Федор Сологуб - Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли

Надутый ветром серый парус,
Как рьяный конь, лодчонку мчит.
Вода от вёсел, как стеклярус
Сверкая брызгами, летит.

Ты приумолкла. Пышет зноем
Твоё лицо, глаза горят.
Каким пленительным покоем
Нас лес и берег подарят!

Уж не тянусь, как прежде, я
Нетерпеливыми устами
К блестящей чаше бытия
С его отравленными снами.

Так мрачный вяз, на склоне дней,
Дуплистый и грозой спалённый,
Не посылает, утомлённый,
Во глубину своих корней.

Душе моей, страдающей жестоко,
Твердят лукавые уста,
Что станет грёзою пророка
Моя лазурная мечта,

Что в мир войдёт царицею свобода,
И золотой настанет век,
И, предстоя сильнейшим из народа,
Не задрожит от страха человек,

И смолкнет алый вопль страданья
Вкруг изукрашенных столиц,
И белый ужас истязанья
Не исказит румяных детских лиц.

Душою чистой и незлобной
Тебя Создатель наделил,
Душой, мерцанью звёзд подобной
Иль дыму жертвенных кадил.

Хотя дыханьем чуждой злобы
Не раз мрачился твой удел, –
Нет человека, на кого бы
Ты тёмной злобою кипел.

Но каждый день огнем страданья
Тебя венчали ложь и зло, –
В твоей душе негодованье,
Как семя в почве, проросло.

Я упивался негой счастья,
Безумным праздником любви.
Струился ядом сладострастья
Избыток сил в моей крови.
Я говорил: «И от ненастья
Часы отрадные лови,
Во всех пирах бери участье,
Для грёз пленительных живи!»

Не видел я, безумец бедный,
Обманов жизни этой бледной!
Но вдруг отвергнутого стон
Смешался с песней звонкой нашей, –
И с пира я бежал, смущён
И не допив заздравной чаши.

В томленьях жизни несчастливой
Меня забавишь только ты,
О муза дивно-прихотливой
    Мечты!

В разгаре грусти безнадежной
Ты предстаёшь душе моей,
Ее пленяя лаской нежной
Мир озаряющих лучей.

Забыты жгучие обиды,
В душе смолкает гордый гнев,
Как перед взорами Киприды
  Пленённый лев.

Полно плакать, – вытри слезы,
Проводи меня в свой сад,
Где так нежно пахнут розы,
Где кудрявые берёзы
Улыбаясь шелестят.

Полно плакать, – что за горе!
То ль, что мачеха лиха,
И, с тобою вечно в ссоре,
Держит двери на запоре,
Не пускает жениха?

Не томи тоской сердечка, –
Год промчится, подрастёшь,
Смело выйдешь на крылечко,
Повернёшь в дверях колечко
И от мачехи уйдёшь.

Близок день освобожденья.
Сердце к воле приготовь,
Чтобы в светлые мгновенья
Светлый праздник примиренья
Создала тебе любовь.

Когда мечты полночной обаянья
Умчат меня в заветные края,
Где, бледная от лунного сиянья,
Ко мне придёт желанная моя, –

Ползёт туда какими-то путями
Тоска души моей,
И не даёт пленительными снами
Забыться ей.

В стране надежды радостной и грёзы
Она змеёй таится между роз!
То не роса, – её катятся слёзы
По гибким веткам придорожных лоз;

То не туман клубится над рекою,
Блестя в лучах задумчивой луны, –
Её дыханье мглистою волною
Закутало мечтательные сны.

Вот, соловья нелепо прерывая,
Безумный крик пронёсся. Это кто?
Ах, всё она, тоска моя, рыдая,
Вопит о том, что жизнью отнято.

Реет снег. Темна дорога.
На душе моей темно.
Кто-то тёмный смотрит строго
В запотелое окно,

И томит меня тоскою
Неподвижно-тёмный взгляд,
И проходит предо мною
Сожалений поздних ряд.

Вешняя ночь: звёзды, луна, соловей.
Воздух душист, в воздухе носятся грёзы.
Звонко поёт влажную песню ручей.
Тихо стоят, слушают чутко берёзы.
  Дремлет ночь, очарованьем
  Упоительным дыша,
  И надеждам и желаньям
  Покоряется душа.
В сладкой тени белых, кудрявых берёз
Кто-то ведёт тихие, нежные речи.
Тихий полёт сладких, пленительных грёз
Чьи-то открыл взором любимого плечи.
  Жажда бурных наслаждений
  Зажигает в сердце кровь,
  Но отраву вожделений
  Гасит кроткая любовь.

Над рекою гудит непогода,
Бьёт пороги волной разъярённой.
Плещут волны на борт парохода
И поют ему плач похоронный.

Я в каюте угарной и тесной.
Позади меня тени роятся,
Предо мною, в дали неизвестной,
За туманами тучи клубятся.

Неотмщённой обиды отрава
Золотые надежды багровит,
И ползучая злоба лукаво
Неминучую смерть славословит:

«Чем ты горше страдаешь, тем слаще
Будет сон твой в безгрёзной могиле.
Тем отраднее отдых, чем чаще
Испытания грозные были».

Помнишь ты, Ирина, осень
В дальнем, бедном городке?
Было пасмурно, как будто
Небо хмурилось в тоске.

Дождик мелкий и упорный
Словно сетью заволок
Весь в грязи, в глубоких лужах
Потонувший городок.

И тяжёлым коромыслом
Надавив себе плечо,
Ты с реки тащила воду;
Щёки рдели горячо…

Был наш дом угрюм и тесен,
Крыша старая текла,
Пол качался под ногами,
Из разбитого стекла

Веял холод; гнулось набок
Полусгнившее крыльцо…
Хоть бы раз слова упрёка,
Ты мне бросила в лицо!

Хоть бы раз в слезах обильных
Излила невольно ты
Накопившуюся горечь
Беспощадной нищеты!

Я бы вытерпел упрёки,
И смолчал бы пред тобой
Я, безумец горделивый,
Не поладивший с судьбой,

Так настойчиво хранивший
Обманувшие мечты
И тебя с собой увлёкший
Для страданий нищеты.

Опускался вечер тёмный
Нас измучившего дня, –
Ты мне кротко улыбалась,
Утешала ты меня.

Говорила ты: «Что бедность!
Лишь была б душа сильна,
Лишь была бы жаждой счастья
Воля жить сохранена».

И опять, силен тобою,
Смело я глядел вперёд,
В тьму зловещих испытаний,
Угрожающих невзгод.

И теперь над нами ясно
Вечереют небеса.
Это ты, моя Ирина,
Сотворила чудеса.

После жизни недужной и тщетной,
После странных и лживых томлений,
Мы забудемся сном без видений,
Мы потонем во тьме безответной,

И пускай на земле, на печальном просторе
Льются слёзы людские, бушует ненастье:
Не найдет нас ни бледное, цепкое горе,
Ни шумливо-несносное счастье.

Чем свежее становилось,
Чем длинней ложилась тень,
Тем настойчивей просилась
В сердце вкрадчивая лень,

Надоевшую работу
Не давала мне кончать,
И постылую заботу
Порывалась отогнать.

Так любимая супруга
К трудолюбцу подойдёт.
И смеётся, и зовёт,
И торопит час досуга.