Сборник Сборник - Ленин и Сталин в творчестве народов СССР

Старый горбач верблюд —
Песков горячих брат.
Много степной люд
Перевез на тебе добра!
  Эту песню поет тебе
  Добрый жирши Маймбет,
  И аулы с ним поют:
  — Шагай, шагай, верблюд.
Тебе ли не помнить крюк
Ржавый, как лисий мех,
Разорванную ноздрю
И холодный хозяина смех…
Горели от боли глаза,
И тихо ползла слеза,
Бесшумно песчаная зыбь
Песчинки несет на зуб,
А ты подставлял язык,
Ты ловил даже слезу,
Чтобы жажду свою унять,
Рот пересохший омыть…
Как же тебя не понять,
Как же тебя забыть!
  Эту песню поет тебе
  Добрый жирши Маймбет,
  И аулы с ним поют:
  — Шагай, шагай, верблюд
От Чимкента и до Урды
Суровый степной зякет[89]:
За горсть холодной воды
Горсть золотых монет.
Ты видал в барханном валу,
Как человек умирал.
Зубами он грыз пиялу[90]
И воду в осколках искал.
Над трупом его в степи
Чудесный являлся мираж, —
Ты ведь тоже хотел пить,
Горбатый любимец наш.
  Эту песню поет тебе
  Добрый жирши Маймбет,
  И аулы с ним поют:
  — Крепись и шагай, верблюд.
Одна хмурая ночь,
Но теплая, как мать,
Умела тебе помочь
И ласку свою отдать.
Она, ложась с тобой
В раскаленный песок,
Унимала тихо боль
Разбитых твоих ног.
  Эту песню поет тебе
  Добрый жирши Маймбет,
  И аулы с ним поют:
  — Шагай, шагай, верблюд.
Мы в подарок от злой судьбы
Получили только горбы.
До могилы каждый нес
Бурдюки нищеты и слез.
Не бывало всю жизнь у меня
Ни кошмы, ни седла, ни коня,
Был лишь звонкий предвестник добра
Родная певунья домбра.
  Эту песню поет тебе
  Добрый жирши Маймбет,
  И аулы с ним поют:
  — Шагай, шагай, верблюд.
Караван мой пришел на заре,
Перед тем, как солнцу гореть,
В первый раз я не видел слез —
Он мне радость мою принес.
Он привез в бурдюках айран[91],
И гурты вороных коней
Волшебный привел караван.
Стал в колхозе жирши богат,
У жирши парчевый халат.
  Эту песню, Сталин, тебе
  Старый поет Маймбет,
  И аулы поют вокруг:
  — Родной наш учитель и друг.
  Пусть солнце всегда над тобой,
  Пусть счастье всегда с тобой.
  Ты для нас себя береги,
  Наш любимый, вечно живи.
Караван мой пришел на заре,
Перед тем, как солнцу гореть.
Моя ненависть велика
И как горная бьется река.
Моя ненависть к тем, кто был
Хозяином нашей судьбы,
Моя ненависть к тем, кто пил
Нашу кровь в безводной степи.
Моя ненависть к тем, кто держал
Счастье степей в цепи.
Эту ненависть я пронесу
От Хобды до Улькун-Кара-Су[92],
Чтоб врагам эта песня моя
В сердце шла, как змеиный яд.
  Эта песня зовет к борьбе,
  Эту песнь поет Маймбет.
  Наш враг вековой не добит,
  Пусть в степи кзыл-аскер[93] не спит.
Мою ненависть знает враг.
Она, как нож, остра,
И радость моя горит
На восходе большой зари.
Я вижу: по гребням бархан
Верблюжий идет караван.
Как луч по листу слюды,
Блистает набор узды.
Это мой караван идет,
Комсомолец его ведет.
Он вместе со мною рос,
Мы вместе пришли в колхоз.
Я богат и о счастье пою:
Самый лучший — колхозный верблюд
Самый быстрый — колхозный скакун,
Самый крупный — колхозный табун,
Самый сочный у нас сенокос,
Самый свежий у нас овес.
Юрта лучшая — это моя,
Стал богатым в колхозе я.
И душа у меня ясна,
На душе у меня весна,
Нежна, как напев струны…
Я певец счастливой страны.
  Эту песнь, Сталин, тебе
  Поет жирши Маймбет,
  И аулы поют вокруг:
  — Родной наш учитель и друг,
  Пусть солнце всегда над тобой,
  Пусть радость всегда с тобой,
  Ты себя для нас береги,
  Наш любимый, вечно живи!

Я — семидесятилетний казах,
Седовласый жирши Умурзак.
Если слезы в моих глазах,
Блещет радость в этих слезах.
Он далек, мой родной Казахстан,—
Я проехал пять тысяч верст,
Чтоб тебя, мой бесстрашный арстан[95]
Доблестный батыр-великан,
Крепость наших советских стран,
Угнетенного Востока — шолпан[96],
Мой могучий горный хребет,
Мой алмаз, мой чистый кристалл.
Кто на всех языках воспет,
Я казахский жирши-поэт —
Увидеть на старости лет.
Если мне этот день дан,
Если я пред тобой стою,
О тебе мою песнь пою,—
То родиться я не опоздал.
Ковыляла веков череда,
Шли десятилетья, года,
Караваны унылых дней
Шли по голой стране моей,
Что они приносили ей?
Горе было у них в тюках,
Море слез в их бурдюках.
Караванщиком была нужда.
Что нашел я в жизни тогда?
Правил хан да бай, да алда[97]:
Цепи я носил на руках,
Были скованы мои уста,
На двенадцати были замках
Радость жизни и красота.
Но в стране моей смолк плач, —
Не вернется ни царь-палач,
И ни бай, паразит-богач:
Когти им отрубили мы,
Пастбищ их лишили мы.
Стал народ мой и я стал зряч,
К новой жизни мы мчимся вскачь,
Плещет воли нашей кумач.
. . . . . . . . . .
Сталин, вождь величавый ты,
Наша гордость и слава ты,
Светишь слева ты нам луной,
Солнцем светишь нам справа ты,
Наш учитель, отец родной!
Светоч мира, Сталин-джан[98]!
Ты горишь, как маяк-великан,
Высочайшей стоишь горой.
Ты — безбрежное море ума,
Мысли бурной ты океан,
Воплощенная мудрость сама.
Был народ мой и я был раб,
Голос мой до тебя был слаб,
Волю дал ты мне и ему,
Силу дал языку моему.
Звонких слов ему дал байлык[99], —
Но не так мой силен язык,
Чтоб сказал он, как ты велик,
Чтоб сравненья мог твоему
Несравненному найти уму.
Сталин, сокол мой, мой орел!
Вдохновение дал мне ты,
Моего народа мечты
Не в твоих ли делах я обрел?
Казахстан — страна далека,
Степь казахская широка,
Алатау-гора высока!
Ждали мы крылатых коней,
Снился нам легконогий Тулпар[100],
Чтобы мчал нас без устали вдаль.
Ты нам дал коня посильней,
Круп его — блестящая сталь,
Пышет в чреве его пожар,
В нем бурлит и клокочет пар.
Я б к тебе шесть месяцев брел,
Он домчал меня за шесть дней:
Обернулся Турксибом Тулпар.
И лелеяли мы мечты
О чудесной птице — Сункар,
Чей полет, как молния, скор,
Чтоб несла нас через хребты
Ледяных, неприступных гор,
Через воды горных озер.
Самолеты выпустил ты.
Клекот их — громовый гул.
В синеве крылья распластав,
Перемахивает Алатау,
Опускается в мой аул
Легендарная птица Сункар.
Я простой, я старый казах,
Я седой жирши — Умурзак,
Вырос я в народных низах,
И, хоть мне и семьдесят лет,
Песен ключ в душе не иссяк,
И, хоть бел уже волос мой,
Так не пел еще голос мой,
Не звенел никогда он так, —
Он обрел молодую мощь.
Звонких слов благодатный дождь
В эти дни, что так хороши,
На тебя излить разреши.
Ведь обязан я всем тебе!
Коль не песней, то чем тебе
Заплачу я, любимый вождь?
Э, горячий салем[101] тебе
Э, великий тебе рахмет[102]!
Так поет тебе от души
Умурзак, казахский жирши.

Теплым ветром плыла весна,
Пел весеннюю песню акын,
Но была его песня грустна,
Как дождливая осень долин.

Свежих трав пробивались ростки,
Распускались цветы степей,
Но глушили их солончаки,
И, как пламя, сжигал суховей.

Был тосклив и безрадостен май,
Злою мачехой степь была,
Даже солнце смеялось, как бай
И как жирный и хитрый мулла.

Скакуны превращались в кляч,
Гибли тысячи хилых ягнят,
Поднимался над степью плач,
Слезы падали, словно град.

…По-другому запел акын.
Его песня уже не грустна, —
Среди гор, степей и долин
Голубая плывет весна.

Больше нет ни сирот, ни вдов,
Больше нет беспокойных снов,
Больше нет бесплодных коров,
Устающих нет скакунов.

Полон песен и солнца май,
Расцветает счастливый колхоз.
Это счастье в родной мой край
Нам великий Сталин принес.

Я цветущих степей певец,
Позабывший тяжесть забот,
Я пою тебе, Сталин, песню,
И со мною поет весь народ.

Смел, красив и могуч джульбарс[105],
Полосатый степной батыр,
Но сильнее во много раз
И отважней джульбарса — ты!

Зорок беркут, степной орел,
Озирающий мир с высоты,
Но народ ты к вершинам привел, —
Дальнозорче беркута — ты!

Много мудрости знает народ,
К солнцу вышедший из темноты,
Но народ за тобою идет, —
Всех мудрее на свете — ты!

Ты — великий вождь и мудрец,
Тебе мудрость веков дана.
Называет тебя певец
В своих песнях Аскан-дана.