Георгий Янс - Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии
«Слышь-ка, красавица, у меня друган есть служивый, Бориска-генерал. У него сукна шерстяного да подкладки атласной с тесьмой интересной в интендантских закромах полным-полно. Пропадает все, от жучков подмосковных спасенья нет, злющих. Они, новорусские паразиты, приспособились по ниточке ткань расплетать и в норки к себе тырить. Жалко, материал-то отменный! Однако ж, по секрету тебе, Москва-матушка, доложу, Бориска-генерал со мной обещал безвозмездно поделиться, если для хорошего дела. А генеральское слово, сама знаешь, кремень! Будет, будет тебе материалец расписной, искусный, неповторимый! Соглашайся, пока ткань целиком не пропала, жучками-отморозками помалу растащенная».
«Так-то заманчиво очень. А кто портняжить будет? Кругом полупрофессионалы, недоучки. Форму армейскую и ту дельно справить не могут. Не напортачили бы и со мной. В сомнении я… Ох, точно вздрогну!»
«Погоди. Я на старой работе Тюмень с ухажерами обшил без претензий».
«Тюмень, говоришь? Знаю, знаю! Она компаньонка мне по ТНК да Лукойлу».
«Так спроси по-свойски. Подтвердит, точно. Довольная она осталась, и ты будешь».
«Спрошу, спрошу при случае».
Москва-то смекнула, что не врет претендент по швейному делу. Видать, что не модист новоиспеченный, а человек основательный, серьезный.
Семеныч дальше излагает.
«У Тюмени-то такие фигуры в ухажерах были! Здесь и не снилось. Метр клиенту к подмышкам приложить не получается! Скользит тот метр. В нефти все округлости телесные замазаны… По десять раз каждую мерку снимать пришлось. Цифирь не разглядеть! Мутно! Кругом газ природный атмосферу затуманил… Зато практика! Глаз теперь алмаз! Точно, довольна будешь».
Говорит, говорит Семеныч, а сам, глянь-ка! к Москве уже с метром портняжным прилаживается, булавки, иголки-нитки да ножницы разные разложил.
А она-то, она, и зарделась вся, и зарумянилась, прямо как с Михалычем в былые времена!
Про подарки желанные вспомнила. Размечталась…
По сердцу, значит, Семеныч мастеровитый пришелся.
«Ну, ладно, – говорит, – согласная я вся на авантюру такую швейную. Уговорил, черт причесанный!»
А то! Какая же дама от нового платья откажется?
«Только ты аккуратней, не лапай грубо, не уколи больно, иначе точно вздрогну. Сам знаешь, что тогда будет».
«Не сомневайся, столица-матушка! Даже не почувствуешь! Ты пока пивка попей, расслабься. Вон, я балтику-трешку припас. Настоящую, питерскую».
А сам уже Зингером педальным вовсю строчит.
И откуда только редкостную машинку приволок? Не иначе у северной какой бабульки антиквариат справил.
Но строчку тот Зингер давал быструю! Прямохонькую, как Останкинская телебашня!
Ох, Семеныч! Ловок на дамские уговоры! Скор на качественную работу! Инструмент хороший ценит.
Да…
О чем это я? Про новый московский наряд? Точно? А я думал, про старые часы рассказываю…
Ась?
Ну, ладно, ладно, модники! Про наряд хотите, будет вам про наряд…
Долго ли, коротко ли, а пошил все-таки Семеныч платье для Москвы.
Примерила Москва и ахнула.
Здесь рюшечки, там бантики, плечики накладные, платье сидит как влитое. Все складненько, ровнехонько.
И талия появилась, пояском МКАД схваченная, и юбка широкая, в складочку, аж до самого Подольска простирается!
Убрал, скрыл дамский дефект северный мастеровой!
Сверху серебристое монисто Москвы-реки Сити-грудку как прежде охватывает, подчеркивает, а снизу новое, оригинальное прослеживается.
Прямо по генеральскому сукну, блютус стразами синеет да трижэ-сеточки разноцветные перемигиваются.
А на бедрышке крутом, вблизи Можайки, кармашек накладной, натуральным, вайфайным бриллиантиком украшенный.
Ох, и модная Москва стала с новыми технологиями!
Да…
Была красавица, а стала еще краше!
Помолодела лет на… ну, в общем, на все годы после изобретения беспроводных технологий!
Семеныч-то сам на столицу-матушку засмотрелся, как она у зеркала вертится, прослезился даже от великолепия собственного рукотворного, Зингера любимого поглаживая.
Облютусена, завайфаена теперь Москва-матушка.
Лепота!
А потом слезу северную, скупую, кулаком утер, вздохнул и говорит.
«Я тебе, матушка, помог женское естество восстановить?»
«Помог, помог, спору нет. В плюс, в плюс Зингерова работа под твоим мозговым руководством».
«Наблюдаешь ли положительную динамику по поводу талии?»
«Талия в наличии. Вот она. Размер-то в пропорции 9-6-9 стал, даром, что сама выросла, а пышнотелость лишняя теперь в глаза не бросается. Украшает даже. В пору на подиум идти, в демонстрациях модных участвовать. Фигуристая от бедра и вверх, и вниз! Не стыдно!»
«А коли не стыдно, так и на мою просьбу должным образом отреагируй».
«А вдруг ты плохого чего попросишь, зазорного? Я ж и вздрогнуть могу от неприятной реакции».
«Не боись, я ж не брокер какой азиатский, лукавый, без роду племени, Гонконгами да Сингапурами вскормленный. Я ж честных северных кровей, хантами да мансями воспитанный. Не обижу даму столичную гнусностью лживой. Супротив заветов предков моих никогда не пойду».
«Ну, говори тогда, мастер народный. Постараюсь уважить, чем смогу».
«Вот что, матушка-красавица, компанию мне составь в новом наряде прием праздничный посетить».
«Это что же за праздник такой? День Города, что ль? Куда с Михалычем часто хаживали? Неинтересно. Скучно. Воспоминания, мысли печальные донимать будут».«Нет, не угадала. В Кремль тебя приглашаю, красностенный, к самому Президенту Новый Год встречать».
«Ишь ты! Однако интересней будет, чем каждый год парад голубых клоунов смотреть. В Кремле-то серьезней народ. Развеюсь там, пожалуй, с умными-то людьми в беседах. Опять же питание особой кухни».
В общем, не отказала Москва Семенычу.
Благодарная была за талию восстановленную.
Как тут отказать, обидеть спасителя красоты женской?
Да…
Ась?
Кто тогда Президентом у нас был, спрашиваете?
Нет, не Михаил Ставрополец. Не угадали.
И не Борис Уральский.
Позже, позже, сказочное дело было, о котором речь идет…
Кто?
Нет, тоже не он…
Совсем плохо историю знаете! Двоешники!
Димитрий Петербуржский тогда в красностенном тосковал на президентском посту.
Почему «тосковал»?
Не любил он Кремль.
Ох, не любил!
Там везде захоронения древние. А в них металла накопленного не меряно.
Откуда?
В стародавние времена-то свинцовыми белилами старались лица знатные улучшать. Вот и откладывался свинец-металл в костях царских да боярских.
А в Кремле-то древнем за столетия могил накопилось, шагу негде ступить.
И в соборах, и на площади, и даже в стенах бывшие государственные личности лежат. Последние те помоложе, конечно, там все больше военные, да тоже с осколками ржавыми многие…
Так вот, включит утром Димитрий свой айпад навороченный, а он веревки только показывает, помехи вместо сайтов спецслужбами проверенных.
Зовет, значит, Кремлевского Сисадмина.
«А что это я, Президент державы великой, – ругается, – сегодня новости электронные за завтраком посмотреть не могу? И так в державе непорядок, законы не соблюдаются, а тут еще вы плохо работаете. Траффик в Кремле достойный наладить не можете. Не аттестую, уволю без государственного содержания. Догуглитесь у меня!»
«Так не виноват я, господин Президент. Обстоятельства климатические да исторические. Сыро, ночью дождь шел, вот кости Елены Глинской и фонят, сигнал экранируют. Опять же Мавзолей не пустует, а дренаж там старый, кумачом после демонстраций забит, все под Кремль и подтекает» – бубнит под нос Сисадмин, очки запотелыми стеклами в пол направил.
«Фу, гадость, какая! Ну ладно, тогда. Ступай, файловая башка, работай пока» – расстроится Димитрий, да на работу без свежей информации и утреннего кофе пойдет.
Аппетит и настроение на весь день испорчены!
Другим пасмурным вечером останки царевичей или маршалов твиттер и фейсбук перекроют.
Опять же обидно!
Только-только с Берлусконей, Саркозей да Меркель «в контакте» задружился, а по скайпу не поболтать, в аське не посидеть, новых фоток не заценить.
Да и державе от такой информационной нестабильности руководства тоже урон.
Что, к примеру, АльКаида там опять затевает?
А вдруг?
А тут первое лицо не в курсах оказывается, поскольку в яндекс залезть не может.
Связи-то нет!
Вовремя же превентивные меры надо предпринимать для спасения государства.
Вовремя!
А что сделаешь?
Не откапывать же царственных усопших для лучшей коммуникации, стены на весь мир знаменитые не разбирать.
Вот так, супротив исторической реальности современные технологии оказались бесполезны…
Очень тосковал Президент от бесперспективности такой технологической.
И под новый год тоже случилась оттепель. Облачность низкая, все течет, слякоть.
Коллегу американского, Обамыча, значит, с праздником тет-а-тет не поздравишь, через монитор шампанским не чокнешься.
