Владимир Маяковский - Стихотворения (1928)
ДАЕШЬ АВТОМОБИЛЬ!
Мы, пешеходы,
шагаем пылью,
где уж нам уж,
где уж бедным
лезть
в карету
в автомобилью,
мчать
на хребте
на велосипедном.
Нечего прибедниваться
и пешком сопеть!
У тебя —
не в сон, а в быль —
должен
быть
велосипед,
быть
автомобиль.
Чтоб осуществилось
дело твое
и сказкой
не могло казаться,
товарищ,
немедля
купи заем,
заем индустриализации.
Слив
в миллионы
наши гроши,
построим
заводы
автомашин.
Нечего тогда
пешеходному люду
будет
трепать подошвы:
велосипеды
и автомобили
будут
и в рассрочку,
и дёшевы.
ГОЛОВОТЯПАМ
Стих
не перещеголяет едкий
едкость простой
правдивой заметки.
Здесь,
чтоб жизнь была веселей,
чтоб роскошь
барскую
видели —
строит
для опер
театр на селе
компания
сумасшедших строителей.
Там
у зодчих
мозги худосочие
или пьяны
до десятого взвода —
с места на место
эти зодчие
перетаскивают
тушу завода.
У третьих
башка
пониже спинки —
никакого
удержу нету!
Вроде
вербной
резиновой свинки —
сжимают и раздувают смету.
Четвертые
построили
не магазин, а храм…
выше ушей
залезли в долги…
И вдруг,
как смерчем,
прошло по верхам,
давя
рабочих,
летят потолки.
Словом,
счесть
чудеса безобразий —
не сможет
и кодекса
уголовный том.
Куда вам строить?!
Постройте разве
сами
себе
сумасшедший дом.
СТОЛП
Товарищ Попов
чуть-чуть не от плуга.
Чуть
не от станка
и сохи.
Он —
даже партиец,
но он
перепуган,
брюзжит
баритоном сухим:
«Раскроешь газетину —
в критике вся,—
любая
колеблется
глыба.
Кроют.
Кого?
Аж волосья́
встают
от фамилий
дыбом.
Ведь это —
подрыв,
подкоп ведь это…
Критику
осторожненько
до́лжно вести.
А эти —
критикуют,
не щадя авторитета,
ни чина,
ни стажа,
ни должности.
Критика
снизу —
это яд.
Сверху —
вот это лекарство!
Ну, можно ль
позволить
низам,
подряд,
всем! —
заниматься критиканством?!
О мерзостях
наших
трубим и поем.
Иди
и в газетах срамись я!
Ну, я ошибся…
Так в тресте ж,
в моем,
имеется
ревизионная комиссия.
Ведь можно ж,
не задевая столпов,
в кругу
своих,
братишек,—
вызвать,
сказать:
— Товарищ Попов,
орудуй…
тово…
потише…—
Пристали
до тошноты,
до рвот…
Обмазывают
кистью густою.
Товарищи,
ведь это же ж
подорвет
государственные устои!
Кого критикуют? —
вопит, возомня,
аж голос
визжит
тенорком.—
Вчера —
Иванова,
сегодня —
меня,
а завтра —
Совнарком!»
Товарищ Попов,
оставьте скулеж.
Болтовня о подрывах —
ложь!
Мы всех зовем,
чтоб в лоб,
а не пятясь,
критика
дрянь
косила.
И это
лучшее из доказательств
нашей
чистоты и силы.
РАССКАЗ РАБОЧЕГО ПАВЛА КАТУШКИНА О ПРИОБРЕТЕНИИ ОДНОГО ЧЕМОДАНА
Я
завел
чемоданчик, братцы.
Вещь.
Заграница, ноздрю утри.
Застежки,
ручки
(чтоб, значит, браться),
а внутри…
Внутри
в чемодане —
освещенье трехламповое.
На фибровой крышке —
чертеж-узор,
и тот,
который
музыку нахлопывает,
репродуктор —
типа Дифузор.
Лезу на крышу.
Сапоги разул.
Поставил
на крыше
два шеста.
Протянул антенну,
отвел грозу…
Словом —
механика
и никакого волшебства.
Помещение, знаете, у меня —
мало́.
Гостей принимать
возможности не дало́.
Путь, конешно, тоже
до нас
дли́нен.
А тут к тебе
из чемодана:
«Ало́, ало́!
К вам сейчас
появются
товарищ Калинин».
Я рад,
жена рада.
Однако
делаем
спокойный вид.
— Мы, говорим,
его выбирали,
и ежели
ему
надо,
пусть
Михал Ваныч
с нами говорит —
О видах на урожай
и на промышленность вид
и много еще такова…
Про хлеб
говорит,
про заем
говорит…
Очень говорит толково.
Польза.
И ничего кроме.
Закончил.
Следующий номер.
Накануне получки
пустой карман.
Тем более —
семейство.
Нужна ложа.
— Подать, говорю,
на́ дом
оперу «Кармен».—
Подали,
и слушаю,
в кровати лёжа.
Львов послушать?
Пожалуста!
вот они…
То в Москве,
а то
в Ленинграде я.
То
на полюсе,
а то
в Лондоне.
Очень приятное это —
р-а-д-и-о!
Завтра —
праздник.
В самую рань
слушать
музыку
сяду я.
Правда,
часто
играют и дрянь,
но это —
дело десятое.
Покончил с житьишком
пьяным
и сонным.
Либо —
с лекцией,
с музыкой либо.
Советской власти
с Поповым и Эдисонами
от всей души
пролетарское спасибо!
ПОИСКИ НОСКОВ
