Михаил Штих - Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг.

Я знаю – не из премудрости книжной –
Что в жизни – одни печаль и утраты…
Это вьюги, вьюги над моей хижиной
Воют, взрывая горные скаты.

Прорыдает ветер – и снова верю, –
Всей любовью, тоской, всеми болями сердца –
Это ты стоишь и плачешь за дверью:
«Я пришла, я озябла. Впусти обогреться!

– Сюда! Любимая! На грудь мою, – ближе!
– Все двери убогой хижины настежь. –
Никого. – Проклятая вьюга, пусти же!
– Это ты ее от глаз моих застишь.

Сплетаясь в один клубок с ночами,
Ревут лавины – снежные реки…
Господи Боже! Смилуйся над нами –
Надо мной – живущим и ушедшей навеки.

Ты спишь и видишь быль и небыль.
Твой сон спокоен и глубок…
Над переулком месяц в небе
Как опрокинутый челнок.

Смежённых век чудесной силой
В каких ты кинута морях?
Ведёт ли вновь тебя твой милый
С горячим золотом в кудрях?

Мне кто-то за тебя ответил:
«Угадан сон». – Не ты ль сама?
О, нет, ты спишь и сон твой светел.
Уходит месяц за дома.

Рассвет придёт ещё не скоро,
И вьюга – ласковой рукой
В глухой покров оденет город,
Оберегая твой покой.

Лишь Тот, Кто царь в парче и в рубище, –
Он только знает, сколько мук
В изломе губ так жарко любящих
И девичьих усталых губ.

– Опять пусты твои объятия, –
Взгляни ж, как дали тешат взор. –
Там врезаны венцом Ваятеля
В закат зубцы далеких гор.

– Ах, что там может быть отыскано,
И может ли закат быть люб. –
Ведь сердце жаждет сердца близкого
И губы жаждут милых губ.

Эльза, ты не спросишь,
Эльза, ты сомненья бросишь.

Миг один. –
Как ты близко, – так близко был,
Так близко, что целовать мне глаза мог.
Миг один. –
И вот ты уже уплыл
В свой далекий, заколдованный замок.

Было – как сладко, так сладко нам.
Ах, всё это было во сне ведь!
Как скоро опять по холодным волнам
Приплыл очарованный лебедь.

Вернись же, прости! О, вернись назад!
Не спрошу, не вспомню отныне…
О, ты теперь уже в море, у врат
Твоей одинокой святыни…

Миг один. –
Как ты близко, – так близко был,
Так близко, что целовать мне глаза мог.
Миг один. –
И ты навсегда уплыл
В свой далекий, заколдованный замок.

Мы с вами, леса и просторы, одно –
Мы белым пожаром палимы.
В мое заметенное снегом окно
Глядят все прошлые зимы.

И плачет и рвет за порогом метель
И будит забытые боли.
О, сколько их – пасмурных, зимних недель
Уплыло за вьюжное поле.

Ах, послушайте!
Всё это было.
Всё это ушло –
Год, минута ли, час ли.
Тоска о любви,
Огонь в крови
Давно уже погасли.

Только бродят глухие думы –
Огоньки в потухшей золе.

Далекий, холодный закат заалел…

Слетевший с неба, с дальнего леса ль,
Отомкнувший мне настежь сердце – не мучь!
Ты как неопытный неумелый слесарь,
Открывший замок и сломавший ключ.

Поздно. Врываются образы прошлого…
………………………………………………
…Твой, любимая, легкий стан…
Храп коней и морозный покой.
Даже вьюга молчит —
Лень ей.
Только торопится серенький зайка,
Спасаясь от неведомой беды –
Твое удивление
На причудливые следы:
«Что за хитрая мозаика?»

Рождество. Рождество. Рождество.

Забыть бы. Не надо никого –
Любимая, враг ли, друг ли,
Только так вот сидеть и смотреть
На догорающие в камине угли.

И когда душа догорит дотла,
Забудет – небо ли, высь ли, –
Выйти на белый снежный атлас –
Остудить последние мысли.

Нет, ни в какие сделки с ветром. –
Он думает – он один тоскует и сердится…
Если милая в другой части света –
Разве она дальше от сердца?

Вечер стоит над душой – соглядатай боли,
Смотрит – прольешь ли и сколько именно слез ты…
Может быть, и она лежит в потемневшем поле
И смотрит на далекие звезды.

И когда над лесом взойдет Большая Медведица,
Опрокинется над землею туманной и синей, –
Мне станет легче и будет вериться,
Что это над нолями безлюдными светится
Незабываемое, дорогое имя.

Осень, осень, кто твой суженый?
Дальше, дальше, мимо…
Море, выбрось мне жемчужину
Для моей любимой!

Море даже граду Китежу
Светит день в неволе.
Море, море! Я не выдержу
Всех разлук и болей!

С каждым днем закаты печальней, –
Над миром дрожат не дыша…
О тебе, моей тихой и дальней,
Загрустила глухая душа.

Над осенним и пасмурным морем
Лишь прибой неумолчный затих –
Мы с ветром северным спорим
Без конца – о милых своих.

О, это – побоище наше!
И он уступает мне.
Ведь моя любимая краше
И лучше всех на земле.

Я тоскую. Приди и заполни,
Как родная, хмельная весна,
Эти тусклые осени полдни,
Эти долгие ночи без сна.

Целую глаза твои. Губы ж
Не могу. – Это сладко, как смерть.
Ведь я верю, что ты меня любишь,
Как верю в Небо и Твердь.

Ты говоришь теперь: «Одна я
Весь долгий день, но вечерам…»
– Моя любимая, родная,
За всё, за всё тебе воздам.

Лишь помни каждый миг, что это
С судьбою наш последний бой,
Что будет ночь пьяна от света,
Когда мы встретимся с тобой.

Я твой. – В разлуке и ненастье
Лик славы пред тобой померк,
Как меркнут все грехи и страсти
В Великий и Святой Четверг.

Я твой. – И не угасли силы, –
За всё, за всё тебе воздам –
Тебе, единственной и милой,
И то, чем жизнь благословила –
Я все несу к твоим ногам.

Пройдут года – и сединами
Оплетена душа твоя,
И лишь закаты будут с нами
Встречать попутные края.

Встречать весну и снова, снова
Рыдать о гаснущей зиме…
О, где найти такое слово,
Чтоб легче стало на земле!

Разбередим горе, разбередим песни,
И поем о душе и теле,
И часто день кажется чудесней,
Чем есть он на самом деле.
Но как нам спросить: «Что Господь у нас отнял?» –
У ветра, седого и быстрого? –
Мы страдаем не один раз, а сотни
Над тем, что другой уже выстрадал.

А я верю, что светят и отсветы,
Что и моя боль, как кликуша,
Пойдет мыкаться по свету –
По далеким и близким душам.

Я твержу твое имя в печали и в роздых.
Я знаю – прежняя ты.
Над полями твоими всё те же звезды
И в полях те же цветы.

Но что в твоем одичалом взоре,
Русь моя! — Что дрожит сквозь мерцание век?
Или это осенние желтые зори
Далеких северных рек?

Ты спишь, позабыв времена и сроки
И Того, Кто так стар, всемогущ и Един,
Кто теперь, шатаясь, бредет одинокий
В пустынях осенних равнин.

И лишь твой вздох пройдет по деревьям
Ветром, и дальше – туда, на закат,
По полям, по лугам, по забытым деревням
Запаляя ночной набат.