Федор Сологуб - Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли

Счастье, словно тучка в небе голубом.
Пролилась на землю радостным дождём
Над страной далёкой, пышной и красивой,
Не над нашей бедной выжженною нивой.

Счастье, словно зрелый, сочный виноград.
Вкус его приятен, сладок аромат.
Ягоды ногами дружно мы топтали,
Вин же ароматных мы и в рот не брали.

Счастье, словно поле вешнею порой
С пёстрыми цветами, с сочною травой,
Где смеются дети, где щебечут птицы…
Мы на них дивимся из окна темницы.

Склонилась плакучая ива
Над тихой рекой
И, ветви качая лениво,
В воде любовалась собой.

Упругие, светлые струи
Чуть слышно плескались у ног.
Смеялся на их поцелуи
Ленивый и влажный песок.

На небе вечерние краски
Тонули в серебряной мгле,
И звёзд безмятежные глазки
Сияли приветом земле.

Безмолвно стоял я под ивой
И вновь о нездешнем мечтал,
И вновь над душой горделивой
Смиряющий ангел сиял.

И дымят, и свистят пароходы;
Сотни барок тяжёлых и гонок,
Долговязых плотов и лодчонок
Бороздят оживлённые воды.

Здесь весёлые резвые дети,
Словно чайки, снуют над рекою,
Там идут бурлаки бечевою,
Там разложены мокрые сети.

Опрокинута старая лодка
Перед чьею-то ветхой избою,
И полощет умелой рукою
Чьи-то тряпки босая молодка.

Как мятежное, вольное море,
Воздух яркими звуками стонет,
В их разливе стремительно тонет
Песня личного мелкого горя.

Отойдёшь от реки, – на погосте
Всё так тихо, так сладко-покойно!
Надмогильные насыпи стройно
Прикрывают истлевшие кости.

Обомшали седые каменья,
И накрестные надписи кратки,
Как неясного смысла загадки
Или цепи разорванной звенья.

Лишь ворона порой над крестами
Пролетит, лишь кукушка кукует.
Тихо ветер порою подует
И качнёт молодыми кустами.

Здесь, в приюте забытом, угрюмом
Песня скорбная, горькая зреет
И, что свечка в тиши, пламенеет,
Негасима движеньем и шумом.

Он поэтом рождён. В колыбельку ему
Рой волшебниц принёс беззаботные сказки.
Золотыми лучами прорезали тьму
Перед ним заревые улыбки и ласки.

Как прозревший слепец, безотчётно дивясь,
Он на всё обращал беспокойные взоры,
И цветов и созвучий звенящая вязь,
С яркоцветной мечтой прихотливо сплетясь,
С ним играла всегда и вела разговоры.

Улыбалася травка ему от земли,
Улыбались зелёные, гибкие лозы.
На заре в небесах ему розы цвели,
Зорьки наземь сошли, по кустам залегли,
На шиповнике диком раскинулись в розы.

Много сказок шептал серебристый ручей,
Обнажённые ноги его обнимая,
И целуя чету прибережных камней,
Он прозрачной струёй извивался, как змей,
И смеялся, и пел, и звенел, убегая.

Песни звонкий напев, тихий ропот струны,
Струи света дневного, ночное мерцанье,
Бриллианты зимы, ароматы весны,
В ярких красках и звуках нарядные сны,
Сладкий трепет надежд, жаркий говор желанья…

Странный сон мне снился: я кремнистой кручей
Медленно влачился. Длился яркий зной.
Мне привет весёлый тихий цвет пахучий
Кинул из пещеры тёмной и сырой.

И цветочный стебель начал колыхаться,
Тихо наливаться в жилки стала кровь, –
Из цветочной чаши стала подыматься
С грустными очами девушка, любовь.

На губах прекрасной стали ясны речи, –
Я услышал звуки, лёгкие, как сон,
Тихие, как шёпот потаённой встречи,
Как далёкой тройки серебристый звон.

«На плечах усталых вечное страданье, –
Говорила дева, – тяжело носить.
Зреет в тёмном сердце горькое желанье
Сбросить бремя жизни, душу погасить».

«Страстною мечтою рвёшься в жизнь иную,
Хочешь ты проникнуть в даль иных времён.
Я твои мечтанья сладко зачарую.
Ты уснёшь, и долог будет чудный сон,

И, когда в народах правда воцарится
И с бессильным звоном рухнет злой кумир,
В этот миг прекрасный сон твой прекратится,
Ты увидишь ясный, обновлённый мир».

Девушка замолкла, лёгкой тенью скрылась,
И внезапно тихо стало всё вокруг.
Голова безвольно на землю склонилась,
И не мог я двинуть онемелых рук.

Омрачался ль дух мой сладостным забвеньем,
И слетали грёзы лишь по временам,
Неустанно ль сердце трепетным биеньем
Жизнь мою будило, – я не знаю сам.

Бурно закипали прежние страданья,
Вновь меня томила жадная тоска,
Но, пока пылал я муками желанья,
Над землёй промчались многие века.

«Донеси от жизни только звук случайный,
Ветер перелётный, гость везде родной!
Только раз весною, с радостью и тайной,
Донеси случайно запах луговой!» –

Так молило сердце и в тревоге жадной
В грудь мою стучало; но холодных губ
Разомкнуть не мог я для мольбы отрадной
И лежал в пещере, как тяжёлый труп.

Снилось мне: столетья мчатся над землёю,
Правда всё страдает, Зло ещё царит,
Я один во мраке, мёртвой тишиною
Скован, тишиною мёртвою обвит.

Раз шалунье-капле стало скучно в море:
  Высь её прельстила,
  Солнце заманило,
Сладко улыбаясь в голубом просторе.

Солнце посылало золотые струи
  Из небесной дали,
  И они ласкали
Маленькую каплю, словно поцелуи.

С каждым их лобзаньем капля загоралась
  Новым, сладким жаром,
  И незримым паром
Наконец на волю радостно умчалась,

И навстречу солнцу устремилась смело…
  Но, увы! Светило
  Недоступно было,
Капля ж поневоле в небе холодела.

И земля родная маленькой беглянке
  Снова милой стала,
  И она упала
С дождиком шумящим на лесной полянке.

На бой я вышел одинокий,
Напрасно помощи я ждал:
Свалил меня мой враг жестокий,
В моей груди его кинжал.

Я, простирая слабо руки,
Молю врага: «О, пощади!
Пускай умру без лишней муки!
Не поверни ножа в груди!»

Не хочет судьба мне дарить
Любовных тревог и волнений;
Она не даёт мне испить
Из кубка живых наслаждений.

И грёзу я плотью облёк,
И дал ей любовные речи,
Надел ей на кудри венок,
Прозрачное платье на плечи,

И в сумраке летних ночей
На зов мой она появлялась
И, сбросив одежду с плечей,
Ласкаясь, ко мне прижималась.

Когда же разрежут восток
Лучи восходящего солнца,
И, встретив их яркий поток,
Зардеются стёкла оконца,

Она становилась бледна,
Печально меня целовала,
И в узком просвете окна
В сияньи небес исчезала.

Чем строже себя наблюдаю,
Тем лучше людей узнаю, –
И с миром теснее сплетаю
Печальную душу мою.

Припомню деяния злые
Напрасно растраченных дней, –
Мне ясны тревоги мирские
И злое безумье людей.