Светлана Сурганова - Тетрадь слов

А дочь моя боится темноты.
Я сам ее боюсь, давно уж взрослый.
Зато люблю я утренние росы
и тихие вечерние часы,
и тихие вечерние часы.

О, солнечные светлые пути…
И все-таки порою темень ближе.
Я свет включу и ничего не вижу,
а выключу — Вселенная, свети!
А выключу — Вселенная, свети!

Как звезды ярко тайною горят,
как сумрак неба грозен и серьезен.
Как сумасшедший по вершинам сосен,
иду туда, куда глаза глядят,
иду туда, куда глаза глядят.

А дочь моя боится темноты.
Я сам ее боюсь, давно уж взрослый.
Зато люблю я утренние росы
и тихие вечерние часы,
и тихие вечерние часы.

   А что-то прожито, и что-то понято
   и мне доказано рассудку вопреки.
А что забудется, ведь то не сбудется;
   и мне пора уже итог свой подвести,
и мне пора уже итог свой подвести.

   А все, что прожито, — не запорошено,
и все свежо и ново, будто в первый раз.
Да только годы, годы, годы, годы, годы,
                                            годы вдаль торопятся,
словно кони на дистанции
                         к заветной финишной черте уносятся.
Да только годы, годы, годы, годы, годы,
                                            годы вдаль торопятся,
словно кони на дистанции
                         к заветной финишной черте уносятся.

А что же прожито, а что же понято?
Какие истины открыла для себя?
   А правил — тысячи, а истин — множество,
и все же исповедь — вот первая звезда.
И все же исповедь — вот первая звезда.

Про все, что прожито, и все, что понято,
хочу от многих я услышать тот рассказ.
Да только люди, люди, люди, люди,
                                                      люди недоверчивы,
словно птицу позовешь, та прилетит
                                                      и снова вмиг отвертится.
Да только люди, люди, люди, люди,
                                                     люди недоверчивы,
словно птицу позовешь, та прилетит
                                                      и снова вмиг отвертится.

Ведь что-то прожито, ведь что-то понято.
Теперь смогу вас от ошибок уберечь.
Всех вас, кто в памяти да с незапамятных —
   всех вас обнять хочу и сердца не жалеть.
Всех вас обнять хочу и сердца не жалеть.

Про все, что прожито, и все, что понято,
хочу я в песнях и стихах вам рассказать.
Да только рифмы, рифмы, рифмы, рифмы,
                                                              рифмы все не клеятся,
как и жизнь — не все поэзия,
                           и прозе место уступать случается.
Да только рифмы, рифмы, рифмы, рифмы,
                                                              рифмы все не клеятся,
как и жизнь — не все поэзия,
                           и прозе место уступать случается.

Время,
о тебе я вновь пою
песню, что с весны в душе храню.
Нет, нет,
не про осенний дождь и тьму —
про вечную молодость,
   верность безмерную,
   про светлую радость
   друзей бескорыстных,
   про землю свою.

Время —
ты ценитель всех миров,
смотришь в нас
с высоты седых веков.
Нет,
не попрошу покоя я.
Придай мне только силы,
чтоб в век вступить счастливый,
не дай угаснуть сердцу без огня.

Семь нот —
уж не так это мало —
мы напишем еще «Кампанеллы».
Сотни строф
ждут великих талантов,
будет падать звезда для поэтов.

Закружись, молодая планета,
в вихре бодрого доброго танца,
подхвати эту песню и с нами п
ой про мирное небо и счастье!

Жизнь,
ты, как вешняя вода,—
мчишься
от истоков в никуда.
В миг, в час,
когда я в мир уйду иной,
хочу оставить землю,
друзьям — цветы и песни,
врагам — все то,
что понял о былом.

Неправ кто мир наш окрестил
бессмертным и надежным.
Да, он велик, но только вширь,
А в сущности, ничтожен.
Он хрупок, как осенний лед,
он есть, пока еще живет,
но вот уходит в никуда,
как с листьев падает роса.

Приверженцы теории английского попа
на клочья рвут бездонный мир, как корку апельсина.
Те проповеди Мальтуса затмили им глаза,
а ведь слепцу не знать, куда ведет его насилье.

Будь ты скрипач или статист,
ты прежде врач — и в том долг твой,
чтоб мир наш чудный исцелить
от лихорадки звездных войн!

Ты вспомни только об одном:
что мир прекрасен в дождь и в снег,
что человеку нужен дом,
Вселенной нужен человек.
Вселенной нужен человек!

Тебя я в мыслях не держу.
Живу самим собою.
Куда хочу, опять хожу,
я не иду с другою.

Тебя я в мыслях не держу,
и сердце вновь в покое.
Свободой личной дорожу,
мне не бывать с другою.

Тебя я в мыслях не держу.
Открылся мир мне новый.
Отрады в нем не нахожу
и не найду с другою.

Тебя я в мыслях не держу…

А на щеке твоей вчера была моя слеза.
А ты спала с улыбкой так сладко, беззаботно.
В тот миг, как никогда, поверь, мне было больно,
но разбудить тебя не поднялась рука.

Прости, мой милый человек, за то, что никогда,
как прежде, ты не будешь мне единственной опорой.
Что есть другой, — то поняла, признаться, я не скоро,
кому в нелегкий час нужней твои глаза.

Когда уходят разом все, мне пусто и печально;
в обитель селится тоска. И все-таки сначала
я перед тем, как мне введут интрокардиально адреналин,
вам буду петь — себе искать причала.

Упрекните за обычность, за бесцветность дня.
Каюсь в том, что мне его не сделать лучше.
Но не упрекайте в скупости творца
и в безучастии тут же.

Рвите фото, жгите письма,
хлопайте дверьми!
Пусть вашим станет то,
что свойственно гордыне,
но не превращайте в пепел души тех,
кто верен вам поныне.
Кто любит вас поныне.