Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун
Ты указал нам Кыблу в добрый час,
Пред богом заступился ты за нас.
След ног твоих - венец главы небесной,
Светильник славы - мысли свет чудесной.
Орудье устроенья бытия,
Кому покорны всех миров князья!
О ты, познавший сущность и явленья,
Существованья ведающий звенья!
Благодаря тебе наш род храним,
Склонились ангелы к стопам твоим!
"Йасин" - жемчужина твоей природы!
В "Таха" тебя увидели народы.
В науке ты наставил род людской!
Столица шариата[15] - город твой!
Ты, перед кем склоняются пророки,
Пред кем склонился небосвод высокий,
Хвала тебе, избранник, по делам!
Когда ты людям подарил ислам,
Ты объяснил, как этот мир устроен,
Кто в нем презрен и кто хвалы достоин,
Какие царства знает дольний мир,
Что заслужил тот иль иной эмир.
Ты рассказал нам о природе бога,
А без тебя мы знали бы немного.
Путь указав тем, кто во тьме блуждал,
Ты падшим руку милосердья дал.
Ты, проповедник стольких добрых правил,
Нам для уверток места не оставил.
Но мы, несчастные, твои пути
Не можем, как положено, блюсти.
Еще небрежны мы в повиновенье,
Еще не столь мы ревностны в служенье,
Но пусть мы виноваты и грешны -
И все же мы надеждою полны,
Что уделишь от щедрости великой.
Благоговеющим перед владыкой,
Опору грешник у тебя найдет,
Печальный упованье обретет.
Ты защищаешь грешников, - не диво,
Что грешник не глядит на мир пугливо!
Коль богу я покорен был вполне -
Тогда зачем заступничество мне?
Так! Ты - земного царства повелитель
И всех, кто в этом царстве, - покровитель.
И в каждом веке есть один пророк.
Один посланник средь земных дорог
Природы совершенство украшает
И мир свечою лика освещает,
Путь пролагая к милости твоей:
Так у могучих повелось царей.
Во сне небытия один из мира[16]
Однажды увидал среди эфира
Венец, сиявший огненно светло, -
И им его украшено чело.
Очнувшись от нежданного виденья,
Он получить возжаждал объясненье.
Спросил он, что же значит этот сон,
И ты ему был богом предвещен.
Весть о твоем явленье благодатном,
О счастье, что принес ты, необъятном,
Весть, что людей взносила к небесам,
Услышал первым из существ Адам.
С тех пор мир полон был одним стремленьем -
К тебе он шел своим коловращеньем.
Пророков бог являл по одному,
Сказав о боге, шли они к нему.
Явился ты. Но тень не шла с тобою,
Как будто стан твой, древо молодое,
Бросал на землю радостную сень,
Но в мир иной бросал земную тень[17].
О ночи вознесенья и небесного солнца восхожденье
Рождала к праху зависть небосвода
Твоя благая, чистая природа.
Прельщала ангелов твоя краса,
Тебя лобзать хотели небеса.
И скорбь они великую терпели,
Мечтая поскорей достигнуть цели.
В благое время и в счастливый час
Услышан был небес молящий глас.
И Джабраил тебе дал приказанье:
"О кипарис в саду благого знанья!
Как солнце, тень отбрось на небосвод
И свой высокий совершай поход!
Восстань и милость окажи, владыка,
И славу ночи приумножь великой![18]
Скорей отбрось наружный свой покров
И посети бескровельного[19] кров!
Все ангелы узреть тебя мечтают,
Свидания с великим ожидают.
В дворце небесном звездный хоровод
Давно уже тебя, тоскуя, ждет".
Ты, на Бурака сев, обрел блаженство,
И в счастии достиг ты совершенства!
В четырехстолпный дом[20] ступив ногой,
Ты девять сводов[21] пронизал стрелой.
Стал месяц целовать твой след с приветом.
Твои глаза поили солнце светом.
С почтительным поклоном, сановит,
"Я твой слуга," - промолвил Утарид.
Нахид, с тебя свести не в силах взора,
Пир начала средь звездного простора.
А солнце прах лобзало стоп твоих,
Твоим учеником стал сам Масих.
Твой меч векам дал своды новых правил,
И в мужестве Бахрама ты наставил.
Бурджейс был рад приходу твоему,
Ты счастье сладкое принес ему.
Тебя Кейван, и радостен и светел,
Как средоточие собранья встретил.
Ты, всех светил построив племена,
Стал сеять звезды - счастья семена.
Создав другой порядок там чудесный,
Ты в пестроту одел атлас небесный,
И, оказавши воздуху почет,
Ты троном озарил весь небосвод...
Коня и Джабраила ты оставил,
Один к Единому стопы направил.
Завесы больше твой не видел взор,
И междусферный ты узрел простор.
Ты досягнул, куда не досягали,
Ты в недоступные вознесся дали.
Творцу молитвы наши ты вручил
И весть его благую получил.
И пролилась божественная милость,
И благодать творца к тебе спустилась.
От кладов знанья дал тебе он ключ,
Дал в дар тебе надежды светлой луч.
Набрав жемчужин из святого моря,
Ты из полета возвратился вскоре -
Еще постель твоя была тепла
И пыль дороги взвихрена была,
А ты уже пронзил полетом воздух
И вновь обрел себе достойный роздых ...[22]
Да, ты познал такую благодать,
Что время не могло о ней узнать.
И вот ты сам уведомил беспечных
И рассказал о скрытых тайнах вечных.
Широко двери милости открыл
И каждого достойно одарил . . .
Но если всем тобой дана награда,
Меня, великий, обижать не надо.
Несчастный Физули, я унижен,
Своими же грехами устыжен.
Рассудок слаб мой, непокорны мысли -
Спаси! Несчастья надо мной нависли!
Путеводитель в темноте ночной,
Меня ведущий узкою тропой, -
Направь туда, куда идти мне надо,
И удостой сочувственного взгляда!
Чтоб я, стопы не погружая в грязь,
Шел за тобой, душевно веселясь . . .
Чтоб сада жизни жаждущее лоно
Дожди щедрот омыли благосклонно.
О слабосилии своем сожаление и горькая просьба извинения
О кравчий, наш кружок укрась собой.
Подай вина, будь милостив со мной!
Дай чашу, чтоб душа развеселилась,
Будь благосклонным, кравчий, сделай милость!
О, как я в доме горя одинок,
И друга нет, с кем поделиться б мог!
Соратники по битве слова сладкой
Исчезли; в царстве слова нет порядка.
Остались только мы с тобой вдвоем,
Давай украсим пиршество вином!
Я буду пить - ты только подавай мне,
Я буду петь - ты слушай, подпевай мне . . .
Сейчас стихами все пресыщены.
За них и низкой не дают цены.
Клянет наш век стихи, в добре изверясь,
Речь мерную считает он за ересь.
И если я, готовый сердце Сжечь,
Вложу его в размеренную речь,
И сотни лалов нанижу в порядке,
И сотни роз я высажу на грядки,
Не поглядевши, каждый завопит:
"Не роза - шип, не лалы, а гранит".
Во всей багдадской стороне бесспорно
Уже не славен больше стих узорный.
Сейчас и царств таких на свете нет,
Где был бы признан хоть один поэт.
Как в Хинде, в Фарсе, в Шаме, в Хорасане,
Так в Руме, и в Аджаме, и в Ширване, -
Никто не может взвесить пронизь слов, -
Иначе мы бы знали знатоков[23].
Поэзию скрывать напрасно будешь -
Так солнце не светить ты не принудишь!
Пусть камни закрывают ход в рудник -
Рубин всегда покажет всем свой лик.
Но такова круговорота воля, -
И мы стихов нигде не видим боле.
Что ж! Я плохой круговороту друг:
Ведь я не вхож в ему подвластный круг.
Он хочет мерной речи униженья,
Он хочет возбудить к стихам презренье,
А я хочу открыть простор стихам,
Когда больны они, лекарства дам.
Круговорот считает мудрость зыбкой,
Но я смеюсь над этою ошибкой.
Разрушенное воссоздать хочу,
