Владимир Высоцкий - Стихи и песни

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Ничего не унес — отвалился в чем мать родила, —
Не затем, что приспичило мне, — просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.

Мы многое из книжек узнаем,
А истины передают изустно:
«Пророков нет в отечестве своем», —
Но и в других отечествах — не густо.

Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.
Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

Пророков нет — не сыщешь днем с огнем, —
Ушли и Магомет, и Заратустра.
Пророков нет в отечестве своем, —
Но и в других отечествах — не густо.

А внизу говорят — от добра ли, от зла ли, не знаю:
«Хорошо, что ушел, — без него стало дело верней!»
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
Тороплюсь — потому что за домом седлают коней.

Открылся лик — я стал к нему лицом,
И он поведал мне светло и грустно:
«Пророков нет в отечестве своем, —
Но и в других отечествах — не густо».

Я влетаю в седло, я врастаю в седло — тело в тело, —
Конь падет подо мной — я уже закусил удила!
Я из дела ушел, из такого хорошего дела:
Из-за синей горы понагнало другие дела.

Скачу — хрустят колосья под конем,
Но ясно различаю из-за хруста:
«Пророков нет в отечестве своем, —
Но и в других отечествах — не густо».

— Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот — хоть завязочки пришей…
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос — как у алкашей!

А тот похож — нет, правда, Вань, —
На шурина — такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, —
Я — вправду, Вань!

— Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он — родня, —
Сама намазана, прокурена —
Гляди, дождешься у меня!

А чем болтать — взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла в магазин…
Что, не пойдешь? Ну, я — один, —
Подвинься, Зин!..

— Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьет, —
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.

А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья — такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!

— Мои друзья — хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи, —
А гадость пьют — из экономии:
Хоть поутру — да на свои!

А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот — вообще хлебал бензин, —
Ты вспомни, Зин!..

— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.

В конце квартала — правда, Вань, —
Ты мне такую же сваргань…
Ну что «отстань», опять «отстань»,
Обидно, Вань!

— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы —
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!

К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль — позор один.
Тебе шитья пойдет аршин —
Где деньги, Зин?..

— Ой, Вань, умру от акробатиков!
Гляди, как вертится, нахал!
Завцеха наш — товарищ Сатиков —
Недавно в клубе так скакал.

А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу — на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян…
Ты что, Иван?

— Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься…
Придешь домой — там ты сидишь!

Ну, и меня, конечно, Зин,
Все время тянет в магазин, —
А там — друзья… Ведь я же, Зин,
Не пью один!

В заповеднике (вот в каком — забыл)
Жил да был Козел — роги длинные,
Хоть с волками жил — не по-волчьи выл —
Блеял песенки, да все козлиные.

И пощипывал он травку, и нагуливал бока,
Не услышишь от него худого слова,
Толку было с него, правда, как с козла молока,
Но вреда, однако, тоже — никакого.

Жил на выпасе, возле озерка,
Не вторгаясь в чужие владения,
Но заметили скромного Козлика
И избрали в козлы отпущения!

Например, Медведь — баламут и плут —
Обхамит кого-нибудь по-медвежьему,
Враз Козла найдут, приведут и бьют:
По рогам ему и промеж ему…

Не противился он, серенький, насилию со злом,
А сносил побои весело и гордо.
Сам Медведь сказал: «Робяты, я горжусь Козлом —
Героическая личность, козья морда!»

Берегли Козла как наследника,
Вышло даже в лесу запрещение
С территории заповедника
Отпускать Козла отпущения.

А Козел себе все скакал козлом,
Но пошаливать он стал втихимолочку:
Как-то бороду завязал узлом —
Из кустов назвал Волка сволочью.

А когда очередное отпущенье получал —
Все за то, что волки лишку откусили,
Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал,
Но внимания тогда не обратили.

Пока хищники меж собой дрались,
В заповеднике крепло мнение,
Что дороже всех медведей и лис —
Дорогой Козел отпущения!

Услыхал Козел — да и стал таков:
«Эй, вы, бурые, — кричит, — эй вы, пегие!
Отниму у вас рацион волков
И медвежие привилегии!

Покажу вам «козью морду» настоящую в лесу,
Распишу туда-сюда по трафарету,
Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,
И ославлю по всему по белу свету!

Не один из вас будет землю жрать,
Все подохнете без прощения,
Отпускать грехи кому — это мне решать:
Это я — Козел отпущения!»

…В заповеднике (вот в каком забыл)
Правит бал Козел не по-прежнему:
Он с волками жил — и по-волчьи взвыл,
И орет теперь по-медвежьему.

Там у соседа — пир горой,
И гость — солидный, налитой,
Ну а хозяйка — хвост трубой —
Идет к подвалам, —
В замок врезаются ключи,
И вынимаются харчи;
И с тягой ладится в печи,
И с поддувалом.

А у меня — сплошные передряги:
То в огороде недород, то скот падет,
То печь чадит от нехорошей тяги,
А то щеку на сторону ведет.

Там у соседей мясо в щах —
На всю деревню хруст в хрящах,
И дочь — невеста, вся в прыщах, —
Дозрела, значит.
Смотрины, стало быть, у них —
На сто рублей гостей одних,
И даже тощенький жених
Поет и скачет.

А у меня цепные псы взбесились —
Средь ночи с лая перешли на вой,
И на ногах моих мозоли прохудились
От топотни по комнате пустой.

Ох, у соседей быстро пьют!
А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют
И не накладно?
А тут, вон, баба на сносях,
Гусей некормленных косяк…
Но дело даже не в гусях, —
А все неладно.

Тут у меня постены появились,
Я их гоню и так и сяк — они опять,
Да в неудобном месте чирей вылез —
Пора пахать, а тут — ни сесть ни встать.

Сосед маленочка прислал —
Он от щедрот меня позвал, —
Ну, я, понятно, отказал,
А он — сначала.
Должно, литровую огрел —
Ну и, конечно, подобрел…
И я пошел — попил, поел, —
Не полегчало.

И посредине этого разгула
Я прошептал на ухо жениху —
И жениха как будто ветром сдуло, —
Невеста, вон, рыдает наверху.

Сосед орет, что он — народ,
Что основной закон блюдет:
Что — кто не ест, тот и не пьет, —
И выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест,
Но тут малец с поправкой влез:
«Кто не работает — не ест, —
Ты спутал, батя!»

А я сидел с засаленною трешкой,
Чтоб завтра гнать похмелие мое,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой —
Меня и пригласили за нее.

Сосед другую литру съел —
И осовел, и опсовел.
Он захотел, чтоб я попел, —
Зря, что ль, поили?!
Меня схватили за бока
Два здоровенных мужика:
«Играй, паскуда, пой, пока
Не удавили!»

Уже дошло веселие до точки,
Невесту гости тискают тайком —
И я запел про светлые денечки,
«Когда служил на почте ямщиком».

Потом у них была уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха
И долго били,
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе —
И все хорошее в себе
Доистребили.

А я стонал в углу болотной выпью,
Набычась, а потом и подбочась, —
И думал я: а с кем я завтра выпью
Из тех, с которыми я пью сейчас?!

Наутро там всегда покой,
И хлебный мякиш за щекой,
И без похмелья перепой,
Еды навалом,

Никто не лается в сердцах,
Собачка мается в сенцах,
И печка — в синих изразцах
И с поддувалом.

А у меня — и в ясную погоду
Хмарь на душе, которая горит, —
Хлебаю я колодезную воду,
Чиню гармошку, и жена корит.