Николай Векшин - Миллениум-мифы (сборник)

Не простирай надежду далеко;
Иначе огорчишься, несомненно.
Шагай беспечно, весело, легко.
Но воплощай мечты все непременно.

Не жди успеха, почестей, наград.
Терпимым будь к беде и неудачам.
Тогда любому дню ты будешь рад.
А это в жизни очень много значит.

Не рвись во власть, чтоб править и царить.
Ведь так свою свободу потеряешь.
Но и рабом не нужно чьим-то быть.
Коль независим, силу обретаешь.

Не хапай деньги; прибыли не жди —
И никогда не будешь ты в убытке.
А если потерял, то подожди,
Спокоен будь, избегни алчной пытки.

Не слишком полагайся на друзей.
К врагам будь строг, но больше – милосерден.
И справедливостью не важничай своей.
А слову данному будь как присяге верен.

Не трать свои года на суету,
На мелкие вопросы и делишки.
Нет смысла барабанить в пустоту
И перемалывать убогие мыслишки.

Не стань у женщин носовым платком,
Но и не будь бесстыдным ловеласом.
Раз любишь, поддержи мужским плечом;
Но под каблук не попади тем часом.

Не трусь нигде. И мужество храни
В любом несчастье, трудностях и горе.
И помощь ни откуда не зови.
Будь как атлант под небом на просторе.

Не думай, что закончишь жизнь в раю
(«Оставь надежду всяк сюда входящий»).
Но душу непокорную свою
Держи по жизни радостно летящей.

Когда-то я влюбился в поэтессу.
(Затмение случилося в мозгу).
Уж лучше б я запал на стюардессу,
Актрису, балерину, медсестру…

Ведь поэтессы – странные созданья:
Все чувства сублимируют в стихи.
Любовные стенанья и признанья
Для них – как перчик рыбкам для ухи.

Моя избранница была мне как невеста.
Всю нежность извергая из себя,
Она словес страстей лепило тесто
И выпекала чудо-кренделя.

Хоть я в карман за словом не полезу,
Могу беседу шуткой поддержать,
Но болтовня противна до зарезу;
И надоело мне почти полгода ржать.

Итак, средь платонических восторгов,
Я поцелуем ротик ей закрыл.
И – бац! Прямёхонько по морде
Пощечину внезапно получил.

И я ушел, побитый и унылый.
И дал себе навек такой зарок:
Любить поэток в виртуальном мире,
Но не тащить их в райский уголок.

У каждого мужчины есть гормон;
Название его – тестостерон.
Благодаря ему крепчают мышцы
(Все бицепцы, а также ягодицы),
Растут усы и хочется влюбиться.
Приходится терпеть и чаще бриться.
А голос низкий тембр приобретает.
Характер закаляется, мужает.
От сил избытка – просто распирает.
Мужчина деву страстно обнимает
(Бывает, женщина потом рожает).
В экстазе так приятно вместе слиться!
Ну, иногда приходится жениться,
Под каблуком в итоге находиться.
Но всё-таки тут есть к чему стремиться:
Чтоб не унылы были наши лица
И чтоб в постель хотелось возвратиться…
О, как прекрасен и полезен сей гормон!
Тестостерон, тестостерон, тестостерон!

Между нами протянулась
Очень тоненькая нить.
И душа аж встрепенулась.
И светлее стало жить.

Но нельзя ту нить потрогать,
Глазом – тоже не узрить;
Не порвать бы ненароком
Эту тоненькую нить.

Из чего та нить связалась,
Не удастся объяснить.
Просто вдруг так оказалось,
Что отдельно нам – не быть.

Сумасшедшее влеченье.
Чем его укоротить?
И замучили сомненья…
Не понятно, как тут быть.

Улучить хотя б минутку,
Чтоб тела соединить!
Слишком нежна, слишком хрупка
Эта тоненькая нить.

Вчера я обнимался со столбом,
Ведь пьян был вдрибадан, а он был трезвый.
Стоял я кое-как, уткнувшись лбом.
И столб стоял, поскольку был железный.

Меня в беде, как друг, он поддержал,
Не дал упасть, раскрыл свои объятья.
За это я его расцеловал.
Мы со столбом вели себя как братья.

Метель кружила. И вертелась мысль.
И вся земля предательски вращалась.
И только столб опорой крепкой был.
Душа моя пред ним как причащалась.

Когда прохожий, шедший к себе в дом,
Промолвил вслух: «Пить надо меньше, дядя!»,
Мой столб ответил (я молчал при том):
«Вот только без морали, бога ради!»

И тут я вроде малость протрезвел.
Про жизнь свою подумал: «Вот зараза!»
Столбу я крикнул: «Ну, прощай!» Шел снег…
Ответил столб: «До следущего раза!»

Когда я вижу, как светлеют лица
(Коллеги улыбаются при мне),
Я понимаю, что не зря родился
И пародистом числюсь на земле.

Мне нравятся отточенные фразы,
Где логика и искренность царят,
Но неприятны болтовни миазмы,
Которые вердыщенку родят.

Натуженность, напыщенность, бравада,
Рыданья, чушь и мелодраматизм
Противны мне, как извиванья гада.
О, немощность клистирных стихоклизм!

Когда читаю чей-то стих позорный,
Где глупость правит фейерверка бал,
Пародиейцей едкой животворной
Пииту ставлю я внушительный фингал.

И если автор сильно возмутится,
Когда я эпиграммку сотворю,
Скажу: исправься! Есть к чему стремиться!
Поэтов лучших я как родину люблю.

Дрыхнут пожарники,
Дрыхнет милиция,
Дрыхнут в Кремле
Те, кто правит столицей.
Дрыхнут и те,
Кто лакали из блюдца.
Дрыхнут, чтоб утром
Спросонья проснуться.
Дрыхнет поэт,
Измарав чистый лист.
Только не дремлет
С утра пародист.

А не спеть ли мне вам песню о любви?
И о том, как засвистели соловьи?
О душе, о чувствах, солнце и луне?
А не спеть ли мне, Стихира, о тебе?

Сочинить романс про небо и звезду?
Иль про крылья? Иль про звёздную езду?
Про волненье, что кипит в моей крови?
Может, гимн сложить великий о Руси?

А не спеть ли мне про песню про полёт?
Про стихи свои? Про то, что рифма прёт?
Или лучше сочинить про самолёт?
Иль про то, что я – отменный стихоплёт?

А не спеть ли мне вам песню просто так?
Как бы спеть чтоб восхитился всяк чудак?
Кто б меня аплодисментами встречал?
Жалко только – о любви не написал.

Приходит как-то девушка ко мне
И говорит: «Я сохну по тебе!
Страдаю. Полыхаю в глубине.
И мысли лишь тобой забиты все.
Тоскую днём и ночью при луне.
И таю вся, как речка по весне.
Русалкой кувыркаючись в росе,
С тобой одним милуюся во сне.
В кровати извелась на простыне…».
И я подумал: «Во везуха по судьбе!
Щас предадимся мы веселью и гульбе».
И к ней прильнул: нога к ноге, губа к губе…
Она рванулась прочь, как при беде,
Воскликнув: «Хам! Что позволяешь ты себе!?»

Женщины и нивы плодородны.
Тот, кто сеет, должен и пахать.
Но вот странно: стало очень модно
Урожай совсем не собирать.

Сколько сил кладётся понапрасну!
Сотню раз пройдя по борозде,
Пахарь утомляется ужасно,
Но стремится преуспеть везде.

Помогает труженик соседу.
Тот – ему (но – молча, не сказав!).
Словно зомби, двигаясь по следу,
Каждый плотояден, как удав.
Да уж! Процветает повсеместно
Только удовольствие своё.
Сам процесс, конечно, интересный…
Цель – ничто, движенье – это всё.

Но однажды, может так случиться
(Надо это ясно понимать),
На земле ничто не уродится.
И тогда – ни сеять, ни пахать.

Захотелось мне как-то жениться.
Отчего? Я и сам не пойму.
Ведь жениться – не в бане помыться.
Что за блажь у меня? Почему?

Надоела лихая свобода.
Потянуло быть в нежном плену.
Знать, наскучило мне год от года
Телевизор смотреть одному.

А вдвоём – раза в два веселее.
Я смотрел бы уже не в экран,
А в глаза (замирая и млея);
Ну, не только в глаза, это факт.

Я глядел бы – не мог наглядеться.
И, конечно, не только б смотрел…
Чтоб с подругой без водки согреться,
Я б ей песни счастливые пел.

Только вот незадача какая:
Женщин много, а я лишь один.
И от мысли от этой страдая,
Я взгрустнул аж до самых седин.

И ещё. Эта – слишком игрива,
Та – глупа, а другая – стара.
Дева – замужем. Та – сверх-блудлива.
Эта – тройню на днях родила…

Есть дюймовочка; рядом – верзила.
Эта – толстая, как бегемот.
Та – умна, но, увы, не красива.
У соседки – огромный живот…

Вот беда! Почесал я в затылке.
И вернулся к подруге своей:
Бесподобной и верной бутылке!
А женюсь-ка я лучше на ней!