KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роберт Рождественский, "Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Спор

Различные песенки,
сиропом облитые,
одни
      пишут
               лесенкой,
другие —
лифтами.
О цветах,
             о чайках,
облаках над ручьем.
А еще
        чаще —
почти ни о чем.
И успехов
              не видно,
и ругать
           впустую,
будто смотришь фильмы
Киевской
студии:
все до точки оправданно,

ни холодно,
                ни жарко.
Вроде бы
правильно,
а зрителей —
                  жалко…

И приходят ребята.
Глаза свои
              щурят.
Не простые ребята —
зубасты,
как щуки.
Их уже очень много,
я их
     узнаю —
от рожденья
помноженных
на Отчизну
               свою!
Начинаются
                 жарко.
Начинаются
                 с крика.
Голоса их
мужают,
оперяются
крылья.
Говорят, чертыхаясь:
«Даешь
новизну!!»
Попадаются —
                    каюсь —
и они
на блесну.
Это больно —
                   поверьте,
если сами
не знаете…
Все впервые:
                и ветры,
и вьюги,
и наледи!
Побежденная
                  трусость!
Друзья по судьбе.
Только б знать, что ты нужен
не только
себе!
Почему же,
              скажите,
стало
этаким шиком
ждать
        не новых
открытий,
а новых
ошибок?!
И долдонить, как в бубен, —
ни покоя
            ни сна:
«Я же знал, что так будет!..
Я ж
     когда еще
                  знал!..»

Уважаемый критик!
Научите нас,
                 бедных,
без
ухабов и рытвин
в жизнь входить
                      постепенно.
Научите нас
                 пить
витаминные
морсы.
Научите
           любить —
мы ведь сами
не можем.
Мы ведь сами
не знаем,
что нам делать
                    уместно.
Милицейские знаки
на дорогах
повесьте!
В ваши брюки
                   оденьте!
Руководством
уважьте!

Мы —
         грудные,
мы —
         дети,
в представлении вашем…
И задача
понятна,
и дело
        простое…
Только, может,
                   не надо?
Может, лучше
не стоит?
Надоели
           брюзжанья
и притворные
ласки…
Мы уж
         как-нибудь
                       сами…
Критик,
вы не согласны?..
Что ж,
        дорога открыта
для новых заклятий.
Вот трибуна,
                 критик.
Валяйте!

«Говорила мама…»

Говорила мама:
«Сынок,
          уймись!
Чего тебе все
неймется?..»
Говорила мама:
                    «Делом займись…
Когда ж ты это
делом
займешься?..»

Дело мое, дело —
                        маета моя.
Мой восторг.
                 Мое любопытство.

Давняя усталость.
                       И крепкая шлея.
Торжество мое.
                    Моя пытка.
Может быть, и вправду
                              резона
                                       нет
выводить
корявые буковки!
Может, где-то рук моих
дожидается нефть
с краю
от читательской публики.
Пусть бы
            где-нибудь у серьезной реки
бригадир,
бровастый, как демон,
по ранжиру выстроя
                           крутые матюги,
учил бы меня
заниматься делом…

Это – не кокетство.
Совсем не то.
Не буду я
            ни для кого обузой…
Но уже проверил:
никогда и ни за что
дело мое
            меня не отпустит.
Знаю,
куда бы меня ни занесло —
встанет на пути
                     неизменно
дело мое, дело.
Мое ремесло.
Радостная
             высшая мера.

Но когда порою предзаревой
никчемными
                 кажутся слова,
я тихо усмехаюсь.
Качаю головой.
И думаю,
что мама была
                   права.

Другу, которому я не успел написать стихов

Есть на свете
                  такие парни —
дышит громко,
смеется громко,
любит громко
и шепчет
            громко!
Есть на свете
                  такие парни…
Есть на свете
                  такие парни!
К жизни
           он припадает губами.
Пьет ее.
И напиться не хочет…

И когда —
              такие! —
                          уходят
вдруг,
на взлете,
на взмахе,
на вздохе, —
как земля в сентябре,
                            обильны, —
ничего не чувствуешь.
Только
жжет обида.
                Одна обида.
На кого – не знаю.
Обида.
И гадать не хочу.
Обида.

Есть на свете
                  такие парни.
Все для жизни в них —
не для памяти!
Память, в общем-то,
                           по иронии —
вещь
достаточно односторонняя.
И бубнить про нее округло
в данном случае
слишком глупо,
слишком горько
                      и бесполезно…

Мы —
         живые.
Мы —
         из железа.
Пусть намеком
                    пустые урны
крематорий
держит за пазухой.
Вновь меня
               заполняет утро,
как улыбка
Женьки Урбанского.

Стихи о хане Батые

А. Ковалеву

А все-таки ошибся
                         старикан!
Не рассчитал всего
впервые в жизни.
Великий хан.
Победоносный хан.
Такой мудрец и —
                         надо же! —
                                        ошибся.

Текла,
        ревя и радуясь,
                           орда.
Ее от крови
                било и качало.
Разбросанно горели города,
и не хватало стрел
в тугих колчанах.
Белели трупы
                  недругов босых.
Распахивал огонь
любые двери!

Дразнил мороз.
Смешил чужой язык.
И сабли
от работы не ржавели.
И пахло дымом,
                     по́том и навозом…

Все, что еще могло гореть,
                                   спалив,
к тяжелым пропылившимся повозкам
пришельцы гнали
                        пленников своих.
Они добычею в пути менялись.
И, сутолоку в лагерь принося,
всех ставили к колесам.
И смеялись:
«Смерть!» —
                 если ты был выше колеса.
У воина рука не задрожит.
Великий хан
                 все обусловил четко.

Везло лишь детям.
Оставались жить
славянские
              мальчишки и девчонки.
Возвышенные,
как на образах.
Что происходит —
                         понимали слабо…

Но ненависть
в заплаканных глазах
уже тогда —
                не детская —
                                 пылала!
Они молчали.
Ветер утихал.
Звенел над головами
                           рыжий полдень…
И все-таки ошибся
                         мудрый хан!
Ошибся хан
и ничего не понял!..

Они еще построятся
                            в полки.

Уже грядет,
уже маячит
               битва!..
Колеса были
                 слишком высоки.
А дети подрастают
                         очень быстро.

Играют гаммы…

Е. Малинину

За стенкой дальней
играют гаммы…
Они
      недавно
звучали в Каннах.
Они упорны,
они бесстрастны.
В них столько
                   пота,
что даже страшно.
Об этой странности,
как об открытии,
твердили
            разное
в газетах критики.
Статьи подробные
понаписали…

Билеты
          проданы
в концертном зале.
Сегодня вечером
весны
        прибавится…
Рояль доверчиво
вздохнет под пальцами.
И —
      откровением
за откровенность —
в прикосновении
родится вечность…

А в зале сядут
ребята
        дельные

пятидесятых
годов
рождения…
Внимают нехотя.
Глядят загадочно.
Им очень некогда
волынить
            с гаммами!
Земля заходится.
Она —
рискова.
Чего-то хочется
совсем другого!
Но так,
         чтоб сразу
в разливах меди
с начальной фразы
пришло
бессмертье!

Земля взлохмачена.
Пыль
       под ногами…

Терпите,
           мальчики!
Играйте гаммы.

«Мне уже в который раз…»

Мне уже в который раз
снится тот же самый сон:
затемненные дома
спину горбят.
До второго этажа
                       город снегом занесен —
неживой,
не простой,
старый город.
Долгой полночью накрыт.
Звездным инеем согрет.
На плечах моей земли —
                                  снег налипший.
Будто он —
               за тыщу зим.

Будто он —
               на тыщу лет.
Только я и сквозь него —
                                  слышу!
                                           Слышу!
Продирается трава!
Продирается,
                  крича!
Так
продрогшее зверье
                         рвется к снеди.
У меня в ушах звенит
                             боль зеленого луча.
Я ползу,
я плыву
          в темном снеге.
Я хочу спасти в траве
                             молчаливых светляков.
Но грохочет надо мной
мир уставший!
До травы,
как до весны,
                 невозможно далеко.
Далеко-далеко.
Даже дальше.
Нет еще других времен.
Нет еще других погод.
Лишь зыбучая метель
                             впала в ярость…

Это —
         очень старый сон.
Это —
         сорок первый год.
Это —
         карточки на хлеб
потерялись.

«У киоска поет Отелло…»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*