Алексей Цветков - Имена любви

четвертая тьма вертикальна откуда ни плюнь
в том тензоре где сопрягаются имя и место
он бороду бреет и в зеркале брезжит как лунь
а что за животное лунь почему неизвестно
он медленно шлем от скафандра со шкафа берет
последняя поросль вся в пламени эльма на скальпе
и быстро куда-нибудь вглубь и вперед
бочком в батискафе

кто твердо в борьбе искуситель безбрежных наук
такому не дрогнет космический ракопаук
ни червь жукожабрый в неведомых сущий глубинах
он мужество держит в надежде и лица любимых
уклончиво машет и мало для смерти вреда
четвертая тьма постепенно как гриб из ведра
молчит из глазниц чем подругу на гребнях качала
нам выбора нет что вселенная только война
вот дверь отворилась и кто же смотрите вошла
он снова за шлем и стремительно меч из колчана

как мокро в природе а впрочем вода неправа
ты честный родитель и вправе надеяться лучше
чем дальше в колумбы тем пристальней тень от горба
над кем треугольней лицо в набегающей туче
там гроб лукоморский куда ты стояла стройна
хвостатых менад в синеве исступленные танцы
полсупа в тарелке и тьма пузырями со дна
четвертая если не кто-то в уме обсчитался
живей же душа подобрав жестяные штаны
ночной батискаф шелестит цепенея от рыбы
вот мелкие трелью по нашей обшивке шаги
так стыдно бояться но древние двери открыты

исчадие алчет все туже сжимает круги
как немо в гортани под писк комариной пурги
хвалы или сплетен
он гибнет и вот уже съеден

вдвоем в пути по редколесью
он мне рассказывал сперва
что спел вселенную как песню
но не записывал слова
не заменить где вышло хуже
но в целом стоила труда
и я подумал почему же
не слышно музыки тогда

потом до горизонта лугом
когда в росе растаял лес
уже не то чтобы друг с другом
который медленно исчез
я шел один и понял скоро
что лучше спеть ее с конца
где слабо с музыкой а слово
не выговаривается

она уже почти молчала
в чугунном черепе небес
я ре попробовал сначала
три четверти и фа диез
хоть с речью чудилась неравной
война и дикция бедна
слова пропитаны неправдой
вначале музыка была

как время выпрямить немое
срастив беззвучные места
здесь лучше дерево в миноре
в хвое звенящая звезда
в земле что под тобой хромала
отчизна хлеба и вина
слова посланники обмана
нам только музыка верна
чей голос вечен и простужен
пусть дремлют дерево и медь
нам тот кто был уже не нужен
его никто не должен петь

чумели яблочные полустанки
империя изнемогала в грязь
под насыпями ссыльные весталки
окучивали гравий матерясь
мельчали козы в паузах поездки
платаны гневно реяли в огне
трибун спросил силен ли я по-гетски
и я признался что уже вполне

когда настанет страх и время острым
созвездиям пересмотреть года
мне подадут к порогу mare nostrum
скупа на север смерть второго сорта
куда белеют призраки берез
пусть горькое оно до горизонта
но за него недорог перевоз

здесь смерть как жизнь и сон об этих сестрах
прочь прошлое как в обморок проем
всей памяти что юлию на рострах
на все четыре ставили втроем
давайте издали прощаться летом
сдавать в казну пожитки в узелке
чем проще жизнь тем вся она об этом
элегия на гетском языке

еще вина и выпьем за отвагу
обычай учрежденный для мужчин
вброд через ахеронт на стикс в атаку
но есть любовь я лишь любви учил
дороже жреческих жезлов и грамот
пора домой живым земля тесна
всей мудрости здесь amo amas amat
люби легко так я любил всегда

чудо грифельная черта
получилась ловчей чем та
производной по ртутным дырам
где квадригой греметь гнедым
чтобы черное небо дыбом
изрыгало фрактальный дым

чуть предобморочней чем ты
на другом берегу черты
угадал за нее ступая
где увечная ночь без дня
если в оба теперь слепая
то вначале кривой была
грянь рубин до крови в короне
сквозь руины ноздрей и глаз
лучше с детства жить покороче
чтоб хватило на каждый раз
гром по брустверам и куртинам
кони по небу без узды
все осколки на склад пунктиром
муравьиный эскорт в кусты

здесь отчизна и чувства прочь
бесконечное небо ночь
провода где светила висли
хмырь с фонариком в проходной
как вас нет напоследок мысли
я вам верил всем до одной

смотри куда он след себе проел
извилистей чем древоточец древний
как в микросхеме серебро на кремний
но электроды впаяны в пробел
пока не выцвел весен быстрый ситец
и осеням дыханье не свело
он слепо верил в истинность всего
чему участник был и очевидец
где строил дом и дерево сажал
о чем загробно меж родными споры
и сына бесполезного рожал
т. е. не он но мертвые бесполы
все решено и ничему не стать
другим на свете вопреки старанью
не развернуть тетраэдр пятой гранью
а дважды два не разумножить вспять
как мухи набело в замерзшем воске
на чипах отпечалены миры
без выбора и червь на терменвоксе
уже завел шопена в mp3

взгляни сестра как незаметный клин
твою скалу раскалывает в ливень
он существует потому что был
где кровь распластана лучами линий
сложив живые участи в мешок
и в полночь прочь украдкой конокрада
ты совершила правды на вершок
но без любви нам правда не награда
с той стороны откуда солнце гость
остался дом потомку на поруки
венчанный ясенем и грудь подруги
вдруг опалит когда наполнит горсть
пусть к старости песок струится строже
и серебро по кремнию длинней
он слово дал и возвратится к ней
не тронь его он мой и мертвый тоже
свирелью ясеневой в три ствола
шепчи шопен мазурку или скерцо
все сбудется и правда не твоя
умолкнет мозг но не затмится сердце

сестра не жертвуй зрение бельму
ты вслед теленку а за мной все стадо
все станет в точности как я велю
или вернее выразиться стало
сам воду выдумал и сам плыви
но не пеняй что финиш очевиден
печален брассом след его в пыли
кто серебра и правды очернитель
я счет веду из неподвластных мест
где все исчезло

amat ergo est

не проси у природы примера
в приоткрытом проломе окна
две загадки однажды имела
не разгадана только одна

все мерцает как дождь или жемчуг
на траве и в развилке ольхи
косарей расспроси или женщин
ничего не припомнят они

покружи где прощается ветер
крен к оврагу и лес в разворот
разлюбившие больше не верят
но не с ними теперь разговор

с высоты все сбылось как хотело
тишина поднимает полки
наша смерть это женское дело
лучше нас понимают они

птичье беличье дробью по крыше
сердцу вырыта в дерне нора
тормоши мое время потише
не стучи костяная нога

командир метрономов и внутренний токарь тоски
чью марусю москва полмаршрута в метро пробирала
голова в галантир если правильно трогал мозги
поцеловано в лоб но сперва опали волоски
за работу перо а петро принимай панибрата

сизым ястребом оземь и в прорезь ворот норови
крут в фарфоре арфист поэтапно к природе бобрея
круглый гроб сладострастно стояли у нас ноябри
горб-то выпрямлен блин но в уста не протиснуть апреля

ветерком бороденки брезгливо заплещет хоругвь
мощен пращура хрящ но поэты на ощупь тщедушней
им пора не сезон жалко бродского нету вокруг
чтоб спросить с тебя кушнер

или кто-нибудь викинг хоробрый по-доброму я
подосиновик в цинке где панцирно мне и кольчужно
прямо райская прорезь но взору внутри ни хрена
так сияет жемчужно