KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дмитрий Быков, "Новые и новейшие письма счастья (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Без матрешки

При реконструкции Арбата, согласно приказу московских властей, с главной пешеходной улицы Москвы исчезнут уличные художники и торговцы матрешками. Их место займут книжные киоски.

Не минет и трех августовских ночей – матрешек и графиков сгонят с Арбата. Художников жаль, но матрешек жальчей. Они нашим брендом считались когда-то. В Москву приезжая, всегда на Арбат водил иностранец свою иностранку. Они покупали у местных ребят костюм водолазный и шапку-ушанку, садились подчас погадать по руке, бросали певцу заработанный грошик… С Арбата никто не ушел налегке, но чаще всего уносили матрешек.

Мне, в общем, не нравится пеший Арбат, он с первых же дней нелегко выносим был, но братцы! Матрешек за что теребят? Они же не просто поделка, а символ! У чехов – пивко, у японцев – сумо, у Штатов – фастфуд, у француженок – ножки, но что-то глубинное, наше, само – всегда проявлялось в российской матрешке. Не зря уважало ее большинство, не зря посвящали ей лучшие строчки! В России ведь тоже хватает всего, и все это скрыто в одной оболочке. Посмотришь снаружи – Варвара-краса, и ручки, и щечки, и глазки, куда там! Но может другая пойти полоса, и вылезет что-то с большим автоматом. Подумаешь – может, хоть этот пустой, безжалостен, целостен и неизменен, – однако откроешь, и выйдет Толстой. Откроешь Толстого – покажется Ленин. Внутри открывается Разин, суров, а в нем Горбачев, узнаю его пятна… В России, товарищи, много слоев, и что там под ними – пока непонятно. Поверхности нашей гламурной не верь – под нею скрываются бездны соблазна… Но так как в России стабильность теперь и каждая личность на это согласна, и все языки прикусили свои, и верим в талантливость наших элит мы, – то, значит, сливаются наши слои, и наши матрешки теперь монолитны. Страна повсеместно ликует, опричь смешных дураков, нелюбимых в народе. Теперь нашим символом будет кирпич, железобетон или что-нибудь вроде.

Но, может, подтекст у изгнанья другой? В московском правительстве тоже не дети и думают все же не левой ногой, и меры с Кремлем согласованы эти. Причины исследовать нам не дано, и мы на такую закрытость не ропщем, – но ясно, что эти матрешки давно под лидеров наших раскрашены, в общем. А раз мы в стабильной такой полосе, то органы, знать, головами качают: ведь если в одном помещаются все, то наши правители, значит, мельчают? И так-то клевещут на правящий класс, и так уже пишут продажные души, что если преемника ищут у нас – то надо пониже, чем был предыдущий! Да это позорит российскую власть! Мы, значит, снижаем масштаб понемножку? Воистину, чтобы в матрешку попасть – ты должен, как есть, помещаться в матрешку! А тот, кто не платит подобной цены, – тот в ауте, скажет любая сивилла. Печальный, действительно, символ страны, что мир неизменно масштабом дивила. Но так как на деле все это не так, и каждый правитель все лучше и краше, – то нужно прикрыть на Арбате бардак и впредь отфильтровывать символы наши. На все навести окончательный лоск, а вместо родной бижутерии хмурой поставить, действительно, книжный киоск с надежной классической литературой.

Советническое

Один из самых упоминаемых, популярных и любимых чиновников за всю историю России, экс-министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов, недолго пробыл без работы после отставки. Владимир Путин сделал его своим советником, и я разрыдался от умиления.

Зурабова устроили – и кто же? Тот, кто бессмертной славой осиян; тот, кто отца роднее и дороже бессчетным миллионам россиян. Начальник социального развитья, служил громоотводом Михаил (метафору бы эту мог развить я, но он и сам об этом говорил). Лишь месяц он скитался, безработный, – и где теперь мы видим молодца? На пенсии, но пенсии почетной, под самым троном Первого Лица. Ужели не нашлось бы места, кроме? За что ему такой сюрприз в судьбе? «Бог сохраняет все» – в Фонтанном доме девиз на шереметевском гербе. У Бога ничего не пропадает – не отбраковщик он, не изувер. Глядишь, премьер отставленный страдает – а завтра возглавляет СВР. Так Посейдон не презирает крабов, так нужен Агамемнону Терсит… И ежели Всевышним снят Зурабов, Всевышний сам его и воскресит.

Немало строчек в рифму накорябав, лишь одного покуда не пойму: что может посоветовать Зурабов, товарищи? И главное – кому? Каких еще советов просит Путин, чья популярность выше облаков? Зачем тому, чей рейтинг абсолютен, терпеть того, чей рейтинг никаков? А я скажу: так будет благородней. Пускай расформирован кабинет – пределов нет для милости Господней, и вообще у Бога лишних нет! Признаюсь честно, как перед Всевышним: в возлюбленном Отечестве порой я чувствую себя немного лишним. Не то что я, но и любой второй. У нас, конечно, счастье и свобода, от бабок раздувается Москва – но как-то стало можно без народа, не без всего, но все ж без большинства. Закуксишься, бывало, нос повесишь, грустишь, как осень в средней полосе, – но тут стране внезапно явлен месседж: никто не лишний. Нам потребны все. Уж если тот, кто вызывал в финале проклятия во сне и наяву, кого старухи дружно проклинали как Фонда пенсионного главу, кто отменил пособия и льготы, кто не был ни блестящ, ни языкаст, кто после многомесячной работы оставил инвалидов без лекарств, кто обгонял Немцова или Коха по степени общественной вражды, – востребован… то, значит, все неплохо. И мы, выходит, власти не чужды. Войдите в состояние покоя, из подсознанья выдернув иглу. Нам всем найдется место, хоть какое. Хоть под столом, под плинтусом, в углу.

И кто бы в марте где ни оказался – не сгинут представители элит! Швыдкой уйдет на сельское хозяйство, Сеславинский тяжмашем порулит, Грызлов пройдет в начальники Госцирка, рулить привыкши в думском шапито; взлетит в культуру бывший лидер ВЦИКа… Пристроят всех, не пропадет никто.

Мне даже стало вериться немного, хоть богословье мне не по уму, – что тот же принцип кадровый у Бога. Мы все нужны зачем-нибудь ему. Когда придет конец земного срока и все к Творцу вернутся в свой черед, то тех, кто здесь проштафился жестоко, он там к себе в советники берет: грабителя, нахала, святотатца иль бюрократа, падкого на лесть…

Поэтому не стоит удивляться, что этот мир таков, каков он есть.

Эмобой

Государственная дума разработала законопроект, согласно которому главными врагами молодежи являются неформалы – в первую очередь эмо с их суицидальными наклонностями и готы с культом бисексуальности (?!). С ними предполагается бороться пропагандой патриотизма.

Как скучно, боюсь, депутатам в Госдуме! Как травам в бессмысленной, душной охапке. Другие едят, закупаются в ГУМе, идут на свидания, делают бабки, – а ты заседаешь (зачем – непонятно) бессмысленной мышью, томящейся в сыре, стираешь и драишь последние пятна на глянцевом имидже новой России… Какая еще остается проблема? Кого не прикрыли еще патриоты? «Я слышал, бывают какие-то эмо…» – «Неправда, они называются готы!»

Какая проклятая это работа – в парламент играть неподвижно и немо, ни разу не видев реального гота и толком не зная, как выглядит эмо! Вот так же, я помню, в советское время, в последнем припадке, в бессмысленном хрипе, – бороться взялись с неформалами всеми, и главной опасностью сделались хиппи. Они населенью желали добра ведь, никто не видал безобидней народца, – но было в стране ничего не поправить, а надо же было хоть с чем-то бороться! Вот так и сегодня: и рейтинг вознесся, и бабки текут, и безмолвствует паства, и больше в стране ни за что не возьмешься: все либо бессмысленно, либо опасно. На фоне того шоколадного крема, которым нас медиа кормят до рвоты, – остались одни непокорные эмо да в черную кожу одетые готы.

Должно быть, мы вправду во славе и силе – кого бы еще-то к порядку призвать бы?! – коль нету другого врага у России, чем эмо, и готы, и эрос до свадьбы. (Про эрос до свадьбы – не чьи-нибудь бредни: декан Добреньков на соцфаке расселся – так он предложил прокурорам намедни повысить положенный возраст для секса.) Я в ужасе вижу: овамо и семо, взамен созидательной гордой работы – крадутся в подвал кровожадные эмо, в кладбищенский склеп забираются готы… Им всем наплевать, что в стране перемены, что юные стали для власти опорой, – и эмо кидаются вспарывать вены, а готы стремятся к любви однополой. Из этой среды и появится вскоре Раскольников новый, убийца старухин… Уже мы теряем учащихся в школе, как грозно сказал режиссер Говорухин: они закоснели в цинизме и злобе, а их педагоги как раз оробели… Спасем же хоть тех, кто покуда в утробе, хоть тех, кто сегодня лежит в колыбели! От нашей морали остались руины. На них депутаты взирают, угрюмы. Настала пора запретить Хэллоуины! Достойное, в общем, занятье для Думы.

Такое читал я у Кафки, у Лема, – но все это сделалось былью, чего там… Я честно скажу – не завидую эмо. А больше всего не завидую готам. Какие погромы начнутся – поэма! Какие облавы устроятся – что ты! В колонии строем отправятся эмо, на каторгу маршем проследуют готы. Точнейшая нашей эпохи эмблема – бредущие в суд, в арестантские роты, одетые в розово-черное эмо, одетые в черно-лиловое готы… Как Остин заметила в повести «Эмма», – тоска, если в силу войдут идиоты…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*