Даниил Хармс - Том 1. Авиация превращений

Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Меня натура победила,
я, озверев, грызу удила,
из носа валит дым столбом
и волос движется от страсти надо лбом.

Ах если б мне иметь бы галстук нежный,
сюртук из сизого сукна,
стоять бы в позе мне небрежной,
смотреть бы сверху из окна,
как по дорожке белоснежной
ко мне торопится она.

Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они кипят во мне от злости,
что мой предмет любви меня к себе не приглашает в гости.
Уже два дня не видел я предмета.
На третий кончу жизнь из пистолета.

Ах, если б мне из Эрмитажа
назло соперникам-врагам
украсть бы пистолет Лепажа
и, взор направив к облакам,
вдруг перед ней из экипажа
упасть бы замертво к ногам.

Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они меня как лист иссушат,
как башню временем, разрушат,
нарвут на козьи ножки, с табаком раскурят,
сотрут в песок и измечулят.

Ах, если б мне предмету страсти
пересказать свою тоску,
и, разорвав себя на части,
отдать бы ей себя всего и по куску,
и быть бы с ней вдвоем на много лет в любовной власти,
пока над нами не прибьют могильную доску!..

Передо мной висит портрет
Алисы Ивановны Порет.
Она прекрасна точно фея,
она коварна пуще знея,
она хитра, моя Алиса,
Хитрее Реине́ке Лиса.

Камнями милая подруга
искала ночью тёмный лес
она бродила как лунатик
её ногами двигал бес
она с дороги быстро сбилась
её сердечко быстро билось
она звала, она кричала
но только эхо отвечало
на одинокий девы крик
да ветер плакал как старик.
тут между скал бродили волки
блистали ночью их глаза.
зрачки волков остры и колки
и если горная коза
завидит волчий блеск зрачка
она несётся с кондачка.

Мария!

Кто зовет меня?
Я восемь лет не слышала ни звука,
и вдруг в моих ушах
зашевелилась тайная пружина.
Я слышу грохот ломовой телеги
и стук приклада о каблук при смене караула.
Я слышу разговор двух плотников.
Вот, говорит один, махорка.
Другой, подумав, отвечает: суп и пшенная каша.
Я слышу, на Неве трещит моторка.
Я слышу, ветром хлопает о стену крыша.
Я слышу чей-то тихий шепот: Маша! Маша!
Я восемь лет жила не слыша.
Но кто зовет меня?

Мария!
Вы слышите меня, Мария?
Не пожалейте ваших ног,
сойдите вниз, откройте двери.
Я весь, Мария, изнемог.
Скорей, скорей откройте двери!
А в темноте все люди звери.

Я не могу сама решиться.
Мой повелитель — архитектор.
Его спросите,
может быть, он вам позволит.

О, непонятная покорность!
Ужель не слышите волненья,
громов могучих близкий бой,
домов от страха столкновенье,
и крик толпы, и страшный вой,
и плач, и стон,
и тихое моленье,
и краткий выстрел над Невой?

Напрасна ваша бурная речь.
Мое ли дело — конь и меч?
Куда идти мне с этого места?
Я буду тут —
ведь я невеста.

Обязанности брачных уз
имеют свой особый вкус.
Но кто, хоть капельку не трус,
покинув личные заботы
и в миг призвав на помощь муз,
бежит в поля большой охоты.

Смотрите!
Архитектор целится вам в грудь!

Убийца!
твой черед не за горами.

Ах!
Дым раздвинул воздух сизыми шарами!

Очищен путь:
восходит ясный день,
и дом закончен, каменный владыка.
Соблюдена гармония высот и тяжести.
Любуйся и ликуй!
Гранита твердый лоб,
изъеденный времён писанием,
упёрся в стен преграду.
Над лёгкими рядами окон
вверху, воздушных бурь подруга,
раскинулась над нами крыша.
Флаг в воздухе стреляет.
Хвала и слава архитектору!
И архитектор — это я.

Шарики сударики
блестят шелестят
шарики сударики
блестят шелестят
и люди тоже шелестят
и шарики шелестят
и люди тоже шелестят
блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и шарики блестят шелестят
и люди стоят
и блестят шелестят
а шарики летят
и блестят шелестят
а люди глядят
как шарики летят
как шарики летят
и блестят шелестят
и люди тоже
блестят шелестят
и глядят
как шарики тоже
блестят шелестят
люди с палками стоят
и блестят шелестят
и на шарики глядят
как шарики летят
как шарики летят
и блестят шелестят
и палки тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и палки блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
а люди стоят
и на шарики глядят
и на шарики глядят
и блестят шелестят
и палки тоже блестят шелестят.

Ходит путник в час полночный,
прячет в сумку хлеб и сыр,
а над ним цветок порочный
вырастает в воздух пр.
Сколько влаги, сколько неги
в том цветке, растущем из
длинной птицы, в быстром беге
из окна летящей вниз.
Вынул путник тут же сразу
пулю — дочь высоких скал.
Поднял путник пулю к глазу,
бросил пули и скакал.
Пуля птице впилась в тело,
образуя много дыр.
Больше птица не летела
и цветок не плавал пр.
Только путник в быстром беге
повторял и вверх и вниз:
«Ах, откуда столько неги
в том цветке, растущем из».

Игнес игнес
какой восхитительный лес!
я в миг ослеп
что было цветом
стало вес
кора осины
зверю хлеб
мы набрали полные корзины
волчих ягод
всё это зря.
Новой жизни рухнула заря
игнес игнес
где наши кости лягут?

Нарочно за руку подвел тебя к опушке леса
тут разыграется сейчас одна великая пиеса
Из мысли выдернута шпора
и времяни задёрнута глухая штора.
не слышит ухо шум и говор
язык не радует умелый повар.
и дева плечь не обнимает
и в страсти рук не просит греть
и к небу глаз не поднимает
и в гроб не хочет умереть.

Я с огромной высоты
Не заметил красоты
Ваших плеч и ваших ног
Да, признаться, я не мог
Их заметить в то мгновенье,
Ибо вышло столкновенье
Наших гибких страстных тел.
Я подпрыгнул и взлетел
Вместе с вами в те высоты,
Где земные все красоты
Исчезают словно дым.
А теперь мы с вами, Леля,
Входим вместе в этот дом.
Я взглянул на Ваши плечи,
Я взглянул на Ваши ноги.
Так прекрасны только боги,
И архангелы потом!