Ян Райнис - Стихотворения Пьесы

Ну вот, здесь ни к чему я больше не привязан.
От берега моя отбилась лодка,
И парус клонится все ниже раз от разу.

Погас мой огонек, моя находка,
Ни искорки от прежнего пыланья,
А только пепла серого щепотка.

Нет никого за мной, кто выйдет на прощанье,
Кто мне попутного от сердца пожелает,
Кто вспомнит здесь на языке изгнанья.

И впереди никто меня не ожидает.

И все-таки то не конец. Конец — гора молчанья
Или венок из звезд, он черно-синий.
Расту, перерастая дали…

Ночью ветры завывали
И трубили тяжело.
Чувство тягостной печали
К вечности меня влекло.

Ночью дождь не унимался.
Слушал я, и слушал я:
В темноте мне плач казался —
Лайма плакала моя.

Не она ль во мраке ночи
Кротко приоткрыла дверь?
Значит, тоньше и короче
Пряжа дней моих теперь…

— Лайма, Лайма, что с тобою,
Что ты плачешь на ветру?
— К вечному тебе покою
Привела я смерть-сестру.

Ночью ветры завывали
В смертном зове тяжело.
Чувство тягостной печали
В глубь миров меня влекло.

— Лайма, милая, и в смерти
Дух мятежный не умрет:
Путь пролег сквозь ночь и ветер
Дальше смерти, ночи, ветра,
Дальше солнца, что зайдет.

Я возвращаюсь по кругу
Вновь на исходное место:
Вышел я в дали один,
В дом я вернулся один —
Воду живую добыл я:
Родины каждое поле
Я окропил этой влагой,
Мой же сосуд опустел.

Ты неизбежна, душа моя,
Я прихожу к тебе слабый —
Сердце иссохло, и я
Всеми оставлен, один —
Ты неизбывна, душа моя,
Силы глубокий источник,
Еще раз напомни мне сердце:
Осилить большую даль.

Мне кажутся чужими этот мир и люди,
Которых жизнь еще вокруг водоворотит;
Всплывает пена: ветер воду мутит, —
Приходят люди и опять уходят.

Они в сумятице моих дорог снуют;
Что будет с ними, что их озаботит,
Куда они, за кем они пойдут?

В конце дорог вода встает, чернея,
Встает холодная, и тишина над нею.

Их равнодушие меня не трогает нимало,
Их ненависть меня уже не донимает,
А их любви сторонней, запоздалой
Я улыбаюсь — пусть себе играют.

Зачем же ты живешь еще, любезный?
Что жизнь моя? Ей впору оборваться, —
Я не из дерева, не из железа.

И гложет смерть меня, не отвязаться!
Полсотни лет довольно, может быть?
Хочу я сотни лет на свете жить.

Ты втайне долго обувался, знаю, —
И ходишь, высосав мой дух,
На твердых, на своих, на двух,

О людях не печалясь, смерть переступая,
Стихи твои потворствуют ходьбе, —
Шагай себе!
Мой дух не иссякает, силу отдавая.

Казалось, что давно
Я всем чужой,
Но вот уходишь ты,
Мой друг родной!

Кто хочет обрести
Себя, смущен,
Да потеряет все! —
Таков закон.

Что можно упустить, то счастье разве?
Когда боишься с чувством разлучиться,
Когда душа и ты разделены боязнью
И мига нет, чтоб вам соединиться?

Так сердце к счастью ветра припадет —
Пылает, если ветер усмирится,
Потом трепещет, рвется, устает.

Когда ты счастье ветру возвратил,
Тогда себя и дух соединил.

Своею властью
Сам одиночество себе внушай
Ежесекундно, повсеместно;
И силой духа побеждай
Смерть самое в боренье честном.

Ты, одинокий, не жилец:
Смерть, угрожая, ходит тенью;
Разнята ночь, и наконец
Души коснулось просветленье
Своим участьем.

Лишь в бесстрастии холодном
Сердце свой покой узнает,
За который страстно билось.

Все еще угрюмо сердце,
Все еще крикливы мысли,
Голос все еще отрывист.

Боль тебя еще пронзает,
Сердце жалуется, к звездам
Взор не хочет обращаться.

Успокойся: вот уж близко
То бесстрастие большое,
В чем великой жизни корни.

Дом с утра немой остался,
Рот дверей закрыт, ресницы
Окон наглухо смежились.
Не клубится дым над крышей,
Целый день не слышно звука
С самого утра до ночи.

Жизнь остыла, словно вечер,
Красота с закатом скрылась.

Кто сумеет быть душою
Там, где красота пропала?
Я сумел однажды это,
И теперь я стал сильнее;
Здесь тогда пылало солнце,
В сердце до сих пор тот отсвет.

Спроси себя:
Когда надежда, всех других сильнее,
Когда затея, прочих совершенней,
От многих сущностей бледнеют,
Как быть затем?

Ответь себе:
Тогда не углубляйся в новые надежды
И по ветру развей тепло воображенья, —
Один стоишь ты вместо всей вселенной,
Один совсем.

Себя человеком и ты нарек!
И гул угрюмый разом умолк.

Не нужно ни прятаться, ни бежать,
А можно легко и вольно дышать.

Вон дерево в чистом поле стоит:
 Ветвисто и гибко, и стать хранит.

Над ним небеса, да поле кругом,
Да облако — сосуд с питьем.

Да солнце над ним, как яблочко, — вниз
С корой земли его корни срослись.

Стоит и бури радостно ждет:
«Ну-ка, чья во гневе возьмет?»

Ледененья:
Увяданье разлучит
И цветенье.

Одиночество следит
Щелью где-то;
Ночь и утро разлучит
Для рассвета.

Одиночество болит
Больше боли;
И меня к чужой стремит,
Чуждой роли.

Так я пришел,
Так я уйду;
Одно лишь на пути сюда нашел —
Боль сердца
И беду.

В обратный путь
Их и возьму,
И спрячу там, откуда не вернуть, —
В тишь —
Тишину.