Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

Лида, веселье очей распаленных,
Зависть и чудо красот несравненных,
Лида, ты лилий восточных белей,
Розы румяней, ясмина нежней, —
Млеть пред тобою — двух жизней мне мало…
Дева восторгов, сними покрывало,
Дай насмотреться на злато кудрей,
Дай мне насытить несытость очей
Шеи и плеч снеговой белизною;

Дай надивиться бровей красотою,
Дай полелеяться взорам моим
Отцветом роз на ланитах живым.
Нежася взором на взоре прелестном,
Я утонул бы в восторге небесном,
С длинных ресниц не спустил бы очей:
Лида, сними покрывало скорей!

Скромный хранитель красот, покрывало,
Нехотя кудри оставя, упало,
Млею, пылаю, дивлюсь красотам…
Лида, скорее устами к устам!
Жалок и миг, пролетевший напрасно;
Дай поцелуй голубицы мне страстной…
Сладок мне твой поцелуй огневой:
Лида, он слился с моею душой.

Полно же, полно, о дева любови!
Дай усмириться волнению крови, —
Твой поцелуй, как дыханье богов,
В сердце вливает чистейшую кровь…
Дымка слетела, и груди перловы
Вскрылись, и вскрыли элизий мне новый.
Сладко… дыхание нарда и роз
В воздухе тонком от них разлилось.
Тихий их трепет, роскошные волны
Жизнью несметной небесною полны.
Лида, о Лида, набрось поскорей
Дымку на перлы живые грудей:
В них неземное биенье, движенье,
С них, утомленный, я пью истощенье.
Лида, накинь покрывало на грудь,
Дай мне от роскоши нег отдохнуть.

Распевай, распевай, соловей,
             Под наклонами сирени!
             В час досуга, с ложа лени,
Сладко к песне роскошной твоей
             Мне прислушиваться.

Распевай, распевай, соловей!
             Ты судьбой своей доволен,
             Ты и весел, ты и волен,
И гармония песни твоей
             Льется радостно.

Распевай, распевай, соловей,
             Под наклонами сирени!
             Пробуди меня от лени
И любовь к песнопенью навей
             На разнеженного.

Вдалеке от друзей и от ней,
             От Алины вечно милой,
             Не до песней мне уж было…
Пробуди же меня, соловей,
             От бездейственности!

Распевай, распевай, соловей,
             Под наклонами сирени!
             И восторги песнопений
Перелей в меня трелью твоей
             Рассыпающейся.

Пересадивши в край родной
             С Феррарского Парнаса
Цветок Италии златой,
             Цветок прелестный Тасса,
Лелеял я как мог, как знал,
             Рукою не наемной,
И ни награды, ни похвал
             Не ждал за труд мой скромный;
А выжду, может быть — упрек
             От недруга и друга:
«В холодном Севере поблек
             Цветок прелестный Юга!»

Ветер мая, воздыхая
             В купах роз и лилей,
И крылами и устами
             Тихоструйнее вей!
Тише порхай меж цветов!
Я пою мою любовь.

Месяц томный, ночи скромной
             И сопутник и друг,
Светом чистым, серебристым
             Осыпающий луг,
Улыбайся с облаков!
Я пою мою любовь.

Ток прозрачный, через злачны
             Красны долы катясь,
Легкий ропот, сладкий шепот
             В тихий полночи час
Разливай меж берегов!
Я пою мою любовь.

Пойте, птицы, до денницы,
             До рассветных лучей,
Пойте слаще в темной чаще
             Под наклоном ветвей.
Слей свой голос, соловей,
С песнею любви моей!

Ароматным утром мая,
О подруге воздыхая,
О любимице своей,
Пел над розой соловей.

Дни крылаты! погодите,
Не спешите, не летите
Оперенною стрелой, —
Лейтесь медленной струей.

Мило в дни златые мая,
Песни неги напевая,
Мне над розою сидеть,
На прелестную глядеть,

Сладко чувства нежить утром:
Росы блещут перламутром,
Светит пурпуром восток,
Ароматен ветерок.

Минет утро, день настанет —
Ярче солнце к нам проглянет,
И жемчу́ги светлых рос
Улетят с прелестных роз.

День умрет, другой родится,
И прелестный май умчится,
И сияние красот,
И отрады унесет.

Мне сгрустнется, на досуге
Не спою моей подруге —
Розе нежной, молодой —
Песни радости живой.

Дни крылаты! погодите,
Не спешите, не летите
Оперенною стрелой, —
Лейтесь медленной струей.

Не умолишь их мольбою:
Непреклонные стрелою
Оперенною летят,
И за ними рой отрад.

Юность резвая, живая!
Насладися утром мая!
Утро жизни отцветет,
И на сердце грусть падет.

В светлом пиршестве пируя,
Веселись, пока, кукуя,
Птица грусти средь лесов
Не сочтет тебе годов.

Лей нам, чашник, лей вино
В чашу дружбы круговую,
Лучший дар небес, оно
Красит жизнь для нас земную.

В сердце юноши живом
Пламень страсти умеряет;
В сердце старца ледяном
Пламень страсти зажигает.

Искры светлого вина —
Искры солнца огневого;
Чаша — майская луна,
Прелесть неба голубого.

Дай же солнечным лучам
С лунным светом сочетаться!
Дни летят, — недолго нам
Красным маем любоваться.

Розы грустны, — минет день,
И красавицы увянут…
Соку гроздий нам напень —
Розы с наших лиц проглянут.

Соловей в последний раз
Песнь поет своей подруге…
Нам его заменит глас
Чаши звон в веселом круге.

Пусть несется день за днем,
Пусть готовит рок угрозы.
В день печали — за вином
Ветр обвеет наши слезы.

Лей же, чашник, лей вино
В чашу дружбы круговую,
Лучший дар небес, оно
Красит жизнь для нас земную.

Роскошно солнце заходило,
Пылал огнем лазурный свод…
Помедли, ясное светило!
Помедли!.. Но оно сокрыло
Лице свое в зерцале вод.

Люблю в час вечера весною
Смотреть на синеву небес,
Когда всё смолкнет над рекою,
Лишь слышен соловей порою
И дышит ароматом лес.

Но грусть мне сердце вдруг стесняет,
Когда исчезнет свет от глаз:
Как будто дружба изменяет,
Как будто радость отлетает,
Как будто в мире всё на час!

Что за жизнь? Ни на миг я не знаю покою
И не ведаю, где приклонить мне главу.
Знать, забыла судьба, что я в мире живу
И что плотью, как все, облечен я земною.
Я родился на свет, чтоб терзаться, страдать,
И трудиться весь век, и награды не ждать
За труды и за скорбь от людей и от неба,
И по дням проводить… без насущного хлеба.

Я к небу воззову — оно
Меня не слышит, к зову глухо;
Взор к солнцу — солнце мне темно;
К земле — земля грозит засу́хой…
Я жить хочу с людьми в ладу,
Смотрю — они мне ковы ставят;
Трудясь, я честно жизнь веду —
Они меня чернят, бесславят.

Везде наперекор мне рок,
Везде меня встречает горе:
Спускаю ли я свой челнок
На море — и бушует море;
Спешу ли в Индию — и там
В стране, металлами богатой,
Трудясь, блуждая по горам,
Я нахожу… свинец — не злато.

Являюсь ли я иногда,
Сжав сердце, к гордому вельможе,
И — об руку со мной беда:
Я за порог лишь — и в прихожей
Швейцар, молчание храня
И всех встречая по одежде,
Укажет пальцем на меня,
И — смерть зачавшейся надежде.

Вхожу к вельможе я тупой,
С холодностью души и чувства;
В кругу друзей-невежд со мной
Заговорит он про искусства —
Уйду: он судит обо мне
Не по уму, а по одежде,
С своим швейцаром наравне…
Ценить искусства — не невежде!..

Я и во сне и наяву
Воздушные чертоги строю.
Я, замечтавшися, творю
Великолепные чертоги.
Мечты пройдут, и я смотрю
Сквозь слез на мой приют убогий.

Другим не счесть богатств своих,
К ним ну́жда заглянуть не смеет,
Весь век слепое счастье их
На лоне роскоши лелеет.
Другим богатств своих не счесть,
А мне — отверженцу судьбины —
Назначено брань с ну́ждой весть
И… в богадельне ждать кончины…

И я… я живописец!.. Да!
На всё смеющиеся краски
Я навожу, и никогда
От счастия не вижу ласки…
Будь живописец, будь поэт, —
Что пользы? В век наш развращенный
Счастлив лишь тот, в ком смысла нет,
В ком огнь не теплится священный.

Что за жизнь? Ни на миг я не знаю покою
И не ведаю, где приклонить мне главу.
Знать, забыла судьба, что я в мире живу
И что плотью, как все, облечен я земною.
Я родился на свет, чтоб терзаться, страдать,
И трудиться весь век, и награды не ждать
За труды и за скорбь от людей и от неба,
И по дням проводить… без насущного хлеба.