мастурбаций,
Не зря ты требуешь оваций:
     Я весь в огне.
Ты утешаешь бесподобно
И то, на что сама способна,
     Даруй и мне!

Ладонь умеет без опаски
Порой излить такие ласки
     На мой снаряд,
Что он взрывается без боя,
Лишь охвати его рукою
     Тесней стократ!

Не обойди меня уроком
В том, что Тиссо назвал пороком, —
     Как Купидон,
Я тоже, может, преуспею
В его игре, когда Психею
     Не видел он.

Ногами опершись о стену,
Себя ласкаю, постепенно
     Входя в экстаз:
Могу я целеустремленно
Полировать мою колонну
     Хоть битый час.

Уже совсем теряю меру,
Но не Венеру, а Химеру
     Я вижу — как
Она встает передо мною,
И образ с гривой золотою
     Мне жжет кулак.

Но грудь, ласкаемая взглядом,
Ничто в сравненье с этим задом,
     Когда она
Его мне дарит… Вот так штука!
О Рубенс, вся твоя наука
     Побеждена!

Мне эти ягодицы впору,
И не дает дружок мой деру —
     Наоборот:
Я их коленом раздвигаю,
А он — уж я-то это знаю! —
     Свой путь найдет.

Вхожу в ее большое лоно —
Нас мог бы штихель Клодиона
     Изобразить.
В нее бросаюсь, как в пучину:
Смогу ли эту Мессалину
     Я ублажить?

Волна, рожденная простатой,
На холм кидается покатый
     И у дверей
Омытого прибоем храма
Моя искусница упрямо
     Кричит: «Сильней!..»

И вот — застыла, побледнела,
И я до самого предела
     В нее вошел.
Так жрицы плоть свою терзали,
Когда они в себя вонзали
     Приапов кол.

Я прохожу ее навылет —
И вот уже последний вылит,
     Исторгнут залп.
И, поработавший на славу,
Мой кратер, исторгавший лаву,
     Совсем ослаб.

Я выдавил его до капли —
Тут и мечты мои ослабли:
     Ни рук, ни губ.
Прощай, фальшивая Киприда!
Лишь пролетает — вот обида! —
     Один суккуб.

Что ж, видели таких Венер мы!..
Оставлю след застывшей спермы
     На пальцах, чтоб
Вручить мой опыт, вроде дани,
Тебе, дотошный Спалланцани, —
     Под микроскоп!

Четыре розы молодых —
И крест любви, и знак влюбленных:
Две, что цветут, и две в бутонах,
Дневной цветок и три ночных.

Вот символ веры — на устах,
Что к ним склоняются, ликуя:
Крестом — четыре поцелуя
На четырех живых цветах.

Кармином первый опалит —
Свою стыдливость губы дарят:
Их поцелуй — известный скаред
И жемчуга свои таит.

Но два бутона, два других, —
Когда пониже опуститься,
И слева можно насладиться,
И справа прелестями их.

А ниже — тот ночной цветок,
Тот, самый робкий, самый нежный,
Что распускается, безгрешный,
Лишь положив на вас зарок.

Эмблема счастья, вечный крест,
Связует ночь и день в зените:
Свою любовь им осените —
Благословите этот жест!

Зачем в ночи, сестрица Зоя,
     С меня сорочку тянешь ты?
Прошу, оставь меня в покое,
     Я сплю, и сны мои чисты.
Бесстыдница! Ведь все-таки раздела!
И в грудь целуешь… В чем тут дело?
     Зачем ты так хохочешь?
     Зачем меня щекочешь?
          Чего ты хочешь?
     А впрочем, это не беда —
          От сих забав
     Не будет нам вреда.

Меня ты теребишь настырно
     Рукою дерзкой, а взамен —
     Мою, что почивала мирно,
Хватаешь вдруг и тащишь в плен.
Зачем ложишься ты ко мне валетом?
     И что твой рот творит при этом?
          Вот странная повадка!
          Сестра, так делать — гадко.
                   И сладко, сладко…
           А впрочем, это не беда —
           От сих забав
     Не будет нам вреда.

Откройся вдруг мужскому взгляду
     Альков наш темный… нет, молчу!
     Сестрице милой дать усладу
Я в свой черед теперь хочу.
Итак, вперед — хоть прежде не бывало,
     Чтоб я усатых целовала.
          Мужчины — дуралеи,
          Ах, мне куда милее
                  Твои затеи!
     Ведь это, право, не беда —
                  От сих забав
     Не будет нам вреда.

     Не думай, это все не значит,
Что впрямь я увлеклась игрой:
     На сцене шут поет и скачет,
          Пока не явится герой.
А велико ли наше прегрешенье?
     Ведь это не кровосмешенье! —
          Не то любой прелат
     Пугать нас был бы рад,
          Но все молчат.
     А значит, это не беда —
          От сих забав
    Не будет нам вреда.

Лизетта, вот трусишка,
Мышей боится — страсть.
          Раз выбежала мышка
И к ней под юбку — шасть!
Лизетта — прочь, а мышка
          За нею по двору…
— Не бойся ты, глупышка,
          Она спешит в нору.

          Но в ужасе девица
Бежит, поднявши крик,
          А мышка-озорница
К ней прямо в руку — прыг!
          Она, зверька сжимая,
Визжит: «Сейчас умру!»
— Не бойся, дорогая,
          Пусти ее в нору.

Но в обморок Лизетта
Упала в тот же миг,
            А мышка, видя это,
Скорей в укрытье — шмыг!
Там не страшна ей кошка,
           Ни дождик на дворе…
Не плачь, Лизетта-крошка,
Ведь мышь уже в норе.