Юрий Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре

Замок тяжёлый на сердце повешу,
Запру на ключ рой мыслей и страстей.
Всё, чем был счастлив я, всё, чем был грешен,
Укрою в тайниках души своей.

Без клятв — к чему слова? — кинжал из ножен!
Тверди варфоломеевский урок!
Пусть не уймётся гневный твой клинок,
Пока ты жив, а враг не уничтожен!

Сломил кинжал — хватай с дороги камень,
Рази врага прадедовской пращой,
Колом, зубами, голыми руками
И, обезумев, бешеной слюной.

…Мечты, любовь и всё, что мне любезно,
Замкну на ключ. И ключ закину в бездну.

Сквозь дым — неумолкающий набат,
И пламя, жадно лижущее стены,
И окровавленные волны Сены,
И крики, и горящих трупов смрад…

Под сенью ночи в переулках рыщут
Повязки белые — из дома в дом.
Во всех домах, отмеченных крестом,
Святым крестом указана добыча!

Набат, набат!.. Благословляет небо,
Попы благословляют и король —
Детей и женщин льющуюся кровь,
Весь этот чёрный бред, всю эту небыль…

Где брат твой, Каин? Ты молчишь? Убит!
Чья кровь клеймом на лбу твоём горит?!

Ты будешь спать. Не потревожат сон
Ни яростный набат Варфоломея,
Ни вопли жертв. Умолк последний стон.
Приказ исполнен. Жертвы коченеют.

Ты будешь пить. Не обратится в кровь
Твоё вино, и призраком Медузы
Пред королём своим не встанут вновь
Изрубленные на куски французы.

Ты будешь жить. Забудь про эту бойню,
Спи, пей, молись, повелевай спокойно,
Пока Судьбы не грянет приговор:
Взойдут плоды кровавого посева —
Для новых битв отточим шпаги гнева,
А для тебя, король-мясник, — топор!

Ещё и сорока нельзя вам дать:
И ручки пухлые, и голос жирный…
Мильон экю за тайну эликсира
Вы заплатили, королева-мать!

Его варил астролог Нострадамус 15),
Мессер Рене 16) на ядах настоял;
Монлюк 17), де Гиз, Таванн и кардинал
Размешивали грязными руками.

Бокал бессмертья полон до краёв —
Вдова сосёт, захлёбываясь, кровь
Шестидесяти тысяч гугенотов…
Врёшь, ведьма, — ты не доживёшь до ста!

Я вижу день — народ сметёт, восстав,
И королев, и королей со счётов!

Во мраке факел чертит дымный след.
Шаги слышны: солдат прошёл дозором.
О камень гулко звякает мушкет.
Звонок вдали. И тихо. Полночь скоро.

Храни Господь от королевских слуг,
Храни от молодцов прево проворных!
Пусть не уйти мне от загробных мук —
Уйти б хоть от ворон в сутанах чёрных!

Куда идти? Эдикт — на всех заставах,
Слепые окна — на запорах ржавых.
Отряд, вооружённый до зубов…

Всю ночь по городу брожу тревожно,
И следом — Смерть, товарищ мой дорожный,
Торопится в истоптанных сабо.

Носитель обесславленной короны
Послал курьера к мастерам Кремоны
Купить секстет скрипичный повелел.
И вот оркестр — у грязного престола.
Ханже и мастеру заплечных дел
Колдун-скрипач наяривает соло.

Рыдают струны, ангельски звеня…
Отменный корм! — но явно не в коня:
Виолы трель не по душе вампиру —
Ему нужны не скрипки, а секиры,
Костры, и кровь, и чёрный ад кадил!
О, если бы ты знал его, Амати,
Столетней горной ели ты б не тратил
Ты гроб ему б сосновый сколотил!

Дырявый плащ, засаленная шляпа,
Круг на плече с гусиной красной лапой…
Услышав стук трещотки роковой,
В испуге сторонится даже нищий.
Нет ни ночлега в деревнях, ни пищи…
Кем заклеймён ты — Богом? Сатаной?

…Пророк ли, прокажённый ли, поэт —
Анафема! Эдикт! Вердикт! Запрет!
— Эй, берегись: Вентре ещё на воле!
В костёр его! Злодей опасно болен:

Стихами подстрекает к мятежу!
…Гляжу на плащ с гусиной лапой красной:
И впрямь, я прокажённого опасней —
Всю Францию трещоткой разбужу!

Паук-судья мне паутину вьёт.
В ушах не умолкает гул набата…
Молиться? Не поможет мне Распятый:
Заутра я взойду на эшафот.

Не рано ли поэту умирать?
Ещё не всё написано, пропето!
Хотя б ещё одним блеснуть сонетом —
И больше никогда пера не брать…

Король, судья, палач и Бог — глухи.
Вчера кюре мне отпустил грехи,
Топор на площади добавит «Amen».

Умрёт Вентре. Но и король умрёт!
Его проклятьем помянет народ,
Как я при жизни поминал стихами.

Ад в панике. Лукавый зол, как пёс.
Хохочут черти, грешники хохочут,
Всё — вверх ногами, шум унять нет мочи:
Кто в ад сонеты дю Вентре занёс?!

Псалмы забыли праведные души.
Сам Саваоф торопится на крик:
В чём дело? — Тише! Погоди, послушай
Сонет Вентре «Усердный ученик»!..

Проклятье на меня — со всех амвонов.
С молитвами и похоронным звоном
Мои стихи сжигают на костре.
Но и в раю, и даже в пекле тёмном

И грешники и праведники помнят
Еретика Гийома дю Вентре!

Орёл парит над бурею бессильной;
Не сокрушить морским валам гранит:
Так мысль моя над Смертью и Бастильей
Презрительное мужество хранит.

Ты лаврами победными увенчан:
В глухую ночь, под колокольный звон
Ты убивал детей и слабых женщин,
Но я тобой, Король, не побеждён!

Я не умру. Моим стихам мятежным
Чужд Смерти страх и не нужны надежды —
Ты мне смешон, с тюрьмой и топором!

Что когти филина — орлиным крыльям?
Мои сонеты ты казнить бессилен.
Дрожи, тиран, перед моим пером!

Я знаю, что далёк от совершенства,
На три ноги хромает мой Пегас.
Свои жемчужины, как духовенство,
У мертвецов заимствую подчас.

Когда моё перо усталым скрипом
Подхлёстывает бесталанный стих,
Я утешаюсь тем, что ты, Агриппа,
Воруешь рифмы даже у живых.

Пожнёшь ты лавры, нагуляешь жир…
Помрёшь (дай Бог, скорей бы!) — скажет мир:
«Писал бездарно. И подох без блеска».

Я ж кончу, видимо, под топором,
Но скажут внуки: «Молодец, Гийом! —
И жил талантливо, и помер с треском!»

Меня любить — ведь это сущий ад:
Принять мои ошибки и сомненья,
И от самой себя не знать спасенья,
Испив моих противоречий яд…

Далёкая моя, кинь трезвый взгляд
На те неповторимые мгновенья —
Опомнись! И предай меня забвенью,
Как долг твой и любовь моя велят.

Не знать друзей, терпеть и день и ночь
Тоску разлуки, зря томясь и мучась, —
Зачем тебе такая злая участь?

О как бы я желал тебе помочь,
Сказав, что мой сонет — лишь жест Пилата!
Но — я в гробу: отсюда нет возврата.

Жонглёр 19) поёт «Гийома злые песни»,
«Мясник!» — мальчишки Карлу вслед кричат.
Не надо мне ни лавров, ни наград:
Французам я и без того известен.

Меня де Гиз живьём сожрать готов:
Над ним Париж смеётся до упаду…
Не надо мне ни славы, ни венков,
Змеиный шип врагов — моя награда.

Что в почестях! — Ведь узнаёт и поп,
И нищий, и придворный остолоп
Мои стихи, как узнают походку.
Что в смерти? — Я плюю на палача:

Чтоб дю Вентре заставить замолчать,
Всей Франции заткнуть пришлось бы глотку!