Иосиф Уткин - Стихотворения и поэмы

И дед и отец работали.
А чем он хуже других?
И маленький рыжий Мотэле
Работал
За двоих.

Чего хотел, не дали.
(Но мечты его с ним!)
Думал учиться в хедере[48]
А сделали —
Портным.
— Так что же?
Прикажете плакать?
Нет так нет!
И он ставил десять заплаток
На один жилет.
И…
(Это, правда, давнее,
Но и о давнем
Не умолчишь.)
По пятницам
Мотэле давнэл[49],
А по субботам
Ел фиш[50].

Сколько домов пройдено,
Столько пройдено стран.
Каждый дом — своя родина,
Свой океан.

И под каждой слабенькой
                                               крышей,
Как она ни слаба, —
Свое счастье,
Свои мыши,
Своя судьба.

И редко,
Очень редко —
Две мыши
На одну щель!

Вот: Мотэле чинит жилетки,
А инспектор
Носит портфель.
И знает каждый по городу
Портняжью нужду одну.
А инспектор имеет
Хорошую бороду
И хорошую
Жену.

По-разному счастье курится,
По-разному
У разных мест:
Мотэле мечтает о курице,
А инспектор
Курицу ест.

Счастье — оно игриво.
Жди и лови.
Вот: Мотэле любит Риву,
Но… у Ривы
Отец — раввин.

А раввин говорит часто,
И всегда об одном:
— «Ей надо
Большое счастье
И большой
Дом».

Так мало, что сердце воет,
Воет как паровоз.
Если у Мотэле всё, что большое,
Так это только
Нос.

— Ну, что же?
Прикажете плакать?
Нет так нет! —
И он ставил заплату
И на брюки
И на жилет.
……………………………………
Да, под каждой слабенькой крышей,
Как она ни слаба, —
Свое счастье, свои мыши,
Своя
Судьба.

И сколько жизнь ни упряма,
Меньше, чем мало, — не дать.
И у Мотэле
Была мама,
Старая еврейская мать.

Как у всех, конечно, любима.
(Э-э-э…Об этом не говорят!)
Она хорошо
Варила цимес
И хорошо
Рожала ребят.
И помнит он годового
И полугодовых…

Но Мотэле жил в Кишиневе,
Где много городовых,
Где много молебнов спето
По царской родовой,
Где жил… господин… инспектор
С красивой бородой…

Трудно сказать про омут,
А омут стоит
У рта:
Всего…
Два…
Погрома…
И Мотэле стал
Сирота.

— Так что же?
Прикажете плакать?!
Нет так нет! —
И он ставил заплату
Вместо брюк
На жилет.
…………………………………..
А дни кто-то вез и вез.
И в небе
Без толку
Висели пуговки звезд
И лунная
Ермолка.
И в сонной, скупой тиши
Мыши пугали скрипом.
И кто-то
Шил кому-то
Тахрихим.[51]

Этот день был таким новым,
Молодым, как заря!
Первый раз тогда в Кишиневе
Пели не про царя!

Таких дней не много,
А как тот — один.
Тогда не пришел в синагогу
Господин
Раввин.

Брюки,
Жилетки,
Смейтесь!
Радуйтесь дню моему:
Гос-по-дин по-лиц-мейстер
Сел
В тюрьму!
Ведь это же очень и очень,
Боже ты мой!

Но почему не хохочет
Господин
Городовой?
Редкое, мудрое слово
Сказал сапожник Илья:
«Мотэле, тут ни при чем Егова,
А при чем — ты
И я».
……………………………………
И дни затараторили,
Как торговка Мэд.
И евреи спорили:
«Да» или «нет»?
Так открыли многое
Мудрые слова,
Стала синагогою
Любая голова.
Прошлым мало в нынешнем:
Только вой да ной.
«Нет», —
Инспектор вырешил.
«Да», —
Сказал портной.
………………………………………
А дни кто-то вез и вез.
И в небе
Без толку
Висели пуговки звезд
И лунная
Ермолка.

И в сонной скупой тиши
Пес кроворотый лаял.
И кто-то
Крепко
Сшил
Тахрихим
Николаю!

Этот день был таким новым,
Молодым, как заря!
Первый раз тогда в Кишиневе
Пели
Не про царя!

Мэд
На базаре
Волнуется.
И не Мэд,
Весь
Ряд:
На вокзал
По улице
Прошел
Отряд …
Но не к этому
Доводы,
Главное (чтоб он сдох!)
В отряде
С могендовидом[52]
Мотька
Блох!

Идет по главной улице,
Как генерал на парад.
И Мэд на базаре волнуется,
И волнуется
Весь ряд.

Каждому, слава богу,
Каким аршином ни мерь, —
Особая дорога,
Особая дверь.
И — так
Себе,
Понемногу,
В слякоть,
В снег
Идут особой дорогой
Люди весь век.

Радостный путь не многим,
Не всем,
Как компот:
Одни ломают ноги,
Другие —
Наоборот.
Вот!
…………………………………….
Ветер гнусит у околицы,
Горю раввина вторит.
По торе[53]
Раввин молится,
Гадает раввин
По торе.
Трогает рыжие кончики
Выцветшего
Талэса[54]:
«Скоро ли всё это кончится?
Сколько еще осталося?»

Тени свечей,
Проталкиваясь,
Мутно растут
И стынут,
И кажется
Катафалком
Комната над раввином.

— Это прямо наказанье!
Вы слыхали?
Хаим Бэз
Делать сыну обрезанье
Отказался
Наотрез.

Первый случай в Кишиневе!
Что придумал, сукин сын?!
Говорит:
«До-воль-но кро-ви,
Ува-жае-мый рав-вин!!!»
………………………………………..
Много дорог, много,
Столько же, сколько глаз!
И от нас
До бога,
Как от бога
До нас.

И куда они торопятся,
Эти странные часы?
Ой, как
Сердце в них колотится!
Ой, как косы их усы!
Ша!
За вами ведь не гонятся?
Так немножечко назад …
А часы вперед,
Как конница,
Все летят, летят, летят …
………………………………..
В очереди
Люди
Ахают,
Ахают и жмут:
«Почему
Не дают
Сахару?
Сахару почему не дают?»

Видимо,
Выдать
Лень ему. —
Трудно заняться час?

Такую бы жизнь — Ленину,
Хорошую,
Как у нас!
— Что вы стоите,
Сарра?
Что может дать
Слепой,
Когда
Комиссаром
Какой-то
Портной?
Ему бы чинить
Рубаху,
А он комиссаром
Тут!..

В очереди люди ахают,
Ахают
И жмут.

Эти дни
Невозможно мудры,
Цадики,[55] а не дни!
В серебро золотые кудлы
Обратили они.
Новости каждый месяц.
Шутка сказать:
Жена инспектора весит
Уже не семь,
А пять.

А Мотэле?
Вы не смейтесь,
Тоже не пустяк:
Мотэле выбрил пейсы,
Снял лапсердак.

Мотэле весь перекроен
(Попробовал лучший суп!):
Мотэле смотрит
«В корень»
И говорит
— По су-ще-ству.

Новости каждый месяц,
Шутка сказать:
Жена инспектора весит
Уже не семь,
А пять!

И носик
Почти без пудры.
И глазки —
Не огни …
Эти дни невозможно мудры,
Цадики, а не дни!
………………………………..
Много дорог, много,
А не хватает дорог.
И если здесь —
Слава богу,
То где-то —
Не дай бог,
— Ох!

…Ветер стих за околицей,
Прислушиваясь, стих:
Инспектор не о себе молится
О других.
Голос молитвы ровен.
Слово сменяется вздохом:
Дай бог
Жене здоровья,
Дай бог
Хворобы Блоху…
Дай бог то и это.
(Многое дай бог, понятно!)

Дай бог сгореть Советам,
Провалиться депутатам …
Зиму смени
На лето,
Выпрями то,
Что смято …
Дай бог и то и это,
(Многое дай бог, понятно!).