Николай Векшин - Миллениум-мифы (сборник)

В виртуале дурака валяя,
Чьи-то пародируя стихи,
Многих этим сильно раздражая,
Я шучу, рифмуя всё к «хи-хи».

Отчего такой я несерьёзный?
Оттого, что юмор – мой бальзам.
Ну, а если кто-то скривит морду,
Я урок весёлый преподам.

Время я теряю не напрасно:
Слог отточен, словно остриё.
Мне лишь та поэзия прекрасна,
Где не в бровь, а в глаз летит копьё.

Я о славе вовсе не мечтаю.
Обойдусь без длинного рубля.
Дурака какого я валяю?
Если точным быть, то – сам себя.

Чарльз Дарвин сравнил род людской с обезьянами.
А сходство не только в питанье, к примеру, бананами.
Характер людей агрессивен и тешится силою;
Всяк норов свой кажет, дерётся и скачет гориллою.

Припев: В теории у Дарвина – изъян.
Клевещет он на милых обезьян!

По жизни ведут человеки себя павианами;
Рыча, корчат рожи, коль вдрызг напиваются пьяными.
А трезвые тоже немало орут и кривляются.
И, словно макаки, чужою бедой забавляются.

В теории у Дарвина – изъян.
Клевещет он на милых обезьян!

Ломают, крушат, налетают войска басурманами;
Убийства вершат и полками, и целыми странами.
А в мирное время воюют камнями и палками
(Ну, как шимпанзе!), а супруги – ремнями и скалками.

В теории у Дарвина – изъян.
Клевещет он на милых обезьян!

Друг друга давя и утюжа огромными танками,
Солдаты довольны и – прыгают орангутангами.
Вожди на трибунах визжат, как гиббоны сердитые.
У них нет хвостов, но зато языки ядовитые.

В теории у Дарвина – изъян.
Клевещет он на милых обезьян!

Про любовь стихи писал
Я из чувств замеса.
Размещал их в виртуал.
Никакого секса.

Я на пляже загорал.
Дивное там место!
В плавках я, как все, лежал.
Никакого секса.

Раз вошёл я в кинозал
(Фильм «Секс и принцесса»).
Болтовню лишь услыхал.
Никакого секса.

Я в музеи захожу
Не без интереса.
На полотнах вижу «ню».
Никакого секса.

В телевизор погляжу —
Два в Кремле балбеса
Дружно тр@хают страну.
Никакого секса.

Заведу себе жену,
В пах гонимый бесом.
Но, боюсь, услышу вдруг:
«Никакого секса!»

Я отделяюсь от Рысийской Деферации!
Свободный остров сам себе организую.
А всех вождей Гребля и ass-сиг-нации
Я посылаю… ну, на букву на большую.

Мне опостылела нахрапистая рать
Чиновников, бандитов и мздоимцев,
Которым на Россию … ну, плевать.
Как много стало нынче проходимцев!

Какие рожи! Диккенс отдыхает.
Таких ведь не найти по всей Европе.
И каждый так себя изображает,
Как будто ангел… ну, в сахарном сиропе.

Типичен стал прилизанный ублюдок.
Пиарясь в телевизоре звездой,
Трясет мошной он средь грудей и юбок,
Пленяемый… ну, ясно, не страной.

Хотя страна ни в чём не виновата,
Её насилуют за жалкие рубли.
Бессильна власть, ну, скажем… бледновата.
Но как всесильны нефтекороли!

Их жадные (в перстнях и кольцах) руки
Гребут к себе, гребут, гребут, гребут…
О, ненасытные! Ну, пусть они не… щуки,
Но вроде псов, что всех… ну, как бы мнут и мнут.

Я без намёков говорю: всё, баста!
Пародию пишу не на людей,
А на рвачей, ну… медвепередастов,
И прочих политических… звездей.

День поэзии всемирной!
День стихирного труда!
Раз командуют нам «смирно!»,
Значит, Родина жива!

Мы о звёздах и страданьях
Сочиним по тонне слов.
И утонем средь признаний
Про крылатую любовь.

Мы лояльны, мы любезны.
Маршируя взад-вперёд,
Дружно топнем ножкой резвой.
Мы – народ. Труба зовёт.

Наши потуги и сюси
Издадим, чтоб почитать.
Муки, ахи и предвкусья
Станем снова рифмовать!

Обожаем, поздравляем
Узкий круг и Кравчука!
Пародистов расстреляем
На Стихире, как в ЧК.

Когда настанет мой финальный час,
Не загудят прощально корабли
И не придут друзья в последний раз;
Не кончится вращение земли…

Уйти из жизни я хочу легко.
Хотя ужасен мрак небытия,
Но пусть в тот час сияет небосвод
И горизонт поманит вдаль меня.

А, напоследок, посмотрев в глаза,
Родней которых нет на всей земле,
Я мог бы, улыбаясь, так сказать:
«Ты вспоминай немного обо мне».

Мне холодно без Вас под жарким солнцем,
Мне холодно без Вас в подлунный час…
Под звёздами и дома у оконца
Так холодно пронзительно без Вас.

Сегодня ночью выла вьюга злая.
И до утра не мог сомкнуть я глаз.
Как холодно! В том истина простая:
Мне бесконечно холодно без Вас.

Что мне сказать из чувства оправданья?
Ведь лишь стихи связали в жизни нас…
Я не могу отречься от признанья:
В моей любви мне холодно без Вас.

Мне тяжело без Ваших строчек умных,
Без добрых, утомлённых, милых глаз…
Люблю Вас вдохновенно и безумно.
И мне поэтому не холодно сейчас.

Жила-была на свете альпинистка,
Любившая вершины покорять.
Собой – краса. Упорна, как мальчишка.
Ей нравилось гигантов побеждать.

У ней имелся некоторый опыт…
Итак, она влюбилась в Эверест.
Забросив всё – семью, детей, работу,
Она тащила жертвенности крест.

По тропам каменистым и опасным,
В пространство устремив горящий взор,
Она пошла. Божественно прекрасна!
И пела о любви на склонах гор.

И вот она уже на самом пике!
Как счастьем распирает! До небес!
Невозмутимый и немного дикий —
У ног её был этот Эверест!

Её манили новые вершины.
Она спустилась вниз. И был ночлег…
А Эверест, как истинный мужчина,
Молчал. И стал седым навек.

Я любви своей избегал, как лавину в горах.
Я её обогнул стороной, как обходят крутой обрыв.
И в огне её не сгорел, не погиб, не пропал.
Увернулся от стрел её. И остался, хоть чудом, но жив.

Я влюблён был так сильно, как этого делать нельзя:
Без ума, среди чувств сам себя до нуля растеряв.
Я восторг свой, как склад динамитный, в последний момент взорвал.
Хорошо, что на это хватило ума и мужества у меня.

Обманулся в любви я сам, приняв кокетство за суть.
Но продажной девке угробить себя не дал.
Разум ясно теперь твердит: «Не жалей. Позабудь!
Ты не первый, кто ей на крючок, как глупый пескарь, попал».

Слава богу, отболело всё, отошло, затихло и утряслось.
Я дышу полной грудью и верю, что когда-нибудь будет любовь
Настоящая. А не та, что случилась внезапно так глупо со мной.
Только что-то пусто вокруг и внутри. Отходняк на душе. Сбита ось.

В тебе живут два разных человека.
Один высок душой и справедлив.
Другой ползёт во тьме, совсем без света.
Он лицемерен, зол, коварен, лжив.

И ты сама от этого страдаешь,
Ведь разум на две части расщеплён.
Ты с ужасом всё ясно понимаешь.
Но иногда впадаешь в страшный сон.

Сначала я не видел, в чём причина.
Свою любовь к тебе я растоптал,
Боясь попасть в клубок вранья змеиный.
Руки тебе протягивать не стал.

Я был не прав. Теперь я твёрдо знаю.
Мой мозг загадку всё же разгадал.
Я осознал, что стала ты такая,
Какой тебя не Бог, а мир создал.

Я милосердья переполнен мерой.
Ведь я тебя без памяти любил.
Но примириться с ложью и изменой
Не смог. Прости, что не простил.

Я был влюблен доверчиво и слепо;
Смеялся, улыбался, песни пел.
Но рухнул мир, взорвались все планеты,
Туман рассеялся. Я полностью прозрел.

У Снежной Королевы быть игрушкой!
Забавным клоуном, который в лужу сел!
Я был пленён… холодной потаскушкой!
Какой пассаж! И я заледенел.

Прекрасный лик чудеснейшей из женщин
Весь исказился, криво озверел.
Горгоны взгляд, медузы той похлестче,
Меня пронзил. И я окаменел.

Как глупо всё! До ужаса нелепо!
Расстались мы. Прошел почти что год.
Я стал как труп: без чувств, души и света.
Я был живой. Теперь наоборот.