Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

Родина, ты мне врастаешь в рёбра!
Погоди, помедли, не теперь!
Я тебя так редко помню доброй.
Ты свирепа, как библейский зверь.
Снова дождик лупит по бетону,
Хлещет по решёточной броне.
Надышаться ветром заоконным
Дай мне сквозь намордник на окне!
Знаю: этой ласки ждать нелепо,
И смолчу, и боль не покажу.
Я возьму сегодня пайку хлеба
И на завтра корку отложу.
Сколько лет, склоняясь над стихами,
Мне их прятать, слыша звон ключей?
Сколько ты отмеришь мне дыханья,
Сколько лютых камерных ночей,
Родина? В твоих тяжёлых лапах
Так до стона трудно быть живой!
Скоро ль день последнего этапа,
Чтоб могла ты прорасти травой
Сквозь меня, затихнуть надо мною,
Ветер уведя за облака?
Впрочем, погоди ещё с отбоем:
Видишь — не дописана строка
Главная.

Он оставил тебя и ушёл ко мне —
Так в чём же моя вина?
И сколько ни стой у Белых Камней —
Ты будешь стоять одна.
Так не мучь глаза на морском ветру,
Не ходи по кромке воды.
Я ведь снова, нахлынув, твой след сотру,
Как и все другие следы.
Потому что мой путь — на тысячи лет —
Указал, Кто мог указать:
Чтобы мне возвращаться к этой земле
И опять уходить назад.
И для звёзд — закон, и для рыб — закон,
И мужчине твоей страны
На роду написано быть рыбаком
До своей последней волны.
Он оставил тебя и ушёл ко мне —
Ты ведь знаешь, как он упрям.
А если ласка моя солоней —
То он её выбрал сам.
Я выкину трубку к Белым Камням,
Я вынесу янтаря,
Но только не требуй его у меня:
Теперь он в иных морях.
Я сама ему постелю кровать —
Из морского шёлка траву,
Я стану в губы его целовать,
Но обратно не позову.
И ты не дождёшься, но до седины,
До последней боли в груди
По обычаю женщин твоей страны
Будешь к берегу приходить.
Ты ведь так же упряма, как он упрям,
И, конечно, когда-нибудь
Ты уйдёшь за ним следом к иным морям,
А я продолжу свой путь.
И продолжит путь ваш упрямый род —
От берега, как и встарь.
И кто-то трубку его подберёт,
Придя собирать янтарь.

Пространства гулкие высоких потолков,
Уже давно не виданные мною!
Консерваторских ветреных смычков
Прибежища, где тайна за стеною,
Где мысли стрельчаты,
Где странны голоса,
Где, как детей, торжественные своды
Нас бережно берут за подбородок
И заставляют подымать глаза!
Я к вам приду с измученной душой,
С ожогами, невидимыми глазу,
Как в синий лес полузабытых сказок,
Где всё всегда кончалось хорошо.

Словам — огня, и крепости — вину,
И лёгкости — смычку, и дерзкой славы!
И прадеды с улыбкою лукавой
Из тёмных рам отпустят нам вину —
За то, что хоть на вечер, хоть на час
Мы оживим забытую эпоху.
А если натворим переполоху —
Вольно ж им было просыпаться в нас!

Всё равно нам с тобою не знать никогда,
Что нам завтра судьба обещает.
Наше дело — бесстрашие, если беда,
И спокойствие, если прощанье.
Улыбнись через силу, смотри мне в глаза —
Чтобы так и запомнить друг друга!
Нам не время ещё отпускать тормоза,
Не пройдя даже первого круга.
Мне не время по-бабьи ещё зареветь
На плече твоём, твёрдом от муки.
Пять минут — и меня уведут запереть
За воротами новой разлуки.
Громыхайте, ключи: нам души не сомнут
Штемпеля на обратном билете!
Будет время — и пять этих лютых минут
Нам зачтутся — за сколько столетий?

Цапля ходит болотом,
Ставит циркулем ноги.
Холод лежит над лесом
Зеленоватой тенью.
Воздух, серый и плотный,
Сам под крыло ложится.
Сверху — сумерки неба,
Снизу — пряжа растений.
Кто там играет с ветром?
Кто, изменяя голос,
Дважды позвал из леса,
Но не пошёл навстречу?
Луч забытого света
Зябко пробует воду.
Вот и пошёл кругами
Наш бесконечный вечер.
Звери, люди и птицы,
И голоса, и блики —
Все мы проходим рябью,
И исчезает каждый.
Кто из нас повторится?
Кто в кого перельётся?
Что нам нужно на свете
Для утоления жажды?

Страна задумчивых вокзалов
И вечно жалостливых баб!
Своих детей — силён ли, слаб —
Ты всех сомненьем наказала!
Твои вопросы — до рассвета,
Твои укоры — до седин,
И нет бесспорного ответа
Ни на один. Ни на один.
И как нам жить с тобой, такою?
Куда — с твоей землёй в горсти?
Ты смотришь, заслонись рукою:
Забыть? проклясть? перекрестить?

Звёзды все отлетели, но всё же посмеем желать.
Вот упала снежинка, не хуже звезды по размеру.
Загадай же нам чудо
с ребячьей торжественной верой,
Ведь не зря тебе дерзкая гостья ладонь обожгла.
А за нею другая мятежно отбилась от стаи,
И по-птичьи неловко присела ко мне на плечо.
Ждёт ещё небывалого слова, и медлит растаять,
И шепчу, торопясь и сбиваясь —
Ты знаешь, о чём.
А над нами уже декабрю не сдержать берегов!
Он в гусарской отваге, и щедрость его безупречна.
Но зима коротка,
Но мы молоды так бесконечно,
Что на наши желанья не хватит российских снегов.

Верьте мне, так бывало часто:
В одиночке, в зимней ночи —
Вдруг охватит теплом и счастьем,
И струна любви прозвучит.
И тогда я бессонно знаю,
Прислонясь к ледяной стене:
Вот сейчас меня вспоминают,
Просят Господа обо мне.
Дорогие мои, спасибо
Всем, кто помнил и верил в нас!
В самый лютый острожный час
Мы, наверное, не смогли бы
Всё пройти — из конца в конец,
Головы не склонив, не дрогнув —
Без высоких ваших сердец,
Озаряющих нам дорогу.

Где-то там, далеко-далеко, есть такая страна,
Мне знакомая с детства
по книгам и вытертым картам.
Белый берег из моря встаёт, как из давнего сна.
Как мне страшно проснуться
И снова очнуться на каторге!
Где-то там меня ждали, когда я не чаяла жить,
Там мой друг разделял мои карцеры
в клетке железной,
Там, вестей не имея,
Упрямо не верили лжи
И, годов не считая, упрямо спасали из бездны.
Написать бы — письмо не дойдёт,
Телефон онемел со вчера,
Прилететь бы — но держат за плечи
незримые сети!
Не ломайте железную клетку, мой друг,
Не настала пора.
Но пускай она будет последнею клеткой на свете!

Погодите ещё прощаться,
Погодите просить прощенья,
Погодите давать поручения:
Вы ведь знаете наше счастье.
Нету двери, чтоб нам не заперли,
Нету сети, чтоб не раскинули!
И другим так было — и запили.
И другим так было — и сгинули.
А теперь нас осталось несколько,
Вот и лупят — прямой наводкой!
Что теперь? Читать Достоевского?
Собирать по рублю на водку?
Но и так нас осталось мало.
Но стоять нам, как видно, насмерть.
Но сковал нас жестокий мастер
Из неведомого металла.
Может быть, сомневался в прочности?
Может, ждал от нас отречения?
Так давайте нам поручения!
Мы берёмся исполнить в точности.
Погодите ещё отчаиваться:
Вы ведь знаете наше счастье.