Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

Солнце отправляется с востока.
На вокзал, задумчивый, иду.
За горою ветер мнет осоку,
Красную качает лебеду.
Все кругом созрело,
Гнется книзу,
Запоздало ухает сова.
Льются листья,
                  будто дождь с карниза,
Шелестит засохшая трава,
Поезд мчится дальше,
В утро прямо.
Замечаю осень!
Как я рад!
Отпуск!
Дома ожидает мама.
Медленно спускается закат.
За окном вагона — степь.
Озера
Плещутся у каждого села.
Поджигают лунки помидоры,
И синеют маков купола.
Вдоль Тобола — тальники и колки.
Ветер рябь качает на пруду.
По давно знакомому проселку
Я в село родимое иду.
Вот и дом наш. Яблони. А рядом
Новый мост у нашего двора.
От жнивья в зеленую ограду
Табуном проходят трактора.

Ты ходила, мама, к семафору
Поезда курганские встречать,
Выбегали сосны на пригорок,
Чтоб меня на лапах покачать.
Ты ждала. И падали туманы.
Оседало солнце за леса,
А теперь негаданно-нежданно
Я к тебе приехал сам.
Ты на окнах ставни закрываешь,
Закрываешь двери на крючок.
И к глазам тихонько прижимаешь
Праздничный сиреневый платок.

…Мама, спишь? Усни и не печалься.
Мы с тобой в уюте и тепле.
…Я во сне увидел: кони мчатся
На огни, цветущие в селе.
Выстрелы захлопали за дверью.
В эту ночь народу не уснуть.
За окном два пьяных офицера.
У отца простреленная грудь.
Вдоль реки — стрельба,
Бегут солдаты,
Шлепают копыта. Ливень. Грязь.
Колчаковцы рыскают по хатам,
И красней осеннего заката
Кровь на половицах запеклась.

Шли за гробом грустные соседки;
Как умели утешали мать:
— Надо потерпеть годочков десять.
Сын растет. Он станет помогать.
Уходила мать от нас украдкой,
Руки вскинув (так стоят кресты).
На могиле, будто бы на грядке,
Сеяла печальные цветы.

…Пролетели годы, протрубили
Для меня весеннюю побудку.
Нет отца. Но на его могиле
Тихо расцветают незабудки.
А вдали плывет седая замять.
На озера падает туман.
Вижу я:
С зелеными огнями
Поезда уходят на Курган.

О, какая у ветра сила —
Выдувает
Любую твердь.
Поднимается
Все бескрылое —
И старается улететь.
Над землей поднимается,
Кружится,
Заметая свои следы.
И у каждой лужайки кружевце
Белопенной живой воды.
Превращается пыль
В пылинки.
Дыбом ветер —
Во весь свой рост!
Наклоняются все травинки.
Изгибаются руки берез.
С места тронула свой конвейер
Из уставшего льда река.
Не на юг теперь,
А на север
Кучно катятся облака.
Пусть плывут себе по привычке.
Я такой навигации рад.
Окаянную перекличку
Журавли в облаках трубят.

Распознал я и тепло, и стужу.
Для себя проверил я давно,
Почему грачи горланят дружно,
Рыбы опускаются на дно.
Отчего тускнеют небосклоны
И ложится на траву роса.
Отчего леса, как микрофоны,
Наши повторяют голоса.
Только я сегодня не про это,
Что мне осень,
Ее пестрый флаг.
Я с тобой в труде, Елизавета,
От тебя сегодня —
Ни на шаг.
Ни на шаг…
Пойми, Елизавета:
Все сравненья просятся в стихи,
Как застежки розового цвета,
На твоей спецовке лопухи.
Но такой наряд тебя не портит.
Не мякина — золото в косе!
Каждый стебелек созрел на поте,
А не только на земной росе.

Когда ночные сны мне вновь несут
Воспоминанья пламени и мрака,
Я вижу, как с гранатой на весу
Ты вновь и вновь ведешь бойцов в атаку.

И за тобой, как юные орлы,
Они идут по фронтовой дороге.
За каждый шаг, за пядь родной земли
И днем и ночью длится бой жестокий.

Не просто отступил коварный враг —
Мы потеряли много сил и крови.
Стоит сосна на месте тех атак
С ожогами свинца на темной кроне.

Здесь над тобой бойцы плечо к плечу
Стояли молча. На траву опущен,
Ты говорил: — Друзья, я жить хочу
В моей отчизне, на земле цветущей.

Когда в кругу товарищей моих
Я вспоминаю годы огневые
И те, кто пали в битвах за живых,
Встают передо мною, как живые,

Я снова вижу час последний твой,
Наш политрук и наш товарищ лучший.
…Да, ты не умер, подвиг боевой —
Как гимн бессмертью на земле цветущей.

С сосновыми дровами невзначай
Попало в печь пихтовое полено.
Оно скользнуло в сторону мгновенно
И ну трещать — хоть уши затыкай:

— Я все объято пламенем! Сгораю!
Но я не даром умираю:
Взгляните — сколько от меня
В печи и жара, и огня!..

Меж тем дрова сосновые сгорели,
Сварился суп на их огне.
А пихта пролежала в стороне,
Хотя бока, конечно, почернели.

Она еще дымилась и трещала,
И надоела повару немало.
Он похвалил сосновые поленья,
А головешке молвил: — Перестань!

Щипцами сжал ее без сожаленья
И погрузил в помойную лохань.

Тот, кто привык хвалиться вдохновенно,
Что он полезен и незаменим,
Похож на это самое полено,
В глаза пускающее дым.

Однажды на собранье
руководитель Вол
с тревогой речь повел
об отставанье
в соревнованье:
   — Да, наше
положенье —
не краше
пораженья…
Нельзя
работать так, друзья!
И чтобы дружно
двинуть дело,
нам нужно
выявить пробелы,
виновных
критикой разя!
И первым слово —
пылкий дух! —
берет Петух:
— Плохи дела с яйцом,
как говорится:
в грязь лицом…
А кто до этого довел?
Да Вол!
Он бросил кур на произвол.
Потом,
шипя, шипел Гусак:
— С Волом
попали мы впросак,
и — поделом!..
Ведь сами выбрали,
а пред —
гусям на вред:
нас неумело возглавлял —
и жиру нам не нагулял.
Вола… расхрюковал Кабан.
Бодал Баран.
И даже Еж
колол:
мол, Вол,
как пред — негож.
Меж тем
никто сказать не смог:
а сам-то чем
Волу помог?

Мораль:
что ж,
преда критикуйте,
но сами все ж
победу куйте!