Давид Самойлов - Избранное

Сад — это вовсе не природа,
А означенье перехода
От грустной осени к зиме,
От неба серого к земле.

Сад — это рассветанье в окнах,
Через окно — огромность лип,
Где тишина лежит, промокнув,
И холод ей равновелик.

Ах, как мне надоело это —
Холодная зима и лето,
Времен скрипучий переход,
Что длится уж который год!..

Запиши мне в жизнь кусок
Марта с долгою метелью.
Занеси еще лесок,
Где береза рядом с елью.

Подверстай еще сугроб,
Что от сумрака сиренев.
Подведи потом итог
Ветра, снега и деревьев.

Это все соедини
В зимнем облике природы
В завершающие дни
Холодов и непогоды.

В деревьях около воды
Запели вешние дрозды.
Их с каждым годом меньше.
А ручеек между камней
Весною каждой все мутней
И каждым летом мельче.
И с каждым годом роща та,
Лишаясь дерева, куста,
Становится все реже.
Так наступает пустота;
Так изменяются места.
А говорят: все те же.

Купаться в ключевой воде,
Вдыхать всей грудью воздух чистый
И взором на заре тенистой
Стремиться к молодой звезде.

Чего еще? В траве лежать,
Всю ночь прислушиваясь к полю.
И руку медленно разжать,
Чтоб сердце отпустить на волю.

Накатывается издалека.
Сначала громом конского обоза
По мостовой. Гуденьем сквозняка.
Потом паденьем тяжких бочек с воза.
Потом фугасным взрывом. А за ним
Витком сверхзвукового самолета.
И вскоре — адом, где удар и дым.
И упаданье дерева в болото.

Бушуй, бушуй! Ударь в меня, ударь,
Чтоб пал близ пенной кромки океана,
Где превращается смола в янтарь
И смерть, как жизнь, светла и первозданна.

I
Вдруг становится хорошо,
Отчего — не поймешь.
Как точильное колесо,
Точит солнышко нож.

Узкий ножик весны,
Ее синюю сталь.
С этим звуком и мы
Устремляемся вдаль.

Ах, побольше печалей,
Побольше тревог!
Чище шорканье стали
О тугой оселок!

Смерть — вы знаете, что это?
Не конец, не беда —
Остановка сюжета
Навсегда, навсегда.

II
Все тянет меня к Подмосковью.
Я связан с ним детством и кровью.
Вы слышали дудку коровью
Когда-нибудь на заре?

Конечно, романтика стада
Уже устаревшею стала.
И — да! — остается нас мало,
Кто слыхивал выхлест кнута.
Эпоха настала не та.

Теперь уже слогом Гомера
Опишут купанье коней.
Но будет нарушена мера
У нас в отысканье корней.

III
Рассвет в огромном дереве —
Словно гнездо жар-птицы.
Солнцеобразно вделаны
В него большие спицы.

Весенний день высиживается
Золотой, как луковица.
И быстро солнце рыжее
Из скорлупы вылупливается.

I
О, как я птиц люблю весенних,
Не зная их по именам.
Я горожанин. В потрясеньях
До этого ли было нам?

Я житель улиц, житель парков,
А не тайги и не степей.
И скромных городских подарков
Я жду от птиц и талых дней.

II
Музыка играет
В тихом кафетерии.
Воробей порхает
За окном на дереве.

Веселишься, малый,
На носу апрель.
Проживем, пожалуй,
Несколько недель.

III
Словно пестрая корова,
Март пасется у реки.
Там от снежного покрова
Остаются островки.

Ожиданье ледохода
Наблюдается везде.
Любопытство небосвода
К лесу, полю и воде.

IV
Люблю я март.
Вороний карк.
Зимы последний всплеск.
Грачиный крик,
Где спор возник
О пользе сочинительств.

И ветер свеж.
И вот рубеж
Между зимой и мартом.
Ветра судьбу
На берегу
Гадают нам по картам.
В раскладе карт —
Вороний карк
И вопли жадных чаек,
Грачиный шум,
Которым ум
И сердце отвечают.

Наблюдая, как тысячи
Наблюдают облака,
Вижу я, как в них неровно высечен
Образ века и не наверняка.

Можно видеть в утреннем облаке
Текучие лики и облики:
Космические вихри атома
И рядом профиль Курчатова.

И чему-то вселенскому родственно,
И стоустой молвы стоустей —
Нежное лицо Высоцкого,
Полное печали и предчувствий.

А на рассвете дрозд поет.
Проснувшись, вновь тоскую.
Ведь невозможен поворот
Обратно, в жизнь мирскую.

Есть что-то нелюдское в том,
Как я живу, пытаясь
Себя изобразить пером,
И как пишу, отчаясь.

А на рассвете свищет дрозд
И тенькают синицы.
И росы падают со звезд
Деревьям на ресницы.

Милая жизнь! Протеканье времен.
Медленное угасание сада.
Вот уж ничем я не обременен.
Сказано слово, дописана сага.

Кажется, все-таки что-то в нем есть —
В медленном, в неотвратимом теченье,
Может, о вечности тайная весть
И сопредельного мира свеченье…

Осень. Уже улетели скворцы.
Ветер в деревьях звучит многострунно
Грустно. Но именно в эти часы
Так хорошо, одиноко, безумно.

Покатилось лето под гору.
Август. Тихие деньки.
Подложив туман под голову,
Сонно бредят родники.

Млечный Путь клешнею рачьей
Тихо движется к рассвету,
Осторожно поворачивая
Ворот медленного лета.

Осторожней, осторожнее
Вейте, ветры, надо мной,
Чтобы месяц новорожденный
Не пугался тьмы ночной.

Сколько здесь явилось чар:
Ветер клены раскачал,
Листья с липы сбросил —
Наступила осень.

Все окончилось как будто.
Но сегодня сердце радо:
Ведь всего одна минута
До зимы и снегопада.

Декабрь. Но не хватает снега.
Скрипит приморская сосна.
Дождей тяжелая телега
Все тянется мимо окна.

А после медленно и скупо
Сквозь тучи цедится рассвет.
В такие дни на сердце скука,
Чего-то ждешь и мыслей нет.

И вдруг — письмо… Письмо от друга…
Но, как ни сумрачно окрест,
Порой желанна роскошь юга,
Но чуждо счастье дальних мест…

Всю ночь сегодня буря выла
И море зимнее бесилось.
И оттого так смутно было,
И думал я про нашу сирость.

Неужто есть конец, начало,
Но в мире — нам подобных нету?
И оттого так страшно стало
За одинокую планету.

А утром волны отрычали,
Снега от солнца заблистали.
И оттого так беспечальны
Мне дни грядущие предстали.