Габриэла Мистраль - Избранные стихи
Расплетаю, мечтая о сне,
И тобой вразумленная, Отче,
Я рыдаю в ночной тишине:
Почему же меня ты оставил,
Почему ты забыл обо мне!
Перевод И.Лиснянской
23. Сонеты смерти
1
В стене бетонной ложе ледяное
не для тебя, и я исправлю это:
ты будешь ждать свидания со мною
среди травы, и шелеста, и света.
Я уложу тебя в иной постели,
мое дитя, продрогшее в темнице,
и станет пухом, мягче колыбели,
тебе земля, в которой сладко спится.
С пыльцою роз смешаю комья глины,
покуда лунный столп вверху дымится,
и, впредь не зная ревности и страха,
вернусь к тебе, счастливой и безвинной:
ведь как моим соперницам не биться -
моя и только эта горстка праха!
2
Но будет день с такой ломотой в теле,
что мне душа шепнет на полпути:
как розовые тропы надоели,
как не к лицу с веселыми идти!
Еще одна захлопнется темница,
ударит заступ, глина упадет...
И нам придет пора наговориться
взахлеб и вволю, вечность напролет!
Наедине с тобой в глухой пустыне
открою, отчего, не кончив круга,
в расцвете сил ты лег в земную твердь.
И станет явным тайное доныне:
нас небо сотворило друг для друга
и, уходя к другой, ты выбрал смерть.
3
Злые руки к тебе протянулись в тот горестный миг,
и застыли в печали созвездья, когда ради муки
ты покинул навек беломраморных лилий цветник.
Для чего ты отдал свое сердце в недобрые руки?..
И взмолилась я: "Смилуйся, Господи, гибнет мой друг
на неверной стезе. Провожатый не знает дороги.
Или вырви его из коварных губительных рук,
или в сон погрузи, подводящий земные итоги.
Ни окликнуть его, ни его удержать не могу -
черный ветер морей прямо в бурю уносит челнок.
Не вернешь его мне -- пусть достанется мертвой воде!"
Тонет розовый челн, беззащитно кренясь на бегу...
Разве тот не любил, кто и жалость в себе превозмог?
Ты, Всевышний, меня оправдаешь на Страшном Суде!
Перевод Н.Ванханен
24. Вопросы
Как спят самоубийцы, ушедшие бесцельно?
Кровавый ком в гортани? Зияние виска?
Огромные, как луны, распахнутые бельма?
Впилась в незримый якорь сведенная рука?
А, может, ты приходишь, когда уйдут живые,
твердеющие веки с усилием сомкнуть?
Накладываешь руки на раны ножевые
и кисти бездыханным кладешь крестом на грудь?
И правда ли, что розы у их плиты могильной
темнеют, будто струпья смертельно-алых ран?
Что тленом пахнет воздух, безрадостный и пыльный,
и оплетают змеи разросшийся бурьян?
Скажи, Господь, на бегство решившись своенравно,
навеки покидая обмякшие тела,
душа твои пределы пересекает плавно,
иль в ужасе трепещут безумные крыла?
Свой бледный круг светила смыкают перед нею?
Добычу окружает сторылое зверье?
Она тебя боится, приблизиться на смея,
иль с плачем бьется в сердце бесстрастное твое?
Она не видит солнца, блуждая одиноко?
Ей не осушит слезы миролюбивый дух?
Пред ней навек закрыто всевидящее око,
и чуткий слух господень к ее стенаньям глух?
Так утверждают люди -- такое им примнилось,
но я, великий Боже, -- вино твое и кровь -
пускай тебя другие прозвали Справедливость,
тебя не называю иначе, чем Любовь!
Пусть человек уродец, ночная лихорадка,
слепой заморыш, язва, глухой валун в пыли, -
ты -- благостная чаша, в которой бродят сладко
целительные соки садов всея Земли!
Перевод Н.Ванханен
25. Напрасное ожидание
Я забыла, что в прах обратились
твои легкокрылые ноги,
и вышла, как в лучшие дни,
навстречу тебе по дороге.
Прошла по долине с песней,
но голос мой надломился.
Вечер свой кубок со светом
опрокинул, а ты не явился.
Осыпался понемногу
мак солнца, от зноя сгорая;
бахрома тумана над полем;
а я одна... все одна я.
Сухого дерева руки
трещат на ветру, коченея.
И в страхе я позвала:
"Любимый, приди скорее!
Мне страшно, и я люблю,
приди скорее, любимый!"
Все гуще ночь становилась,
а бред мой -- неудержимей.
Я забыла, что стал ты глух
к моему безумному зову;
я забыла твою немоту
и цвет белизны свинцовой,
большие глаза, которым
открылось высшее знанье,
твою неподвижную руку, -
ты мне ее не протянешь.
Асфальт свой ночь разлила,
как лужу. Над полем крылья
со страшным шелестом шелка
пронес предсказатель -- филин.
Я звать тебя больше не буду,
ты свой день на земле отработал;
все идут мои ноги босые,
отдыхаешь ты от заботы.
Зачем по дороге пустынной,
на свиданье с тобой бежать мне?
Не станет плотью твой призрак
в моих раскрытых объятьях.
Перевод О.Савича
26. Одержимость
Меня в пещерах ищет
Лучом луны заклятым,
Касается росою
И кровянит закатом.
Как длань Фомы -- Спаситель,
Мою берет он руку,
В свою влагает рану,
Чтоб не забыла муку.
Сказала: "Жажду смерти".
Не хочет, а желает
Терзать меня: то пылью,
То снегом замечает.
Во сне моем и в яви
Мелькает предо мною,
Из-под зеленых платов
Зовет меня весною.
Я под другое небо
Ушла, к другому морю,
Но следует он всюду
За мною, мне на горе!
Как ты была беспечна!
Ему ты саван сшила,
Но ты закрыть забыла
Глаза ему и руки
Во гробе не сложила.
Перевод И.Лиснянской
27. Строфы
Все на устах у меня обретает
Вкус неизбывный слезы:
Пища и песня,
Даже молитва.
После того, как любовь превратилась в безмолвье,
Только и знаю, что лью
Слезы, которые ты мне оставил, -
Дела другого не знаю.
Слезы мешают мне веки поднять.
Судорожно приоткрыты
Скорбные губы:
Даже дыханье -- мольба о прощенье!
Что за постыдное существованье,
Что за трусливая жизнь!
Вслед за тобою пойти не решаюсь,
Но и расстаться с тобою не в силах!
Стыд меня точит, и кровоточит моя совесть:
Вижу я небо, а ты, -
Ты отгорожен от неба землею,
Трогаю розы, но розы питает
Известь костей твоих мертвых!
Жалкая плоть моя, хоть и смертельно устала,
Вниз не сошла, чтобы рядом с тобою улечься,
А прихватила, дрожа,
Жизни нечистый сосок!
Перевод И.Лиснянской
28. Увидеть его снова
И больше никогда -- ни ночью, полной
дрожанья звезд, ни на рассвете алом,
ни вечером сгорающим, усталым?
Ни на тропинке, ни в лесу, ни в поле,
ни у ручья, когда он тихо плещет
и как чешуйки, в лунном свете блещет?
Ни под распущенной косою леса,
где я звала его, где ожидала;
ни в гроте, где мне эхо отвечало?
О нет! Где б ни было, но встретить снова -
в небесной заводи, в котле кипящих гроз,
под кротким месяцем, в свинцовой мути слез!
И вместе быть весною и зимою,
чтоб руки были воздуха нежнее
вокруг его залитой кровью шеи!
Перевод О.Савича
29. Фонтан
Я как фонтан, иссохший от рыданий.
Ведь он, и мертвый, слышит в шуме дня
Свой гул, и голос в каменной гортани
Еще дрожит, как песнь внутри меня.
Еще не все потеряно! Я верю, -
Судьба не напророчила беду, -
Лишь голос обрету -- верну потерю,
Лишь руку протяну -- тебя найду.
Я как фонтан, лишенный дара слова.
В саду другой поет среди ветвей,
А он, от жажды обезумев, снова
С надеждой слышит песнь в душе своей.
Журчащий веер чудится бедняге,
А голос уж погас, -- не стало сил.
Он грезит, что алмазной полон влаги,
А Бог его уже опустошил.
Перевод И.Лиснянской
30. Ваза
Я мечтаю о вазе из глины обычной с округлым боком,
Будет прах твой хранить возле глаз моих, станет моею щекою
Ее круглая стенка в жилище моем одиноком,
И тогда наши души найдут хоть подобье покоя.
Не хочу ни златого сосуда с медовым отливом,
Ни языческой чувственной амфоры. В глиняной вазе
Пусть укроется прах твой, я ссыплю его молчаливо
В эту вазу, как будто в подол этой юбки из бязи.
Глину я соберу у реки и замес несомненно,
Хоть и невольно, наполню своею сердечною дрожью,
Мимо женщины с луга пройдут с грузом мокрого сена -
Не поймут, что леплю я супругу последнее ложе.
Пусть прах твой заберет, сколько сможет, из глаз моих свету.
Уместится в ладонях моих горстка праха и сразу
Нитью плача бесшумно стечет в усыпальницу эту,
И потом поцелуем немыслимым я запечатаю вазу.
Перевод И.Лиснянской
31.
Мольба
Господь, ты знаешь, я взывала к Тебе, чтоб ты помог и тем,
кому души не отдавала. Но вот перед Тобой готова
вступиться дерзко за того я, кто для меня был в жизни всем:
моим глазам -- сосудом света, губам -- ячейкою медовой,
и кальцием -- моим суставам, и смыслом моего труда -
руладами для стихотворства, и пояском -- моим обновам.
